Тридцать лет среди индейцев: Рассказ о похищении и приключениях Джона Теннера

Навестив торговца у Ред-Ривер, я отправился в путь с намерением возвратиться в Штаты. Но у озера Виннипег мне сообщили, что война между Великобританией и Соединенными Штатами еще продолжается и безопасно перейти границу не удастся. Итак, пришлось здесь остановиться. Вскоре ко мне присоединились еще три семьи, и я снова оказался в обществе Пе-шау-бы, Вау-це-гау-маиш-кума и других. Ваус-со, старый друг и спутник Пе-шау-бы, был нечаянно застрелен на охоте одним ассинибойном. Мы жили в довольстве и без забот, но Пе-шау-ба, сильно переживавший смерть своего друга, вдруг тяжко заболел. Он внушил себе, что близок и его конец, и часто говорил нам, что не жилец на этом свете.

Однажды он сказал мне: «Помню, что до появления на этом свете я был наверху у Великого духа, откуда я часто смотрел вниз, и обнаружил Землю и на ней людей. Я увидел на ней много ценных и желанных вещей и среди прочего красивую женщину. Заметив, что я любуюсь ею каждый день, Великий дух сказал мне: „Пе-шау-ба, любишь ли ты женщину, на которую так часто смотришь?“ – „Да“, – ответил я. Тогда он молвил: „Спустись вниз и пробудь несколько зим на Земле. Но не оставайся там слишком долго! Не забудь, что с моими детьми, там на Земле, ты должен всегда быть добрым и ласковым“. Так я очутился внизу, на Земле, и никогда не забывал этих слов. Когда мой народ бился со своими врагами, я всегда стоял в пороховом дыму между двумя группами. Никогда я не бил своих друзей в их палатках. Я не обращал внимания на глупость молодых людей, хотевших меня оскорбить, но всегда был готов вести наших храбрых воинов против сиу. Я всегда шел на бой, раскрашенный, как и сейчас, черной краской. Но я все чаще и чаще слышу голос, говоривший со мной, когда я спускался на Землю. И он повелевает: „Не оставайся там долго!“ Для тебя, мой брат, я всегда был покровителем, и тебе будет горько, когда я вас покину; но не уподобляйся женщине, ведь скоро и ты последуешь за мной».

Затем Пе-шау-ба надел новое платье, которое я ему подал, и вышел из палатки, чтобы в последний раз полюбоваться солнцем, небом, озером и далекими горами. Войдя в палатку, он спокойно лег на свое место и через несколько минут испустил последний вздох.

После смерти Пе-шау-бы я хотел предпринять новую попытку возвратиться в Соединенные Штаты, но Вау-це-гау-маиш-кум отговорил меня. Остаток зимы мы провели вместе с ним, а весной перебрались к реке Не-бо-весе-бе (Дед-Ривер). Здесь мы и прожили все лето, возделывая кукурузу, а осенью, собрав урожай, отправились в наши охотничьи угодья.

У меня в палатке уже год как жил один старый оджибвей, прозванный Кривым Пальцем; за все это время он не убил ни одного зверя. Однажды, когда я вышел охотиться на бизонов, он последовал за мной, и вскоре мы одновременно обнаружили большое стадо. Тут Кривой Палец вдруг начал оспаривать мои права на охоту в этой местности. «Все вы, оттава, – сказал он, – не имеете права охотиться в этой части страны. За всеми вами я уследить не могу, но ты-то находишься в моей власти и я немедленно убью тебя, если ты прямо отсюда не вернешься на свою землю».

Эта угроза не произвела на меня никакого впечатления, и я приказал старику не досаждать мне. Он продолжал ворчать часок-другой, но все-таки вместе со мной подкрался к стаду и начал стрелять. Вскоре к нам присоединились двое молодых оджибвеев, которые слышали нашу ссору, когда подходили к нам, и притаились в кустарнике. После трех-четырех неудачных выстрелов старик ушел домой, очевидно пристыженный собственной наглостью и охотничьей неудачей. Тогда я пошел на бизонов с двумя молодыми оджибвеями, и мы убили довольно много жирных самок.

Вскоре после этого случая, проведя весь день на охоте, я возвратился домой поздней ночью и увидел на лицах обитателей моей палатки выражение необычайной подавленности. В гостях у нас сидел почти незнакомый мне человек, по имени Чик-ах-то. Он, как и все остальные, казалось, был удручен каким-то совсем неожиданным плохим известием. Я спросил жену о причине такого уныния, но она ничего мне не ответила. Наконец после настойчивых расспросов Вау-це-гау-маиш-кум сообщил мне весьма торжественно, что Великий дух еще раз спустился на землю. «Ах, так! – ответил я, – значит, он опять спустился. Что-то за последнеее время он делает это довольно часто; надеюсь, мы скоро узнаем, что он хочет нам сказать!»

Легкомыслие и непочтительность, с которой я об этом рассуждал, видимо, оскорбили многих индейцев, и они сговорились ничего мне больше не рассказывать. Но для меня все это не имело большого значения, и утром я, как обычно, отправился на охоту. Мое полное безразличие и даже презрение к этим новым откровениям воли Великого духа привели к тому, что я некоторое время оставался в неведении относительно того, что тогда происходило. Позднее жизнь научила меня тому, что если мой скептицизм и не оскорблял Великого духа, от чьего имени нам преподносились эти откровения, то, несомненно, восстанавливал против меня тех, кто выдавал себя за посланцев провидения; возбуждая их неприязнь, я подвергался большим неприятностям и опасностям.

Весной, когда мы собрались на торговой фактории в Пембине, вожди соорудили большую хижину и созвали всех мужчин, чтобы объявить им о новом откровении воли Великого духа. Главным вестником божества был некий Манито-о-гизик, не особенно почитаемый, но хорошо известный оджибвей из этой местности. Он где-то пропадал в течение целого года и теперь утверждал, будто бы за это время посетил обитель Великого духа, который сам возвестил ему свою волю. Однако купцы говорили мне, что на самом деле этот индеец посетил только Сент-Луис на реке Миссисипи…

Маленькая Раковина взял на себя задачу объяснить нам цель нашего сборища. После песнопений и молитв он сообщил нам об основных заповедях, возвещенных Манито-о-гизику. Индейцам отныне запрещалось воевать с враждебными племенами, воровать, обманывать, лгать, пьянствовать, а также принимать горячую пищу или питье. В отличие от требований пророка шауни заповеди, переданные Великим духом через Манито-о-гизика, были не слишком обременительными. Напротив, многие из них были, несомненно, полезными и их благотворное влияние ощущалось в течение двух-трех лет; поведение и образ жизни индейцев несколько улучшились.

Когда мы уже собрались к отъезду из фактории, Аис-аинсе (Маленькая Раковина) предложил некоторым мужчинам из нашей группы и, в частности, мне отправиться с ним к его главной стоянке у озера Ман-и-то-сах-ги-е-гун (озера Великого Духа) [89] . Но я отказался от этого предложения, так как хотел остаться в лесистой местности для охоты на пушного зверя. Десять мужчин, среди которых были Ва-ге-тоне и Ги-ах-ге-гит, приняли приглашение Маленькой Раковины и последовали за ним, взяв с собой много женщин.

89

Современное название – Годс-Лейк (то есть Божье озеро). – Прим. ред.

Один из друзей Маленькой Раковины, молодой человек, по имени Се-гвун-унс (Весенний Олень), еще до выхода из Пембины предсказал, что вождя убьют у озера Великого Духа. Так как многие предсказания этого юноши, относившиеся к повседневной жизни, исполнялись, индейцы испугались, что на пути к озеру Великого Духа их ожидают разные опасности, и это заставило Ва-ме-гон-э-бью и многих других вернуться. Последним прибыл Мач-е-тунс, легкомысленный и лживый юноша. Он рассказал, что признаки опасности, нависшей над Маленькой Раковиной и его спутниками, становились все очевиднее. Не выдержав, он ночью сбежал. И все же наутро, удалившись на большое расстояние, он слышал в районе лагеря ружейные выстрелы сиу. Сначала мы отнеслись с недоверием к рассказам этого молодого человека и с нетерпением ожидали новых сообщений. Наконец наши вожди решили выслать 20 человек для проверки, есть ли доля правды в рассказах юноши.