Три стороны моря
Шрифт:
Менелай стоял перед войсками безоружен. Это все видели. А Парис едва заметно улыбался.
Неловкая пауза была недолгой. С диким криком Менелай ринулся на Париса. Меч Париса висел прикрепленный к поясу. Менелай схватил врага за гриву шлема обеими руками и потянул.
Парис уперся.
Это уже выглядело почти неприлично. Агамемнон поморщился и зло посмотрел на Диомеда.
Наконец кожаный ремень шлема расплелся, и Менелай полетел на землю с трофеем в руках. Парису очень хотелось помедлить, но он вспомнил обмен клятвами и побежал. Менелай, лежа на спине,
Парис вбежал в ворота Трои.
Елена на стене зажмурилась и обняла свои темные плечи. Она поняла, что ей предстоит тяжелый-тяжелый день. День, в котором вечер может не наступить.
Елена Прекрасная (но не Прекрасная Елена!) шествовала между рядами воинов. Парис сопровождал ее на шаг позади, низко склонив темно-русую голову.
Их ждали трое: Агамемнон, Менелай, Диомед.
В Спарте Елену ждал отец Тиндарей. В Микенах ее судьбой крайне интересовалась сестра Клитемнестра.
Темнокожая девушка и Парис, сын Приама, остановились.
Агамемнон поглядел на Диомеда.
— Кто это? — спросил Диомед.
Парис воспринял это как ритуальный вопрос.
— Я возвращаю жену достойнейшему.
Ни один из троих не проронил ни слова.
— Царь Приам также предлагает богатый выкуп басилевсу племени Атридесов, — добавил Парис.
Агамемнон вновь поглядел на Диомеда.
А Менелай, о чем никто никогда не узнает, думал совершенно неподобающие вещи. «Эта Елена, кажется, другого цвета», — думал Менелай.
Если бы не Агамемнон рядом, Менелай бы очень и очень засомневался. Нет, Парис не хотел его оскорбить, такими женщинами не оскорбляют. Может, у них обычай обмена, торговый все-таки город. И он, Менелай, может быть согласился бы. Да что там! Он ведь отлично понимал, что его Елена, дочь Тиндарея, сестра Клитемнестры, скорей всего по собственной воле уплыла, пока он гулял в южных морях. Более того, он был уверен, что это его Елена вынудила царского сынка. Она была властной, она вручала себя Менелаю по ночам, он ни разу не взял ее, она себя вручала, когда хотела, на время.
А эта… То, что надо, если искать счастья.
Но не до счастья, когда брат должен быть самым страшным на всех берегах Эгейского моря.
— Кто решил посмеяться над племенем Атридесов? — спросил Диомед. — Царь Приам или ты? Или Гектор?
— Убей ее! — приказал Агамемнон Диомеду.
И вот тогда Парис взял ее за руку.
Агамемнон ужасно ошибся. Что ж, у него был сильный противник: незнакомый, далекий, безразличный египетский сфинкс. Басилевсу бы не спорить, басилевсу бы принять девушку… А уж потом, в тишине и спокойствии пытать ее до ночи… Да ну, какая там ночь: девушка, не выдержав пытки, все поведала бы раньше.
Но шок был силен. Агамемнон поверил в наглое оскорбление.
Диомед не мог ослушаться. Он положил ладонь на рукоять меча.
Лучники Пандар и Полидамас навели стрелы на Менелая.
— Приам! — крикнул Агамемнон поставленным голосом вождя. — Где же твои клятвы?!
Приам
тоже ошибся. Ему следовало отправить с Еленой кого-то равнодушного. Тогда незнакомку, ненужную ни одной из сторон, убил бы недрогнувшей рукой исполнитель воли Атридесов Диомед. Хотя какая разница? Убей ее кто-либо, и уже никто бы ничего не доказал. Ведь даны все равно требовали бы жену Менелая.— Приам! — крикнул Агамемнон. — Я готов был стать тебе другом!
— Мы же отдали ее вам… — прошептал Приам на стене.
— Что-то они делают не то… — пробормотал Одиссей, стоя вдалеке и не отводя острых глаз от Елены.
— Убей ее! — повторил приказ Агамемнон.
Парис подхватил свою любовь на руки и побежал. Он уже забыл об упавшей с плеч ноше и о десятках ни к чему не обязывающих красавиц. Он ждал пронзающей боли в спине.
Диомед выхватил не знающий неудачных атак меч.
Пандар выпустил стрелу и попал в перевязь на левом плече Менелая. Полидамас промахнулся.
Агамемнон подхватил Менелая, испачкавшись в крови брата.
Пандар успел выпустить вторую стрелу. Она задела правое плечо Диомеда, остановив его и не позволив ударить Париса в спину.
И началось!
Лучник Пандар погиб почти сразу.
Песнь третья
Она часто вспоминала это.
«Почему ты не убил Менелая?»
«А ты хотела, чтобы я его убил?»
«Да. Во имя Афродиты!»
«Во имя Афродиты нельзя убивать…»
Она вспоминала, как ее вывели, чтобы отдать племени данов. И взгляд Менелая, мужа-незнакомца, врезался, словно черный нос греческого корабля.
«Вот и все… — мутно заволакивало мысли Елены. — …вот и все!»
Чего она ожидала, что ее убьют, прямо посреди поля, на глазах у илионцев, на радость ахейцам? Ее повелитель ошибся, замысел его погиб, Менелай убьет подставную жену, война не начнется…
И все ненавидели ее, абсолютно каждый, без исключений. И это даже вселяло некоторую гордость.
Но Парис взял ее за руку.
Те три дня, с которых началась Троянская война, были самыми кровопролитными.
Те три смерти, которые последовали одна за другой, отменили всякую возможность мира, даже если бы Елена вдруг волшебным образом обнаружилась дома, в Спарте.
Вечером первого из трех этих дней Приам еще раз предложил дары — богатейшие, огромные.
— Почему муж отверг тебя? — спрашивал добрый, щедрый, в торговом деле вполне расчетливый, однако недогадливый седовласый правитель.
— Я не знаю… — отвечала она.
— Разве ты не понимаешь, отец? — воскликнул Парис. — Они хотели убить ее, покарать перед всеми, унизить и ее, и всех нас!
Приам качал головой. Если он правильно расслышал, басилевс Агамемнон взывал к нему. Правда, разница в диалектах могла исказить смысл. В беседе ты переспрашиваешь непонятное, а когда стоишь на стене и снизу тебе кричат то ли угрозы, то ли просьбы, когда стрелы готовы сорваться с тетивы, а царевич бежит, спасаясь, к воротам — времени не расспросы нет.