Тригинта. Меч Токугавы

Наоми пыталась их остановить. Она кричала, пока не сорвала голос, но Гиганты ничего не слышали. Тогда она села на камень рядом со мной и застыла. Когда на руку ей попала огненная искра, и прожгла кожу, она даже не шевельнулась.

Наконец вампиру удалось, изловчившись, ударить Ярриста в грудь и пробить золотой доспех, вместе с грудиной. Насадив тело противника на руку, как на копье, он поднял его над головой и победно заревел. Из раны, прямо на вампира, хлынул ихор, и его чешуя начала обугливаться. Там, куда попадала кровь ангела, вспыхивали языки пламени. От вампира повалил черный дым. Лучано заметался, пытаясь сбросить Ярриста, но тот, оскалившись, крепко прижал вампира к себе, а затем еще и обнял своими ангельскими крылами. Лучано бессильно завыл. Так они и рухнули на пол, горя.

Она попыталась подойти к ним, но жар был слишком силен.

Окровавленная, с обожженными руками, Наоми ждала, когда пламя погаснет. Я видел, как слёзы чертят светлые дорожки на её щеках.

Гиганты сплавились в единую ноздреватую черную глыбу. Остывая, они негромко потрескивали, испуская чадящий, удушливый дым.

Наконец стало можно подступиться, и Наоми бросилась к Ярристу. Упав на колени, она бессильно скребла пальцами черную корку, и что-то говорила. Через несколько мучительных мгновений раздался оглушительный скрежет, скорее, хруст, и Яррист пошевелился. Наоми судорожно всхлипнула.

Руки ангела разжались, он распахнул веки. Из обожженных дыр полыхнуло золотом.

Вампир захрипел, тоже содрогнулся с головы до ног, в воздух поднялось облако черного пепла. Он повернул голову к невидящему, залитому ихором лицу Ярриста и с трудом произнес:

– Мы… должны… верить.

– Ха… - проскрежетал Яррист.
– Веры… не существует.

– Мы! Должны! Верить!
– упрямо повторил вампир. Вместе со словами изо рта его вылетали хлопья сажи.
– Смертию смерть… поправ… - не договорив, он застыл.

Яррист долго молчал. Дыхание из его груди вырывалось с натужным, сухим свистом. Потом, сделав усилие, он поднес обгоревшую руку к лицу Наоми, прикоснулся к её щеке и уронил.

Глаза его вспыхнули, а затем погасли.

Через некоторое время Наоми встала, а затем наклонилась и осторожно извлекла из обгоревшей руки Ярриста потухший огненный меч. Он был такой же черный и обугленный, как и мертвый ангел. Держа его острием вниз, она подошла ко мне и заглянула в глаза. Лицо её было пустым, губы очень тихо, почти беззвучно шептали. Мне удалось расслышать: - "смертью смерть поправ… "

Легко коснувшись губами моей щеки, она отошла, села на колени и приставила меч к груди. Я заметался, как безумный, внутри своей клетки.

– Вот человек стоит на распутье, между жизнью и смертью. Как ему поступить?
– спросила она, глядя мне в глаза. И всадила меч под грудь. Закричала, на подбородок её хлынула кровь.

Втянув воздух сквозь зубы, выдохнула:

– Нет жизни и смерти...
– и повела острие вбок. Завалилась вперед, упершись рукоятью в пол, но выпрямилась.
– Есть только Путь.
– и дернула лезвие еще раз, раскроив живот наискось.

Светло улыбнулась, будто и не было этой невозможной, чудовищной раны. А потом глаза её закатились, а голова упала на грудь.

Кровь густым потоком стекала на пол, заливая рассыпанные динарии, вампира и ангела, сплавленных воедино, как бы соединяя их с нею, с Ш'хиной.

А я ничего не мог сделать. Мне оставалось только ждать. И верить.

Глава 48

ГЛАВА 48

ГОЛЕМ

о. Сицилия.

Вглядываясь в рассветный горизонт, так же, как царь Эгей, ожидающий сына из опасного похода, я гадала, какой парус увижу: черный, или белый? Канул в Лету Эгей, вместе со своим сыном Тезеем, да и крутобокие корабли давно истлели на неведомом берегу... А я всё стою, всё жду своих героев.

Яхта наконец причалила и они, один за другим, сошли на берег. Король Таранис, целый и невредимый, но с постаревшими на целую вечность глазами; Счастливчик Лучано - а ведь его прозвище вновь оправдало себя! Молодой, рыжий, топая по сходням, он вовсю ухмылялся щербатым ртом.

Яррист нес на руках девушку. Голова её была запрокинута, ноги и руки безвольно покачивались в такт шагам. Я бросилась к ним, но Барбаросса, ревниво оттеснив меня плечом, не дал подойти. Архистратиг изменился. Волосы его поседели, один глаз стал мертв, черен, как потухший уголь, и пуст, да и во втором более не угадывался отблеск золотого ихора. Могучие плечи поникли под тяжестью оплавленных доспехов. А вот усмешка осталась прежней: вечная гримаса превосходства...

– А вы, драгоценная, какими судьбами оказались так далеко от дома?

Я отшатнулась, но взяла себя в руки. Ему многое можно простить. Сейчас - многое.

– Встретить героев - честь для меня и неизменный долг.
– я попыталась издалека заглянуть в лицо девушки, бледное и изможденное.
– Она жива?

– Мы не знаем.
– обойдя меня, он ступил на узкие, вырубленные в скале ступени, ведущие наверх, в замок.

А вот Рефаим, в отличие от остальных, казался таким же, как и на протяжении шести тысяч лет, что я его знала…

– Рад вас видеть, Лилит.
– Семъяза вежливо поклонился.

– Почему вы так долго?

– Они были мертвы, как высосанный досуха младенец.
– рыжий разбойник притворно хлопнул себя по губам.
– Прошу прощения, высокородная донна. Трудно вот так, сразу, отвыкнуть от старых привычек.

– Помнится, в посмертии вы не были столь вульгарны, Иегуда.
– заметил Семъяза.

– Ах, мой бывший консильери… Долгие годы я был скучным стариком, и много ли мне было надо?
– Счастливчик театрально развел руками.
– Зато теперь я молод и безрассуден, как и в тот давний, трижды проклятый день, когда Гигант вошел в ворота отцовского дома в старом Ерушалайме.
– тут он спохватился и заметил озабоченно: - Кстати, нужно незамедлительно принять меры безопасности. Как только Тригинта узнает, что я остался не у дел, слетятся стервятники.
– и он тревожно оглядел небо, словно боялся, что птицы уже хищно парят над островом.

– Тригинты больше не существует, Маккавей.
– бросил Таранис, проходя мимо.
– Ты запамятовал, что был единственным, уцелевшим из первой Тридцатки?

– И то верно… - бывший вампир облегченно просветлел лицом.

Я повернулась к Лучано:

– Вы сказали, они были мертвы. Поясните, будьте добры.

– Самим бы хотелось разобраться, великолепная донна. Но, кажется, мы все еще не в себе.
– он передернул плечами, укрытыми черным, с белым подбоем плащом, удивительно ему не шедшим.
– Предлагаю подняться в замок. Там должна остаться кое-какая еда… Я имею в виду кладовые, что мы держали для живых слуг. Две тысячи лет я жаждал отведать копченого окорока, две тысячи! Представлял ломоть горячего хлеба - всякий раз, когда городские пекарни разжигали печи, я испытывал голод, по силе не сравнимый даже с вампирской жаждой крови! Мечтал выпить бутылку хорошего вина… Вы знаете, донна, мы тут, на склонах Этны, развели замечательные виноградники. Пойдемте!
– он оглядел всех по очереди.
– Надеюсь, древняя распря не помешает вам насладиться моим гостеприимством. Тем более, что сей конфликт исчерпан до самого донышка.

– Лично я проголодался, как волк.
– откликнулся король Таранис.
– Надеюсь, в ваших кладовых найдется добрый кусок сырого мяса?

– Они в вашем распоряжении, э-э-э… ваше величество.

Я смотрела в спину Ярристу, поднимавшемуся всё выше.

– Позвольте проводить вас, Лилит.
– предложил руку Семъяза и мы вместе направились к ступеням.

– Что там произошло?
– спросила я снова.

– Из-за раны, полученной копьем Всевышнего, я никак не мог повлиять на ход событий…