Три стильных детектива
Шрифт:
– Месье Пиньо, я жду, когда вы займетесь моим Жоржем Оне, – вмешалась графиня де Салиньяк, теряя терпение.
– Да-да, одну минуту! Мама, пусти, я пройду!
Жозеф порылся в стопке книг и воскликнул:
– Нашел, вот она!
– Графиня уже ушла, – отозвался Кэндзи, не поднимая глаз.
Жозеф выбежал на улицу.
– Мадам, ваш Оне!
– Нет уж, молодой человек, я больше не приду в ваш магазин! Никакого воспитания, никакого такта, а что за прием?! Имейте в виду, отныне я буду заказывать книги только у ваших конкурентов!
– Графиня Вальтесс де Ла Бинь? – удивилась Ида.
– Простолюдинка! Выскочка! – фыркнула
– А это точная копия псише мадемуазель Марс, великой французской актрисы? – перебила ее Ида.
– Да, дорогая, именно так. Амори заплатил за это зеркало целое состояние! – ответила Сюзанна, довольная восторгом подруги.
Они вошли в гостиную, где служанка сервировала для них чай. Ида с таким аппетитом набросилась на булочки и пирожные, как будто неделю не ела.
– Я откормлю тебя, моя цыпочка, – с нежностью заверила ее Сюзанна. – Хорошо, что этот недоумок Амори поехал навестить своих родственников! Мы с тобой повеселимся на славу, ты и я!
Насытившись, они отправились на экскурсию по особняку, битком набитому китайскими и японскими безделушками, украшениями из искусственного мрамора, коврами и мебелью, которая, казалось, была доставлена сюда прямиком от старьевщика, торгующего железным ломом. Ида не переставала охать и ахать, сгорая от зависти. Больше всего ее поразила огромная кровать.
– О-ля-ля! Вот это да! Хотя, конечно, для двоих нужно много места…
– Для двоих? Девочка моя, Амори тут никогда надолго не задерживается.
– Прямо как у Золя в «Нана», ты читала этот роман?
– Конечно! – подтвердила Сюзанна.
Она подошла к кровати, поправила волан на покрывале, взбила подушки.
– Знаешь, мне бывает так одиноко в этой большой кровати…
Ида поняла намек и вспыхнула.
– Мы могли бы спать вместе, как сестры… – продолжила Сюзанна. – Шушукались бы, согревали друг друга… Мне так надоел этот зануда Амори!
Ида провела рукой по тонкому кружеву покрывала и молча кивнула головой.
Вечер выдался дождливым. Виктор и Таша целовались в фиакре, с трудом пробирающемся через заполненный экипажами бульвар Капуцинов. Виктор так горячо просил простить его за то, что он ввязался в очередное расследование, что Таша над ним смилостивилась.
Потом они гуляли по улицам самого шикарного квартала столицы, где, несмотря на ливень, было много зевак. В лужах отражались масляные лампы ярмарочных палаток, стоящих тесными рядами вдоль бульвара. Уличные торговцы надрывали горло.
– Попробуйте леденцовую карамель, нугу из Монтелимара!
– Каштаны, горячие каштаны!
У дома номер 14 какой-то человек, одетый в адмиральскую форму, но при этом почему-то в котелке, вышагивал перед входом в «Гран Кафе», выкрикивая:
– Приглашаем насладиться синематографом! Проекция движущихся фотографий братьев Люмьер!
Прохожие получали буклеты, в которых описывалась программа: десять кинолент по семнадцать метров каждая. Три десятка любопытствующих, в том числе Таша с Виктором, заплатили двадцать су зазывале, стоящему рядом с афишей.
Виктор увидел месье Вольпини, директора «Гран Кафе», с которым познакомился на Всемирной выставке 1889 года, где выставляли свои работы коллеги Таша, и подошел, чтобы поприветствовать его.
– Как великодушно с вашей стороны предоставить помещение братьям Люмьер.
– Да, но боюсь, их изобретение пока что пользуется не слишком большой популярностью.
Зрители спускались по лестнице в подвал, бывший бильярдный зал, а теперь Индийский салон «Гран Кафе». На этом первом платном сеансе плетеные
стулья, поставленные в несколько рядов перед белым полотном, натянутым на раму, почти все оставались незанятыми. Большой выручки это не обещало.– Месье Легри! Если я не ошибаюсь…
Повернувшись, Виктор столкнулся нос к носу с инспектором Аристидом Лекашером.
– Не хотите леденец, господин книготорговец… и детектив в одном лице? Нет? Жаль, я хотел вас отблагодарить. Хотя вы сыграли в этом грязном деле, которое недавно было раскрыто, весьма сомнительную роль. И не надо улыбаться, прошу вас. Субъект, которого описывают многочисленные свидетели как в Уйе, так и в Домоне и в «Миротон де Терн», сильно напоминает вас. А некоторые факты, связанные с личностями Эвариста Вуазена и Виржиля Сернена, мы пока так и не смогли объяснить.
– Я не вижу связи…
– Ах, не видите? Почему бы вам тогда не воспользоваться очками? Что вы можете сказать по поводу взрыва в замке Буа-Жоли? Почему на месте событий оказались вы и ваш родственник?
– Мы тут не при чем, инспектор. Простите, нам пора рассаживаться, сеанс вот-вот начнется.
– Вы как всегда увиливаете от ответа! К вашему сведению, я собираюсь уйти в отставку и намерен писать мемуары. Можете не сомневаться, вам в них будет отведено особое место. Под каким именем вы предпочитаете фигурировать: Леблан, Ленуар? Имейте в виду, мой преемник – молодой хищник с острыми клыками, напрочь лишенный чувства юмора. Кстати, я все еще надеюсь, что вы достанете для меня первое издание «Манон Леско».
Инспектор поклонился Таша и прошел в дальний конец Индийского салона.
Свет погас, послышались аплодисменты, на экране появилось изображение площади Белькур в Лионе.
– Это и есть их великая находка? – возмутился Виктор вполголоса. – Месье Мельес [127] показывает такое в театре «Робер-Уден» вот уже десять лет!
Едва он успел это сказать, как лошадь, запряженная в повозку, стала двигаться. По залу прокатился вздох восхищения.
– Снято прямо посреди улицы! – прошептал Виктор на ухо Таша. – Посмотри, как падает свет… Изображение такое четкое… Просто потрясающе!
127
Жорж Мельес (1861–1938) – французский предприниматель, режиссер, один из основоположников мирового кинематографа. – Прим. перев.
На экране открылись ворота фабрики, выпуская мужчин на велосипедах и работниц в длинных платьях… В следующем сюжете плакал ребенок… по озеру плыл игрушечный парусник… Затем на экране возник провинциальный вокзал и железная дорога. Вдалеке показалась движущаяся точка, которая приближалась до тех пор, пока не превратилась в огромный паровоз, несущийся, казалось, прямиком на зрителей. Кто-то из них даже вскочил на ноги в страхе быть раздавленным, но паровоз свернул влево за пределы экрана, вагоны остановились у платформы, и пассажиры стали садиться в поезд [128] .
128
На первых сеансах братья Люмьер демонстрировали сценки, в основном снятые с натуры: «Выход рабочих с фабрики», «Прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота», «Завтрак младенца», «Вылавливание красных рыбок» и др. – Прим. перев.