Тригинта. Меч Токугавы

– А как же... мы?
– дон решил принять участие в общей беседе. Он только чуть развернулся и сложил руки на животе.
– Мы, старики, не привыкли к вашим... заменителям. Признаться, я не могу заставить себя пить даже вашу новомодную болтушку с... Чичо, как они называются?

– Антикоагулянты.
– тихо подсказал я из-за его спины.

– Да, с антикоагулянтами.
– дон, как обычно, играл на публику. Глядя на него сейчас, легко было забыть, каков он на самом деле. Покачав так и не пригубленный бокал, Лучано пренебрежительно поставил его на стол.
– Если кровь не бьет из отворенной вены и я не чувствую запаха живого, горячего тела, не ощущаю страха и трепета жертвы...
– он еще раз картинно махнул рукой.
– Жизнь становится пресной. Когда коптишь воздух столько лет, поневоле начинаешь ценить простые радости.

– Вам не придется поступаться своими привычками, дон Фортунато.
– доктор Тва допила свою порцию и грациозно поднявшись, тоже проследовала к бару. Эйб протянул ей новый бокал. Слуг на этой вечеринке не предполагалось, так что вампирам приходилось обслуживать себя самим.
– Популяцию людей, достаточную для сохранения вида, мы сохраним. Отберем особей генетически устойчивых, без наследственных заболеваний, не склонных к агрессии...
– она улыбнулась, показав хищно заточенные зубы, - для нас с вами хватит пары сотен тысяч, в некрупных резервациях, не имеющих связи друг с другом. А остальные...
– она пренебрежительно пожала черными плечами, на одном была еще более темная, чем кожа, татуировка, дорожка замысловатой вевес.
– Не думала, что когда-нибудь это скажу, но людей стало слишком много. Они отравляют воздух своим зловонным дыханием и испражнениями. Города, и так напоминающие выгребные ямы, сейчас разрослись на целые континенты... Скоро не останется ни одного клочка земли, не испорченного и не засоренного химическими отходами и, еще раз повторю, испражнениями. Лично мне надоело это терпеть.

– Но... Кто будет изобретать для вас все те замечательные штуки, которыми вы хвастаетесь?
– дон сделал вид, что напуган.

– Обворожительная Тва несколько преувеличила масштабы наших мероприятий.
– Шляпник наклонился и в знак извинения поцеловал вампирше руку.
– Никто не собирается устраивать геноцида - мы ж не звери.

– А еще вы забыли о том, что люди... хе, хе... вовсе не собираются позволять себя уничтожать.
– дон, похоже, откровенно развлекался.
– Они изобрели средства массового поражения - слышали о таких? Бомбы, вирусы, газы... Они владеют тоннами очень хорошего оружия, и способны уничтожить целые армии в считанные секунды... Вспомните Вторую мировую: не так уж много прошло времени! А еще есть Орден, и Его Могущество Архистратиг... Думаете, он так легко позволит вам похерить Божий Замысел?

– Бога больше нет.
– Калибан не счел необходимым подниматься и присоединяться к кругу беседующих у бара. От его голоса и так позванивали бокалы.
– Ангелы уже много веков не слышат Гласа Его.

– Расскажите это Токугаве.
– ехидно заметил дон.
– Ангелы - упертые создания. Точнее, простые. Они будут выполнять раз и навсегда заложенную в них программу, - Лучано с явным удовольствием ввернул современную метафору - до тех пор, пока стоит мир. Вам напомнить, что их задача - охранять Стадо? Младших, любимых детей Создателя.

– Ангелов больше нет.
– резко сказала Руанда. А Никодим поклялся не вмешиваться...

– Почти нет.
– перебил дон.

– Проклятого можно не считать!
– Эйб беспечно махнул рукой с зажатой в ней новой вонючей сигарой.

– Он ангел.
– напомнил дон.
– А значит, силен достаточно, чтобы доставить нам массу неприятностей.

– Вот я и говорю: действовать нужно тихой сапой!
– вновь завел своё Эйб Шляпник.
– Сотня-другая лет...

– У нас нет двух сотен лет.
– сдавленно произнес Лучано.
– По моим расчетам, у нас нет и десяти. Даже одного года... Все эти ваши прожекты, - он пожал плечами.
– Фильмы - это прекрасно, Абрахам, пойми меня правильно. Я сам большой киноман. Амрита - не менее блестящая идея, и в другое время я бы инвестировал в производство немалый капитал. Но времени больше нет.

– Что ты знаешь, Старший?
– Руанда наконец-то назвала Лучано так, как подобает.

– Ш"хина пробуждается.

– дон помолчал, давая присутствующим оценить сказанное.
– И это не изнеженный цветок, по первому требованию которого ангелы бросаются снимать с неба звезды. Никодим, надо отдать ему должное, в полной мере учел прошлые ошибки, отмел весь предыдущий опыт и нарушил все, установленные им же, правила. Результат превзошел все мыслимые чаяния. Мой консильери встречался с девушкой.

Вот зачем я здесь! Дон не объяснял, почему привел постороннего, более того, теплокровного, на святая святых: встречу Тригинты. Надо думать, он пустил в ход всё своё влияние. И теперь пять пар мертвых глаз хищно следят, как бьется жилка у меня на шее...

– Выходи, Чичо, не бойся.
– дон гостеприимно указал на середину круга.
– Расскажи нам всем об ученице Ярриста Барбароссы. Пусть мои собратья послушают, насколько сильна новая Ш"хина... А потом я дополню твой рассказ своими соображениями. И запомните: отныне речь идет не об экспансии, а об элементарном выживании вида.

...Оказавшись вновь за стеклами лимузина, отгородившими меня от пятерки самых влиятельных вампиров на Земле, я вздохнул свободней.

– Как они надоели мне, Чичо. Алчные, эгоистичные - только и думают о том, как бы поживиться и при этом не рисковать собственной шкурой. Из-за таких, как они, нас осталось всего пятеро. Пятеро настоящих Носителей, способных управлять Печатями.

– Вы хотели сказать, шестеро, дон Лупе. Запамятовали об Асламе. То, что он не появился здесь, на встрече...

– Да, да, Аслам, как же!
– отмахнулся дон и продолжил: - Паразиты. Ничего не осталось от былой славы Тригинты...

Он продолжал ворчать всю дорогу до аэропорта, где нас ожидал частный самолет, но я видел, как блестят его глаза и хищно подрагивают крылья носа: главы Семей в его руках. Отныне они будут делать то, что он скажет.

ГЛАВА 25

НАОМИ

Сойдя с речного трамвая, я решила пройтись. Шагая по набережной, не могла не думать о Ростове. На краю сознания брезжило ощущение, что мы с ним давно знакомы.

Барон сказал, они для чего-то меня готовили. Не просто в наемники или киллеры, и даже не в рыцари Ордена - как я думала последние пару лет.

И вдруг я споткнулась. В глазах потемнело, стало трудно дышать. Увидев пустую лавочку, кое-как добралась до нее, рухнула на сиденье и закрыла глаза. Живот скрутило, стало жарко, по спине и бокам потекло. Что это? Приступ паники? У меня?

Барон говорил, меня намеренно сделали непобедимой. И он же сказал: "принести во всесожжение"... То есть, в жертву. Никодим потратил на мое обучение десять лет. Яррист - еще два года. И всё это для того, чтобы заколоть, как жертвенного агнца?

"Они решили купить вами спасение для себя". Что это значит?

Когда приступ паники схлынул, я почувствовала дикий голод. На теплоходе я так ничего и не съела - не та была обстановка. А сейчас ветер доносил запах горячего поп-корна, печеных пирожков, еще чего-то сладкого и, по-моему, жутко вкусного...

Дойдя до маленькой площади, увидела тележку продавца сладкой ваты. Розовые, белые, желтые шары на длинных палочках.

В детстве я очень любила сладкую вату, её продавали рядом с железнодорожным вокзалом. Там стояла такая будочка, и в окошко можно было наблюдать, как толстая тетка в замызганном халате выливает сахарный сироп в огромный чан, и тот начинает вращаться. Через пару минут из чана появлялся пухлый, длинный ломоть, пахнущий жженым сахаром... Тетка нарезала его огромным ножом на порции и отдавала покупателям, перехватив каждый кусок бумажкой. К вокзалу, смотреть на поезда, мы любили ходить с дедушкой.