Три слепых мышонка
Шрифт:
— Ты смотрел «Отсюда к вечности»? — прервала она молчание.
— Кажется, да. Ты имеешь в виду фильм? Да, смотрел по телевизору.
— Нет, я не имею в виду сериал…
— Нет, нет, фильм. С Бертом Ланкастером и Деборой Карр.
— Какое крепкое, но хорошее вино.
— Спасибо.
— Мне оно напомнило этот фильм.
— Да?
— Вернее, один эпизод из фильма.
— Какой, Фиона?
— Волны накатываются на берег, и они на пляже занимаются любовью, — сказала она.
Его сердце усиленно забилось.
— Волны накатываются на берег, — повторила она и посмотрела в сторону моря. —
— Мне кажется, я видел такие сцены, — сказал Уоррен.
— Да, и в каких же фильмах? — спросила она.
— Вроде бы Грегори Хайнз снимался в таких сценах.
— Я не видела ни одной сцены с целующимся Эдди Мерфи.
— А в том фильме, где он играет вождя африканского племени и отправляется за невестой? Вот с ней-то он и целовался.
— Ты уверен?
— Да.
— А почему бы тебе не поцеловать меня? — спросила Фиона.
Отставив стакан, он опустился на одеяло и страстно поцеловал ее.
— Мне нравится, когда ты целуешь меня, — прошептала она.
— Я без ума от твоих губ, — тихо произнес он.
Уоррен оттянул купальник и дотронулся до ее обнаженной груди. Соски затвердели. Вероятно, от воды, решил он, хотя вода была теплой.
— Они боятся, — ухмыльнулась она.
— Чего же? — не понял он.
— Показать, как негры занимаются сексом, — сказала она.
— Это точно, — согласился Уоррен.
— Они боятся, что разразится буря, — переливчато рассмеялась она.
Он поцеловал ее в смеющийся рот. И потянулся к купальнику. Ее грудь обнажилась.
Она откинулась назад.
Он поцеловал ее соски.
Ее рука нежно скользнула вниз по его бедру.
— Как ты думаешь, то, что говорят о нефах, правда? — спросила она.
Это могло значить лишь то, что она не знала белого мужчину и не могла сравнить. Он надеялся, что так оно и есть. Ему хотелось верить, что она вышла замуж девственницей и принадлежала одному мужу. Это, конечно, фантазии, но он чуть было не решился спросить ее об этом. Вместо этого он погладил ее по животу и положил руку под узенькие бикини.
— Я думаю, они правы, — сказала она.
— Да, — согласился он.
— Я говорю о темнокожих мужчинах, — уточнила она.
— Да, — повторил он, поглаживая ее пальцами.
— Они трусят показать настоящую любовную сцену, — произнесла она.
— Да, — сказал он, прерывисто дыша.
— Они боятся, что сексуальные негры заполонят улицы и… — В подтверждение своих слов она крепко прижалась к нему, — …насладятся всеми белыми женщинами в этой стране.
— Так оно и будет, — сказал он. От возбуждения у него перехватило дыхание.
— Разве ты не хочешь меня поцеловать? — спросила она.
Он поцеловал ее.
От предвкушения наслаждения у него закружилась голова.
— Эй, поаккуратнее на поворотах, — попросил он ее.
— Нет, — возразила она.
— Что ты делаешь? — воскликнул он.
— Ничего особенного, — отозвалась она.
— Разве так…
— Они показывают только любовные игры белых, — ее рука действовала вполне недвусмысленно, — и черный секс — им не по зубам. Ну вот, малыш, теперь порядок. Показывают невинные поцелуйчики, от них никогда
не дождешься настоящего секса, о нет, да-да, вот здесь, о Господи, они не знают, что такое настоящий секс, Боже мой! — вскрикнула она и приподняла бедра. Он снял с нее трусы и бросил их на песок, расслабленная, она откинулась на одеяло, отдавая себя в его власть. Он молниеносно скинул трусы и взял ее.— Никогда им не видать ничего подобного, — выдохнула она. — Никогда, Господи.
Глава 8
Дорога к побережью тянется вдоль строительной площадки поместья Твин-Три, которое соседствует с заболоченными землями и заливом Уиллоуби, выходит по Хенли-стрит на Саут-Тамайами-Трейл, где за складом фирмы по производству игрушек сливается с грязной проселочной дорогой. Взору открываются ржавеющие железные днища лодок, сложенных под навесом. За лодками виднеется бетонный дом, где живет Чарли Стаббс со своей женой и золотисто-рыжей собакой по кличке Шадрак. Дом стоит прямо у воды, из окна прекрасно видны все двадцать стапелей, которые он сдает в аренду владельцам лодок.
Общепринятая версия такова, что вечером тринадцатого августа Стивен Лидз снял свою лодку «Блаженство» с двенадцатого стапеля и отплыл в ночь, чтобы убить трех человек.
— У нас когда-то было еще два пса, — рассказывал Стаббс Мэтью. — Сучка по кличке Мешак и кобель Абеднего.
Он наклонился и почесал за ухом большого рыжего пса, довольного таким обхождением: он прикрыл глаза и вывалил наружу язык, его огромные львиные лапы упирались в деревянные доски настила. Стаббс и адвокат стояли около лодочной станции. Через открытую дверь Мэтью заметил на доске с деревянными крючками ключи от лодок, поверх крючков небрежно были выведены краской номера стапелей. Мэтью подумал: была открыта эта дверь в ночь убийства?
— Мы тогда жили на севере, может, слышали, есть такой маленький городишко Вест-Довер, в штате Вермонт. Славные места, но зимой лютый мороз. Мы с женой переехали сюда в сорок седьмом, мечтали приобрести мотель, а смогли купить только лодочную станцию, хотя я в лодках ни черта не разбирался. Как-то зимой, еще в Вермонте, пропали у нас две собаки, Мешак и Абеднего, мы тогда решили, что их украл какой-нибудь заезжий лыжник из Нью-Йорка, там в цене породистые собаки. А наши были — глаз не отвести. Моя жена рыдала от горя. Она безумно любит собак, особенно сук. Но вот весной звонит мне наш сосед, смотритель охотничьего домика, и рассказывает, что чистил он пруд от веток и всякой дряни и наткнулся на дне, как ему показалось вначале, на двух оленей, но это были собаки. Он мне и позвонил, когда увидел ошейники. Это были наши собаки. Мы решили, что они просто заигрались и провалились под лед, а выбраться не сообразили. Правда, ужасная смерть?
Мэтью подумал, что вряд ли бывает сладкая смерть.
— Моя жена так их любила, — произнес Стаббс таким грустным голосом, почесывая пса за ухом, что Мэтью догадался: старик любил своих собак не меньше жены.
— Мистер Стаббс, — сказал он. — Извините, что приходится вас беспокоить.
— Какое это беспокойство!
— Но мне хотелось бы вас кое о чем спросить.
— Да, конечно.
— Во-первых, я хотел узнать… Там на доске у вас висят ключи от лодок, верно?
— Да.