Три сестры, три королевы

– Бабушка? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает он. – Тебе придется быть очень сильной и храброй, дорогая. Умер твой отец, упокой Господь его душу.

– Отец мертв?

Он кивает.

– Значит, Гарри стал королем? – Я не верю собственным ушам.

– Он станет королем Генрихом VIII.

– Это невозможно.

В ответ он лишь саркастично улыбается.

– А я-то боялся, что ты будешь горевать.

– Мне жаль, я сокрушена, – уверяю я его, по-прежнему ничего не чувствуя. – Какая неожиданность, хоть он и неважно себя чувствовал.

– Эта смерть многое изменит в стране, – говорит Яков. – Твой брат никому не известен, и никто не знает, что от него ожидать. Твой отец ничему его не научил и не успел передать власть.

– Потому что на его месте должен был быть Артур.

– Это место принадлежало ему уже много лет.

Теперь я чувствую, как мои глаза наполняются слезами.

– Теперь я сирота, – жалобно произношу я. Он садится поближе ко мне и обнимает меня.

– Теперь твоя семья здесь, – говорит он. – И если Гарри будет соблюдать мир, как и должен, то, возможно, ты навестишь его после его коронации.

– Да, мне бы этого хотелось, – соглашаюсь я.

– Если он сохранит мир. Как думаешь, что он станет делать? По договору о вечном мире он должен уважать наши границы и наш суверенитет. С твоим отцом мы ссорились из-за набегов и пиратских захватов, и он пытался запретить мне поддерживать дружеские отношения с Францией. Как думаешь, Гарри можно убедить поддерживать мир и соблюдать общие интересы? Будет ли он более надежным и добрым соседом, чем твой отец? У тебя есть на него какое-либо влияние?

– О, я уверена, что смогу на него повлиять. И точно смогу все объяснить. Я могу даже отправиться в Лондон, чтобы сделать это лично.

– После того как родишь нам крепкого мальчика. Тогда станешь нашим послом. А пока вы оба не окрепнете в достаточной мере – никаких путешествий.

– Ну хорошо. – Я представляю, как здорово будет вернуться в Англию, когда мой младший брат стал ее королем, а бабушкино положение будет сокращено до «леди бабушки правящего короля», а Мария останется простой принцессой, тогда как я буду королевой, у которой растет маленький принц, залог мира и добрососедства между двумя королевствами. Да у меня будет целый караван повозок с одним багажом! Они все увидят, какие драгоценности подарил мне Яков, и восхитятся моими нарядами.

– И у тебя есть своя часть наследства, – тем временем замечает муж.

– Правда?

– Да. Точно не знаю, сколько именно тебе причитается, но король умер исключительно богатым человеком.

– А это наследство все причитается мне? Или мне нужно отдать его вам?

Он склоняет голову.

– Оставляй все наследство себе, моя маленькая женушка. Оно будет полностью твоим.

Я снова чувствую, как слезы подступают к глазам.

– Это станет утешением. В моем горе. В моем очень большом горе.

– Да, ты не поверишь, каким был первый королевский приказ, – сказал Яков, мягко вытирая слезы с моих щек. – Он велел казнить прежних советников отца, которые назначили слишком большие налоги.

– Неужели? – Меня совершенно не интересовали налоги.

– А вторым стало объявление о его браке со вдовствующей принцессой. Он все-таки женится на Екатерине Арагонской. Она прожила у него на пороге почти семь лет, и теперь они поженятся в ближайшие дни. Скорее всего, они уже женаты. Дороги сейчас настолько плохи, что письмо могло идти несколько дней.

Я чувствую, как меня охватывает ужас.

– Нет, не может быть. Не на ней. Должно быть, вы что-то перепутали. Позвольте мне самой прочитать письмо.

Он протягивает мне письмо. Это официальное оповещение, присланное нам через герольда. Там просто говорится о том, что мой отец скончался и следующим королем называется Гарри. Я смотрю на его титул и по-прежнему не верю своим глазам. Затем следует оповещение о браке Гарри со вдовствующей принцессой: черным по белому красивым почерком с завитушками. В конце свитка стоит печать: никаких сомнений быть не может.

– Она станет королевой Англии, – говорю я и тут же чувствую, как пропадает мое сочувствие к ней за все эти годы, прожитые в одиночестве, в нищете и пренебрежении. Я даже не могу вспомнить о жалости, которую испытывала к своей бедной вдовствующей сестре. Напротив, теперь мне кажется, что она разыграла какую-то чудовищную хитроумную игру, которая теперь дала свой результат. Она рискнула своим здоровьем и безопасностью и выиграла. Она поставила на то, что переживет моего отца, и выиграла. Она победила его тем, что его пережила. Она практически ждала его смерти, жаждала ее.

– Эта самозванка победила.

В моем голосе столько презрения, что Яков разражается смехом.

– А я думал, она тебе нравится.

– Нравится! – говорю я, но тут же уступаю волне жгучей ревности. – Нравилась. То есть я как-то люблю ее гораздо больше, когда она нищая и несчастная, а не когда она вознеслась выше меня.

– Ну почему? Она долго ждала своей награды, она ее заслужила. Говорят, что под конец она буквально голодала.

– Вы не понимаете. Она подвела Артура, и я думала, что отец накажет ее, не позволив ни выйти замуж за Гарри, ни отпустив назад в Испанию. Екатерина намного старше Гарри. Они совершенно не подходят друг другу.

– Разница всего лишь пять лет.

– Но она вдова его брата!

– У них есть разрешение на брак от папы.

– Она не… – Мои руки сжались в кулаки, у меня не получалось ему объяснить. – Вы ее не знаете. Она амбициозна, и все это время она стремилась к короне, ей не нужен Гарри. Бабушка не… Я не… Она горда. Она просто не годится на эту роль. Она никогда не сможет занять место матери!

Он мягко берет меня за руки.

– Гарри придется занять место твоего отца, а ей – занять место твоей матери. Конечно, не то место, которое она занимает в твоем сердце, только то, что на троне. У Англии должен быть король и королева, и это будут Гарри и Екатерина Арагонская. Пусть сохранит их Господь.

– Аминь. – У меня не получилось произнести это радостно или хотя бы умиротворенно.

Снег все еще не сдает позиции на крутых склонах шотландских холмов, и с востока дуют ледяные ветра. Я размышляю о брате и его жене, о его первой весне, которую он встречает как король, купаясь в роскоши и величии титулов, доставшихся им обоим по трагической случайности: король и королева, обретшие свои венцы после смерти своих бенефициариев. Я думаю о Екатерине, говорившей, что таковой была ее судьба, и терпеливо ожидавшей ее исполнения, невзирая на время и обстоятельства. Вспоминаю, как она говорила, что переживет отца, и как ее слова нашли свое трагическое исполнение. Думаю о том, что во всем этом нет любви, только тщеславие и амбиции.