Три судьбы (Обратный билет из Ада)

– Мойры, или Судьбы, предрекли герою Мелеагру, которому была всего неделя от роду, что он умрет, когда в очаге его матери догорит последняя головешка, – сказала Тайя. – Когда они предсказывали ему судьбу, Клото сказала, что Мелеагр будет благороден, Лахесис – что он будет смел. А Атропос посмотрела на младенца и сказала, что он будет жить до тех пор, пока не погаснет головня.

– Не поняла… – начала Клео.

– Дай ей закончить, – сказал Гедеон.

– Дело в том, что мать Мелеагра, отчаянно желавшая спасти мальчика, положила головню в сундук. Пока та не сгорит, ее сыну ничто не угрожало. Мелеагр вырос, стал мужчиной и убил братьев своей матери. В гневе и скорби мать вынула из сундука головню, та сгорела, и Мелеагр умер. Она отомстила за братьев, но потеряла сына.

– Отлично. Мики может сойти за моего брата, но эта сука никак не годится мне в сыновья. Так о чем речь?

– Смысл в том, – мягко сказала Тайя, – что за месть тоже надо чем-то платить. И что она не позволяет вернуть потерянное. Если нами будет руководить только месть, цена может оказаться слишком высокой.

Клео встала и по примеру Тайи обошла стол, на котором стояли Судьбы.

– Мики был моим другом. И я не собираюсь стоять здесь и делать вид, что не желаю мести. Я хочу получить деньги. Но то, что я сказала, когда мы в первый раз собрались у Тайи, остается в силе. Справедливости я хочу больше. Что ж, статуэтки у нас. Теперь мы богаты. Ну и что, мать твою? Вы не хотите ввязываться в это дело? Ладно, я понимаю. Никому не придется причинять вреда, все будут спокойны и счастливы. Но я не успокоюсь. Точнее, успокоюсь лишь тогда, когда эта стерва будет сидеть за решеткой и проклинать меня.

Малахия посмотрел на брата и кивнул. А потом положил ладонь на руку Тайи.

– Милая, у мифа, который ты рассказала, есть и другой смысл.

– Да. Выбор определяет судьбу. – Она встала и подошла к Клео. – Круги жизни пересекаются, сплетаются друг с другом. Лучшее, что мы можем сделать, это следовать за нитью до самого конца. Я не хочу сказать, что справедливости добиваться не стоит. Просто мы должны были выяснить, готовы ли на жертвы ради ее достижения.

– О’кей. – Глаза Клео заволокло слезами. – Я просто… – Она беспомощно пожала плечами и быстро вышла из комнаты.

– Нет, это сделаю я, – сказала Тайя, увидев, что Гедеон начал подниматься. – Женские слезы по моей части.

Когда Тайя ушла за Клео, Малахия потянулся к пиву.

– Теперь, когда мы более-менее договорились, я хочу перейти ко второму вопросу. На этот раз личному. – Он сделал большой глоток и промочил горло. – Пришла пора закончить нашу давнюю беседу, – сказал он, обращаясь к Джеку. – Я, как глава семьи…

– Глава семьи? – Ребекка прыснула со смеху. – Дудки! Глава семьи – это ма.

– Но ее здесь нет, правда? – ощетинился Малахия, недовольный тем, что его перебили. – Кроме того, я из вас самый старший, а потому вы обязаны получить мое согласие на обручение.

– Это мое обручение, и тебе нет до него никакого дела.

– Черт побери, закрой рот хотя бы на пять минут! Кроме того, я разговариваю с Джеком, а не с тобой.

– Ага, с Джеком. А я должна сидеть сложа руки и скромно опустив глаза. Так, что ли? – Она швырнула в Малахию подушкой.

– Скромность? Это слово тебе незнакомо. – Он швырнул подушку назад и попал Ребекке в голову. – Тебе будет предоставлено слово потом. Когда я закончу.

– Ребекка, – вмешался Джек, – дай ему закончить.

– Спасибо, Джек. Первым делом прими мое искреннее сочувствие. Тебе придется всю жизнь прожить с этой плохо воспитанной, упрямой и несговорчивой особой. – Малахия прищурился, увидев, что Ребекка потянулась за стоявшей на столе нефритовой вазой. Джеку пришлось взять невесту за запястье.

– Это династия Хань. К тому же она в тон подушкам.

– Как мы уже выяснили, – продолжил Малахия, – деньги для тебя, Джек, не главное, но я хочу кое-что добавить. Моя сестра придет к тебе не с пустыми карманами. Ей принадлежит четвертая часть нашего семейного дела, которое идет довольно успешно. Независимо от того, будет ли она продолжать участвовать в нашем бизнесе, доля Ребекки остается за ней. Кроме того, ей принадлежит четвертая часть того, что достанется нам в результате последней операции.

– Деньги не имеют значения.

– Для нас имеют, – поправил Малахия. – И для Ребекки тоже. – Он поднял бровь и посмотрел на сестру. – При всех недостатках Ребекки – а имя им легион – мы любим ее и желаем ей счастья. Что же касается бизнеса Салливанов… Если ты хочешь участвовать в нем, то добро пожаловать.

– Хорошо сказано, Мал! – Гедеон сел на ручку кресла брата и торжественно поднял стакан пива. – Ну что ж, Джек, добро пожаловать в нашу семью.

– Спасибо. Правда, я не слишком много знаю о морском деле. Но не прочь узнать больше.

– Раз так, придется научить. Я возьму это на себя. – Ребекка улыбнулась братьям.

– Мы еще поговорим об этом. – Джек дружески потрепал ее по колену и встал. – У меня есть пара срочных дел. Может понадобиться помощь, – добавил он, подмигнув мужчинам.

– Ну, если вы собираетесь шляться, то я тоже имею на это право. Мы с Клео и Тайей пойдем покупать свадебное платье. Я говорила, что хочу устроить пышную свадьбу?

Это заставило Джека остановиться.

– Что ты имеешь в виду под словом «пышная»?

– Не трать нервы понапрасну, – посоветовал Гедеон. – Не видишь, она тебя дразнит? Ты только посмотри на ее сияющие глаза.

Когда три часа спустя Ребекка вернулась, нагруженная журналами с подвенечными платьями, подаренной Тайей книгой о подготовке к свадьбе и сексуальной ночной рубашкой – подарком Клео, – ее глаза все еще сияли.

– Все равно я считаю, что зал следует украсить лилиями.

– Верно. – Клео подмигнула Тайе. – Давно прошли те времена, когда их считали цветами для похорон.

– Букеты полевых цветов были просто очаровательны, – вспомнила Тайя. – Не могу поверить, что я столько времени провела в цветочном магазине и не начала сморкаться. Значит, аллергии на пыльцу у меня нет.

– Тогда что означают эти красные пятна у тебя на лице? – осведомилась Клео и расхохоталась, когда Тайя опрометью бросилась к зеркалу, висевшему в гостиной Джека.

– Не вижу в этом ничего смешного. Ни капельки.

– Ты же знаешь, она любит пошутить, – сказала Ребекка. Затем она посмотрела в сторону спальни и уронила сумки. – Ма!

– Моя девочка. – Эйлин крепко обняла ее. – Моя красавица.

– Ма, что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала? Ох, я так соскучилась!

– Что я делаю? Распаковываю вещи. Попала я сюда на самолете. Я тоже соскучилась. А теперь дай посмотреть на тебя. – Эйлин отстранилась и заглянула дочери в лицо. – Счастлива?

– Да. Ужасно счастлива.

– Я знала, что этим кончится, когда ты привела его к нам домой. – Эйлин поцеловала дочь в лоб и попросила: – Представь меня своим подругам, о которых я столько слышала от мальчиков.

– Тайя и Клео. А это моя мать, Эйлин Салливан.

– Очень рада познакомиться с вами, миссис Салливан. – «Мать Малахии», – в панике подумала Тайя. – Надеюсь, полет был приятным.

– Я летела в первом классе и чувствовала себя королевой.

– Ага. Хорошо, но очень долго. – Клео нахмурилась и потянула Тайю за рукав. – Мы уходим. Вам нужно отдохнуть, привести себя в порядок и все такое прочее.

– Не нужно. – Эйлин улыбнулась. – Сейчас мы выпьем чаю и побеседуем. Мальчики сидят внизу и придумывают какую-то очередную каверзу, так что воспользуемся случаем. Какая чудесная квартира, – добавила она, осмотревшись. – Где-то здесь должен быть чай.

– Я займусь этим, – быстро сказала Тайя.

– Я помогу. – Клео следом за ней пошла на кухню. – О чем мы будем с ней говорить? – прошипела она. – «Привет, миссис Салливан. Мы с удовольствием спим с вашими сыновьями в перерывах между взломами?»

– О боже… – Тайя схватилась за голову. – Зачем мы сюда пришли?

– Чай.

– Верно. Я забыла. – Она открыла две полки, прежде чем вспомнила, где хранит чай сама. – Ну, она должна знать… – Тайя полезла в холодильник, нашла откупоренную бутылку вина, вынула пробку и глотнула прямо из горлышка. – Она должна что-то знать про наши дела. Либо Малахия, либо Гедеон регулярно звонили ей. Она наверняка знает про статуэтки, про Аниту и по крайней мере про часть наших планов. А что касается остального…

Пытаясь успокоиться, она стала засыпать чай в чайник.

– Они взрослые люди, а Эйлин кажется разумной женщиной.

– Тебе легче. Может, она не будет против того, что ее первенец крутит шуры-муры с автором книг, доктором философии и владелицей квартиры в Верхнем Ист-Сайде. Но я не думаю, что она обрадуется, когда узнает, что ее младший сын спутался со стриптизершей.

– Это оскорбительно.

– О господи, Тайя, кто сможет ее осудить? Я…

– Я говорю не про миссис Салливан, а про тебя. – Тайя обернулась, все еще держа в руках коробку с чаем. – Я не люблю, когда оскорбляют моих подруг. Ты храбрая, преданная, умная. Тебе нечего стыдиться и не за что просить прощения.

– Отлично сказано, Тайя. – Эйлин вошла на кухню и посмотрела на двух замерших от неожиданности женщин. – Теперь я понимаю, что в тебе нашел Малахия. А что касается тебя, – обратилась она к Клео, – то я доверяю мнению моего сына и всегда восхищалась его вкусом. Как и вкусом Мала. Я хочу поговорить с вами обеими. Посмотрим, удастся ли нам найти общий язык.

Когда тридцать минут спустя в квартиру вошел Джек, он заметил сразу три вещи. Тайя была взволнована, Клео напряжена, а Ребекка сияла.

Ребекка встала и медленно пошла к нему. Потом обвила руками его шею и крепко поцеловала.

– Спасибо, – сказала она.

– Пожалуйста. – Продолжая сжимать ее запястье, Бардетт повернулся к Эйлин: – Ну что, устроились благополучно?

– Как нельзя удобнее. Спасибо, Джек. Девочки сказали мне, что у вас есть новые планы относительно женщины, которая причинила вред моей семье. Надеюсь, мы сядем, подумаем и найдем такой способ, в осуществлении которого смогу участвовать и я.

– Уверен, мы что-нибудь придумаем. Согласно моим сведениям, эта женщина сейчас прочесывает Афины, разыскивая серебряную статуэтку и одну брюнетку. – Он пересек кухню и сел напротив Клео. – Она купила пистолет. Это было первым, что она сделала. Ясно, что она надеется выследить тебя, а потом убрать.

– Но ее ждет разочарование, верно?

– Мы постараемся продержать ее там как можно дольше. – Вошли Гедеон и Малахия. В глазах Гедеона горел гнев. – Какими бы ни были наши планы, мы будем держать тебя подальше от нее.

– Эй, послушай, Ловкач…

– Черта с два! Анита не станет вести с тобой светскую беседу. Она собирается сначала получить то, что ей нужно, а потом убить тебя. Ты сказал Клео, где именно она купила пистолет?

– На черном рынке, – промолвил Джек. – Незарегистрированный «глок». Она была осторожна. Не попыталась провезти оружие через таможню. Ясно, что она не собирается и вывозить его из страны. Использует, а затем выбросит.

– Я уже сказала: ее ждет разочарование.

– Ты будешь нести дежурство здесь, – сказал ей Гедеон, – и жить либо у Джека, либо у Тайи. Что бы ни случилось, не будешь выходить в город одна. А если начнешь спорить, я запру тебя в чулан и продержу там до тех пор, пока все не кончится.

– Клео, прежде чем ты задашь моему сыну трепку, которой он полностью заслуживает, я хочу кое-что сказать, – вступила в разговор Эйлин. – Есть слабое звено или, как вы выражаетесь, ахиллесова пята, верно? – обернулась она к Тайе. – Клео, эта женщина знает тебя в лицо. И считает, что у тебя есть то, ради чего она уже убила человека. Сейчас она сосредоточилась на тебе. Если она сумеет добраться до тебя, то доберется и до всего остального. Я права, Мал?

– В принципе да. Клео, мы не можем рисковать тобой. Ради твоего собственного блага. Не думаю, что тебе стоит ставить под удар все ради того, чтобы столкнуться с ней лицом к лицу.

– О’кей, твоя мысль мне понятна. Поскольку я не должна рисковать, меня надо запереть, – надулась Клео.

– Гедеон, в следующий раз объясни девочке по-человечески, а не отдавай ей приказы. Для янки вполне приличный чай, Тайя.

– Спасибо, миссис Салливан.

– Называй меня Эйлин, ладно? Судя по тому, что я здесь услышала, ты умеешь не только заваривать чай.

– Не слишком. Единственное, что у меня получается, это держать направление.

– Скромность украшает человека. – Эйлин налила себе еще полчашки. – Но если она притворна или неуместна, это уже глупость. Ты нашла способ выяснить финансовое положение этой женщины, поэтому знаешь, сколько можно запросить с нее за Судьбы.

– Вообще-то мы еще не решили, но я думаю… она может потратить до пятнадцати миллионов. Может быть, двадцать, но это потребует времени и будет довольно сложно, так что остановимся на пятнадцати. Поэтому я думаю, что нужно запросить десять, чтобы у нее был какой-то резерв. Судьбы стоят намного больше. Вскоре Анита поймет, что сможет продать их подходящему коллекционеру за сумму, по меньшей мере вдвое превышающую тот, что заплатила она. Мой отец сказал, что он предложил бы за них десять. Она деловая женщина и, скорее всего, сделает то же самое.

– Разумно, – кивнула Эйлин. – Значит, все, что от вас требуется, это заставить ее собрать такую сумму, но не отдавать ей Судьбы. Привлечь ее к суду за мошенничество со страховкой, а закончить арестом за убийство. После этого мы начнем готовиться к свадьбе и снова займемся «Салливан Турс». Твои кузены пока что справляются с текущей работой, – сказала она Малахии, – но нам пора брать дело в свои руки.

– Ма, это долго не протянется, – заверил ее Малахия.– Верю, иначе не прилетела бы. И верю в то, что вы общими усилиями найдете правильное решение. В конце концов, до сих пор вам это удавалось. Кстати говоря, никто не хочет показать мне Судьбы?

…– Мне нравится твоя мать.

Малахия с улыбкой следил за тем, как Тайя стелит постель.

– Ты побаиваешься ее.

– Немножко. – По привычке она включила стоявший на тумбочке генератор «белого шума».

Когда она пошла регулировать увлажнитель воздуха, Малахия выключил воздушный фильтр, как делал каждый вечер. Она все равно ничего не замечала.

– Ребекка так обрадовалась ей… Джек правильно сделал, что пригласил ее сюда. – Тайя, не находившая себе места, прошла в ванную и начала смывать свой гипоаллергенный макияж с помощью гипоаллергенного очистителя. – Для тебя это тоже был приятный сюрприз, – добавила она, когда Малахия подошел к двери. – Я уверена, что ты скучал по ней.

– Конечно. Очень. – Малахии ужасно нравилось следить за ней. Без косметики лицо Тайи становилось особенно нежным. – Ты же знаешь, что говорят про ирландских мужчин.

– Нет. А что про них говорят?

– Они могут быть пьяницами, мятежниками, хвастунами и поэтами, но все как один нежные сыновья.

Тайя негромко засмеялась и начала теребить в пальцах крышку увлажняющего крема.

– Ты ни то, ни другое, ни третье и ни четвертое.

– Обижаешь. Я могу перепить и перехвастать любого. Конечно, во мне есть и мятежное начало. А что касается поэзии… Тайя, тебе нужны стихи?

– Не знаю. Мне никогда их не читали.

– Хочешь, чтобы я прочитал или написал их?

Тайя хотела улыбнуться, но не смогла.

– Не нужно.

– Что такое? – Сбитый с толку и слегка встревоженный, Малахия шагнул к ней, но Тайя попятилась.

– Почему ты плачешь?

– Я не плачу. – Тайя шмыгнула носом. – Точнее, не буду. Буду благоразумной, как обычно, – сказала она и со стуком поставила увлажняющий крем на полку.

– Может быть, ты скажешь, для чего тебе нужно быть благоразумной?

– Не смейся надо мной. Я всеобщее посмешище, и это ужасно.

– Я не смеюсь над тобой. Радость моя… – Малахия протянул руку, но Тайя ударила по ней.

– Не называй меня так и не прикасайся ко мне! – Она протиснулась мимо и вернулась в спальню.

– Не называй. Не прикасайся. Ты не будешь плакать и снова станешь благоразумной… – У него запульсировало в висках. – Может быть, объяснишь, что это значит?

– Мы почти закончили. Я знаю это и дождусь конца. Это самое важное, что я сделала за свою жизнь, и я не могу оставить дело незавершенным.

– Это не единственная важная вещь, которую ты сделала.

– Не утешай меня, Малахия.

– Черт побери, я не утешаю тебя. Будь я проклят, если стану ссориться с тобой, не понимая, из-за чего мы ссоримся. О боже, у меня тоже начинается мигрень. – Он провел ладонями по лицу. – Тайя, что это значит?

– Ты сказал, что давно должен был сказать мне. Может быть, так оно и есть. Хотя я все знала сама, но так было бы лучше.

– Сказать тебе… Ах, вот оно что. – Малахия вспомнил, что именно он собирался сказать Тайе перед тем, как их прервала Клео. Он нахмурился и сунул руки в карманы. – Ты знаешь, и это тебя злит?

– Мне нельзя испытывать человеческие чувства, – бросила она в ответ. – Нельзя злиться. А испытывать благодарность можно? Благодарность за то, что мы провели эти недели вместе. Так вот, я испытываю благодарность и гнев одновременно. И буду рвать и метать, если захочу. – Она обвела взглядом комнату. – Что бы такое бросить?

– Не думай об этом, – посоветовал он. – Просто брось первое, что попадется под руку.

Тайя схватила щетку для волос и швырнула ее. Раздался звон разбитого стекла. Щетка угодила в стеклянный абажур настольной лампы.

– Проклятие! Это была лампа от «Тиффани»! Неужели я даже злиться не умею?

– Ты должна была бросить щетку в меня. – Он схватил Тайю за руки, не давая ей взяться за уборку.

– Отпусти.

– Не собираюсь.

– Я дура. – Желание бороться оставило ее. – Чего я добилась? Только опозорилась и разбила прекрасную лампу. Мне нужно было принять ксанакс.

– Ну, ты этого не сделала, а я предпочитаю бороться с женщиной, не одурманенной транквилизаторами. Тайя, на свете есть настоящие чувства, и тебе придется иметь с ними дело. Независимо от того, хочешь ты меня или нет.

– Я уже имела с ними дело. – Она отстранилась. – Знаешь, я не могу облегчить тебе жизнь, хотя часто убеждала себя, что могу. Поезжай к Джеку. Ты не можешь быть здесь со мной. Я этого не вынесу.

– Ты выгоняешь меня? Я уйду, но хочу знать почему. – Малахия схватил ее за руки.

– Я уже сказала, это выше моих сил. Я закончу начатое и не стану расстраивать остальных. Но я не буду, ни за что не буду тихой, безответной любовницей, которую легко бросить, вернуться в Ирландию и продолжить прежнюю жизнь. Ты хочешь меня оставить. Так вот, я впервые в жизни сама проявляю инициативу и говорю тебе: уходи.

– Я когда-нибудь просил тебя быть тихой и безответной?

– Нет. Ты изменил мою жизнь. Большое тебе спасибо. Вот и все. – Тайя попыталась вырваться, но он держал крепко. – Тебе этого мало? Хорошо. Ты проявил большой такт, честно сказав мне, что все временно. В Ирландии у тебя есть дом и свое дело. Счастливого пути.

– Тайя, ты очень сложная женщина. С тобой трудно иметь дело.

– Я очень простая женщина. И чрезвычайно неприхотливая.– Чушь. Ты настоящий лабиринт и постоянно ставишь меня в тупик. Ради бога, давай спокойно во всем разберемся. Ты считаешь, что утром я хотел тебе сказать, будто все было хорошо, весело и очень приятно. А потом добавил бы, что мне нравятся твои спокойствие, нетребовательность – ха-ха! – и понимание того, что, когда закончится это дело, закончатся и наши отношения.

Тайя смутно видела его сквозь пелену слез.

– Какая разница, что именно ты хотел сказать? Важно, что я говорю это сейчас.

– Большая разница, – возразил Малахия. – Я думаю, что очень большая. И поэтому скажу тебе то, что должен был сказать давно. Я люблю тебя.

Слезы брызнули из глаз Тайи, но она этого даже не заметила.

– Это правда?

– Конечно, нет. – Салливан засмеялся, когда Тайя открыла рот от изумления, а потом подхватил ее на руки. – Выходит, я еще и лжец? Тайя, я люблю тебя, и если я изменил твою жизнь, то и ты изменила мою. Если ты думаешь, что я могу вернуться к прежней жизни, то ты дуреха!