Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография
Шрифт:
А земля полнилась слухами. Поэтесса Зинаида Гиппиус — дама весьма политизированная, правых убеждений — в тот день оставила запись в дневнике: «Вот уже две недели, как большевики, отъединившись от всех других партий (их опора — темные стада гарнизона, матросов и всяких отшибленных людей, плюс — анархисты и погромщики просто), — держат город в трепете, обещая генеральное выступление, погром для цели: „Вся власть Советам“ (т. е. большевикам)».
Действительно, с каждым днем ленинцы отвоевывали позицию за позицией. Так, 23 октября на сторону большевистского Военно-революционного комитета перешел гарнизон Петропавловской крепости. Временное правительство почти бездействовало.
Кстати, это была непростая операция, в которой посланцы РСДРП(б) постарались на совесть. 23 октября комиссаром крепости назначили большевика Григория Благонравова. В тот же день шумный митинг продемонстрировал политическое единство гарнизона: «Долой соглашателей
Любопытно, что в начале 20-х чисел октября в Петроград все-таки приехал Рыков. Быть может, он хотел «пересидеть» в Москве, но игнорировать ЦК не мог. Наступало время главных, решительных действий в столице — и он понадобился партии — как значимый центр силы, как деятель, на энергию которого рассчитывали. Местом его работы сразу стал Смольный. Рыков сразу занялся, кроме прочего, распределением оружия из арсенала Петропавловской крепости. Практик!
Только 24 октября, в 11:00, в Мариинский дворец, где заседал Предпарламент, неожиданно прибыл Керенский. Он потребовал оказания поддержки для разгрома большевиков, которые хотят «поднять чернь против существующего порядка, сорвать Учредительное собрание и раскрыть русский фронт перед сплоченными полками железного кулака Вильгельма». Керенский заявил, что должен вернуться «в штаб к прерванной срочной работе», где будет ждать от Предпарламента «деловых начинаний». Покидая Совет Республики, выдающийся оратор не догадывался, что это было его последнее публичное выступление в России.
И все-таки некоторые меры Керенский попытался принять. В Зимний дворец прибыла рота ударного женского батальона (около 200 человек) и 68 юнкеров Михайловского артиллерийского училища. Не много, но и не мало. Во дворце уже дежурили 134 офицера и около 2 тысяч штыков из школ прапорщиков Петергофа, Ораниенбаума и Гатчины. Стремясь воспрепятствовать переброске верных большевикам частей в центр города, полковник Георгий Полковников приказал развести Литейный, Троицкий и Николаевский мосты через Неву и установить строгий контроль над неразведенным Дворцовым мостом.
В своей эмоциональной записке, адресованной не только членам ЦК, но и «низовым» большевикам, с помощью которых он хотел через райкомы надавить на все еще колебавшуюся верхушку соратников, Ленин снова — как в последний раз — настаивал на решительных действиях: «История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все. Взяв власть сегодня, мы берем ее не против Советов, а для них. Взятие власти есть дело восстания…» [60] Вечером 24 октября Ленин написал эти строки — и вскоре направился в Смольный, где его далеко не все ожидали. Направился, чтобы руководить восстанием. Рыков и тогда не мог сладить со своим скепсисом. Сумеем ли мы заменить правительство, у которого и без нас все из рук валится? Найдем ли (научим?) специалистов? На кого будем делать ставку? Ленин в этом смысле мыслил масштабнее и, быть может, с большим пониманием природы человека. Будущее покажет частичную правоту Ленина. Но только частичную. И долгий саботаж, в котором приняли участие не только чиновники, но и специалисты, и Гражданская война — все это он осенью 1917 года предсказать не мог.
60
Там же, с. 436.
Наконец 25 октября, в четвертом часу ночи, крейсер «Аврора» встал на якорь у Николаевского моста. В 6:00 отряд матросов занял здание Государственного банка. В 7:00 солдаты Кексгольмского полка под командованием члена ВРК большевика Михаила Лашевича установили контроль над Центральной телефонной станцией. В то же утро, назначив министра торговли и промышленности Александра Коновалова временным главой правительства, Керенский на двух автомобилях (один из которых принадлежал посольству США) в сопровождении адъютантов выдвинулся по направлению к Пскову, где рассчитывал найти воинские части, готовые по мановению его руки ринуться в бой с большевиками. Да в тот момент он не переодевался в женское платье. Вряд ли он устраивал такой маскарад и через несколько дней в Гатчине, когда окончательно бежал прочь от «театра революционных действий». Но — по большому счету — какая разница? Дело скорее в побеге, чем в переодеваниях.
В 14:35 Лев Троцкий открыл экстренное заседание Петросовета словами: «От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временного правительства больше не существует». Рыков сидел рядом с председателем, старался не выдавать нервного напряжения. Сообщив, что Предпарламент распущен,
а узловые пункты города заняты войсками ВРК, Троцкий передал слово Ленину. Встреченный овацией, лидер большевиков произнес боевитую речь о свершившейся революции.В 21:40 крейсер «Аврора» произвел свой легендарный холостой выстрел — это был сигнал к началу штурма дворца. Матрос-большевик Иван Флеровский свидетельствовал: «Набережные Невы усыпала глазеющая публика. Очевидно, в голове питерского обывателя смысл событий не вмещался, опасность не представлялась, а зрелищная сторона была привлекательна».
24–25 октября, когда большевики свергали власть Временного правительства, захватывали Зимний, почту, телеграф и телефон, Рыков находился в штабе штабов — Смольном. На рассвете 25 октября, когда власть неожиданно легко и прочно оказалась в руках большевиков, Рыков, все еще сомневавшийся в необходимости вооруженного восстания, по воспоминаниям Адольфа Иоффе (Крымского), «вынул из кармана большой наган и положил его перед собой, а на мой вопрос, зачем он его с собой таскает, мрачно ответил: „Чтобы перед смертью хоть пяток этих мерзавцев пристрелить“» [61] . Вообще-то применять оружие против врагов Рыкову так и не довелось — ни в ту ночь, ни позже. «Старый мир» в столице вообще сдался без боя. В дни Февральской революции насчитывалось более 1300 убитых и раненых, а в Октябре в Петрограде революционные потери составили 6 человек убитыми, 50 ранеными — по большей части по несчастному случаю. Но эти рыковские слова потом долго и язвительно вышучивал Ленин. Он все еще замечал в старом соратнике скепсис по отношению к перспективам «однопартийной» власти. Ленин в те минуты, часы и дни весело поддевал скептиков: «Говорите, мы и двух недель не продержимся? Ничего, когда пройдут два года и мы все еще будем у власти, вы будете говорить, что еще два года продержимся».
61
Цит. по: Логинов В. Т. Ленин в 1917 году. М., 2018, с. 175.
Удостоверение Рыкова в том, что он является комиссаром при Министерстве внутренних дел. 26 октября 1917 года [РГАСПИ. Ф. 669. Оп. 1. Д. 25. Л. 40]
Если уж обосновались на политическом олимпе — значит, необходимо без заминок и перерывов на сон формировать правительство. Сначала его хотели назвать Советом комиссаров, потом чуть расширили название — Совет народных комиссаров. Так звучало внушительнее. Возглавить его должен был Владимир Ленин, который сперва отказывался от этой роли, подумывая назначить предсовнаркома какого-нибудь сознательного рабочего. Первоначально он предложил, чтобы народными комиссарами стали пролетарии, а их заместителями — «интеллигенты», составлявшие безусловное большинство в верхушке большевиков. Но большинство сочло такую конструкцию слишком мудреной и искусственной — и они решили формировать правительство из самых проверенных товарищей, без оглядки на социальное положение. Утвердить состав первого «пролетарского» правительства должен был II съезд Советов, который открылся утром 26 октября и продолжался до поздней ночи.
Выступление В. И. Ленина на II съезде Советов. Худ. В. А. Серов, 1955 год
В 10 часов утра 25 октября 1917 года — разумеется, по старому стилю — Военно-революционный комитет выпустил воззвание «К гражданам России», в котором говорилось: «Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства — это дело обеспечено».
Так, под выстрелы, в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором коалиция из большевиков и примкнувших к ним левых эсеров не без натуги контролировала около двух третей голосов. Меньшевик Юлий Мартов (он еще не сдался!) потребовал прекратить боевые действия и решить политический кризис мирным путем. Призыв сформировать общедемократическое правительство был встречен аплодисментами и словами Анатолия Луначарского, что «фракция большевиков решительно ничего не имеет против предложения Мартова». Всей душой поддерживал эту идею и Рыков, считавший, что в одиночку большевики не способны ни развить революционный потенциал, ни удержать власть.