Три стихии и одна смерть

Правда, всякое богатство имеет оборотную сторону. Взять хоть меня. Три стихии сразу - это круто, спору нет. Но, погнавшись за разнообразием возможных воздействий, я могу уступить кому-нибудь с одной-единственной стихией. Который отточил всего-то три или четыре "заклинания", зато до бриллиантового, близкого к совершенству, режущего блеска.

По крайней мере, таковы критерии успеха здесь, в предполье Холодных Пустошей. Прав тот, кто выжил. Успевший убить первым.

Это совсем не то, чему меня учили раньше. Но я постараюсь измениться.

Главное - не забыть измениться обратно по возвращении.

– А ты правда сын властителей?

Наивно было бы полагать, что я буду при лано Ленгорисе и прочих мастерах Дихеви единственным и неповторимым. Кстати, это ещё один момент, из-за которого нужна не помесь сторожевой башни и форта, а селение. Обучаемая мастерами молодь должна где-то жить. И родители молоди тоже. И - нет, сам себя я не считаю одним из. То есть до взрослого мне ещё чихать и кашлять, но я не ребёнок!

Пример-контраст у меня перед глазами: Милл. Я обитаю в теле, которому тринадцать зим, при этом по уму опережаю сверстников моего тела и изо всех сил стремлюсь доказать, что я ещё старше, что уже вполне самостоятелен. Милл на зиму младше и тоже, в сущности, неглуп. Но при этом изо всех сил доказывает своим поведением и манерами, что ему до сих пор восемь.

Или вообще пять.

– Ну чего ты молчишь?!

Вот опять.

– А разве ты рассчитывал на честный ответ?

– Ну...

– С чего ты вообще решил, что я - непростых кровей?

Милл оживляется. Остальной зверинец слегка затихает, прислушиваясь. О, это милое детское любопытство!

– У тебя сразу три стихии.

Молчу. Блондинчик (вообще-то волосы у него странного розоватого цвета, при свете огня кажутся рыжими, но... блондин, так блондин) принимает моё молчание за поощрение.

– Много стихий - это бывает и в обычных семьях. Но у тебя также есть могущественная сестра и ещё более могущественная мать.

М-да. А ведь сам растрепал, никто не заставлял.

То есть заставляли вообще-то. Тьяро своё дело знает. Но я же сопротивлялся?

Кстати, не только я тут трепло. Получается, тот самый разговор либо Ленгорис, либо зеленовласка пересказывали во всех деталях. Причём я бы поставил на своего лано. У красавицы не то воспитание и специализация не та, чтобы трепаться в обществе юных учащихся.

Значит, мастер рассказал зверинцу, кто к ним присоединяется? А Милл просто излагает чужие выводы? Что ж, слушаем дальше...

– Иметь в ближайших родичах софра, - то есть стихийника, "мага": ещё одно архаичное словцо, - и не получить обучения - не нормально. Я видел тебя на тренировке: ты знаешь теорию, но почти не закрепил её практикой...

Опять же - не в бровь попал. Но когда и где я мог бы отработать рукопашку и особенно обращение с оружием? Да ещё в зверском местном стиле, весьма агрессивном? Да ещё - в резко повзрослевшем теле?

– При этом для мало тренировавшегося ты очень хорош.

Тоже не новость. Да, у меня укреплённые кости и связки, усиленная мускулатура, сильно улучшенная реакция. Я выбрал хорошее тело! Увы, я не так искусен во владении им, чтобы легко и непринуждённо занижать его характеристики до обычных, как положено по семейным заветам...

– А ещё у тебя стоит хорошая защита разума. Раз мастер Тьяро её не обошла - очень хорошая!

Ха. Это не пассивная защита, это моя личная сопротивляемость. Но об этом лучше молчать.

И я молчу. Слушаю. Тем паче, Милл уже перешёл к выводам:

– Вот и выходит, что ты, Хриш, происходишь из семьи властителей. От них тебе достались и три стихии, и сила проявления, и улучшенное тело с печатью секретности, защищающей память и мысли. Но так как ты не наследник, тебя толком не выучили, опасаясь взрастить конкурента старшим детям. Поэтому тебе пришлось бежать аж на край мира, в наше Дихеви, чтобы достичь начального тождества.

Ещё один элемент местного колорита. "Тождество" - это понимание себя и овладение своими способностями. Местные не пытаются прыгнуть выше головы, вместо этого они всеми силами стремятся к самореализации. К постижению своих границ.

Разница тонкая, но значимая.

Кстати, прыгающие выше головы в местном фольклоре выписаны совершеннейшими чудищами. И не без оснований. В конце концов, по Пустошам бродит немало бывших софра, перешедших свой предел и заделавшихся нелюдью. Там даже пару-тройку мастеров-ренегатов можно найти... если не повезёт уж совсем отчаянно. Потому что уже на среднего ренегата нужна команда из трёх-пяти людей, а при мысли о Нирро Стуже или Сакше Бездонном не зазорно бледнеть даже Ленгорису.

– Ладно, - говорю.
– Если ты, Милл, так много знаешь, зачем спрашивал?

– Ну-у-у...

– Хриш, а Хриш!

Жаркий шёпот лезет в уши, щекочет шею, норовит влезть в ноздри...

И принадлежит он Мелкой. То есть Фригле. Шесть зим, стихия Звук, шило промежду полжопок. Вот ведь коза! Так и заикой сделать недолго.

– Чего тебе, мелочь?
– вздыхаю.

– Теней! С продолжением!

– Ага, Хриш. Чем оно там кончилось-то?

– Показывай, не жмись!

Оглядываю зверинец. Вот за что мне это, а? Ведь это мне, мне, а не им, положено слушать сказки на ночь! Тот же Милл или Занке вообще уже выросли из "сказочного" возраста...

Нет. Сидят, сверкают разноцветными глазами, даже притихли. Мышата под веником.

– Ладно...

– Алл!

– Да, да!!!

– ...только чур - тихо! А ты, Фригле, делаешь так, чтобы все и всё слышали, но никто меня не переспрашивал. Ясно?