Три слепых мышонка

Уоррен не стал скрывать, что живет в однокомнатной квартире на втором этаже в районе Гибикуса без бассейна. Она посетовала на отсутствие в их жилищах бассейна, как славно было бы в такую чудную ночь выкупаться, правда, уже поздновато…

— Да нет, совсем не поздно, — возразил он, взглянув на часы. — Всего лишь двадцать минут десятого.

— Вот бы поплавать при лунном свете, — мечтательно произнесла она.

— Да, неплохо бы, — согласился он.

— Вы тоже так считаете? — поинтересовалась она.

Они помолчали.

Точно так же сегодня днем в офисе Налоговой комиссии шанс витал в воздухе, но его не использовали…

— У меня есть предложение, — собралась с духом Фиона. Уоррену даже в голову прийти не могло, сколько мужества ей для этого понадобилось. — Я подумала, что, может быть, вы заедете за мной…

— Да, — с ходу согласился он.

— Захватите меня…

— Да, конечно, — сказал он.

— И мы поедем на Сабал.

Сабал, мелькнуло у него в голове.

Сердце заколотилось в груди, и взмокли ладони.

Фиона могла предложить любой другой пляж для купания при лунном свете — благо луны хватало на всех, — но она предложила Сабал. Единственный нудистский пляж на побережье.

На ней были сандалии и спортивный костюм на «молнии». Пока Уоррен закрывал машину, она сняла обувь и держала сандалии в руках за ремешки. Он был в джинсах, хлопчатобумажной спортивной куртке и мокасинах на босу ногу. Он подошел к багажнику, открыл его и вынул оттуда полотенца, одеяло и флягу с охлаждением. Во фляге он поставил на лед бутылку из-под апельсинового сока с мартини и банку с деревенским паштетом, которую успел купить во французском магазине на Гайнез-стрит. Он вынул из багажника еще и коробку печенья, бумажные тарелки, пластмассовые стаканчики и кольт 38-го калибра.

— Помочь тебе? — вызвалась Фиона.

— Возьми, пожалуйста, полотенца, если не трудно.

— Конечно, — сказала она. — Давай я захвачу одеяло.

— Нет, не надо, — возразил он и протянул ей полотенца. Захлопнув багажник, он, казалось, впервые внимательно посмотрел на номер машины: ДТЮ 89Р.

Три буквы, две цифры и еще буква. Так она сказала.

Он на минуту опустил флягу на землю, сбросил мокасины и перекинул одеяло через плечо. Флягу он пристроил на другом плече и пошел вслед за Фионой по пляжу. Было время прилива. Ни ветерка, волны тихо бились о берег и ворча отступали. Метрах в трех от воды они расстелили на сером песке одеяло. Уоррен окинул взором безлюдный пляж.

Фиона расстегивала «молнию» на костюме.

— Я собирался тебе позвонить, — сказал он. — Но ты меня опередила.

— Обманщик, — не поверила она.

— Нет, правда.

Она расстегнула «молнию» и повела плечами, освобождаясь от костюма, он соскользнул к ее ногам, и она переступила через него. Она была в узком купальнике-бикини зеленого цвета.

— Я хотел пригласить тебя на ужин, — добавил он.

Она показалась Уоррену ослепительно красивой.

— Это уже что-то, — расплылась она в белозубой улыбке, потом развернулась и побежала к воде. Он проводил ее взглядом. Какая красивая, еще раз отметил он. Интересно, сколько часов занимается аэробикой? Он расстегнул ремень, скинул джинсы и куртку. Оказавшись в боксерских трусах, ощутил неловкость. Хорошо бы было надеть что-нибудь более сексуальное, скажем, огненно-красные итальянские плавки с черными и голубыми переливами. Но у него таких плавок не было.

Она наблюдала за ним из воды.

Высокий мускулистый атлет.

Просто красавец, подумала она.

Длинными прыжками одолев пляж, он с разбегу врезался в воду.

— Вода еще теплее, чем воздух, — сказал он.

— Да, — согласилась она.

— Просто здорово, — сказал он, думая о ней.

— Еще бы. — Она имела в виду его.

— Я не мог позвонить, потому что перепутал твой телефон, — продолжал Уоррен.

Они стояли в воде друг против друга. Лунный свет дрожал на поверхности воды, вокруг на воде словно поблескивали серебряные монетки.

— Стыдно, — пожурила она.

— У меня хорошая память.

— Скорее всего тебе захотелось его забыть.

— Зачем мне этого хотеть?

— Не знаю. Возможно, ты меня боишься.

— Нет, нет.

— Я ведь старше тебя — поопытнее.

— В этом ты права, — согласился он.

— Несомненно. — Она загадочно улыбнулась.

— Ты очень красивая, — не сдержался он.

— Ты тоже.

Они нежно коснулись друг друга губами. Она удовлетворенно вздохнула.

Он был счастлив.

Они пробыли в воде минут десять, ощущая на губах вкус единственного поцелуя. Ночь томила ожиданием.

— Как бы ты смог мне позвонить, если забыл мой телефон?

— У меня приятель работает в полицейском управлении, он мне помог.

— Сколько хлопот!

— Да.

— Напомни-ка мне его, — попросила Фиона.

— 381–3645, — выпалил он.

— Нет вопросов.

— Теперь-то не забуду, — произнес он, проведя пальцем по лбу.

— Сколько хлопот, — повторила она, притронувшись губами к его щеке.

Они стояли почти у берега. Уоррен обнял ее и привлек к себе. Она обвила его руками за шею. Крепко поцеловала. Его руки скользнули вниз. Она еще крепче прильнула к нему.

— Господи, — выдохнула она.

Держась за руки, они шли по безлюдному пляжу. Ярко светила луна на усыпанном звездами небе. Они были одни, окутанные ночью, одни во всей вселенной.

— Я захватил мартини, — признался он.

— Очень предусмотрительно, — похвалила его Фиона.

Он отвинтила крышку фляги, достал паштет. Она с удовлетворением наблюдала за его жестами. До чего же ему идут боксерские трусы и модная стрижка! Она было потянулась снять верх купальника, все одно они на нудистском пляже, но решила предоставить это мужчине.

Он открыл коробку печенья, достал белый пластмассовый нож и пару пластмассовых стаканчиков.

— Я налью мартини, если ты сделаешь бутерброды, — сказал он и протянул ей белые бумажные тарелки.

Он любовался ее длинными изящными пальцами, лунными бликами, играющими на ее высоких скулах и безупречном носе. Она так старательно размазывала паштет на печенье, склоняясь над тарелкой.

— Красивее тебя женщины я не встречал, — сознался он.

— Ты очень милый, — подняла она на него свои томные глаза.

— Пластмассовые стаканы не очень подходят для мартини, — смутился Уоррен.

— Сойдут, — успокоила его Фиона.

— Я забыл про оливки, — вспомнил он.

— А кому здесь нужны оливки? — спросила она.

Он разлил вино.

— Я очень люблю мартини, — призналась Фиона.

— Я тоже.

Они прикрыли флягу крышкой. Получился маленький столик, на котором стояла тарелка с бутербродами и бутылка с остатками мартини. Лунный свет играл в ее волосах, касался ее груди, чуть прикрытой купальником. Он вдруг ощутил, что умрет, если она снимет купальник. Он мысленно молил, чтобы она не делала этого дешевого жеста. Но Фиона Джилл была не из дешевых женщин.