Тригинта. Меч Токугавы

Я вновь вспомнила, как он, в золотых доспехах кружился в кольце Храфстр, и как еще тогда подумала: Яррист любит смерть. Так, как никогда не смогу полюбить я...

Уничтожая вампиров или сумасшедших маньяков, стреляя в далекие мишени из снайперской винтовки, я не понимала, что такое смерть. Просто нажимала курок, и кто-то падал. Но я не любила убивать. Это была работа.

Говорил Никодим: смерть воина всегда стоит рядом, за левым плечом.

Заглянув в неживые глаза Анубиса, я наконец-то поняла, что он имел в виду.

...Что характерно: меня ведь обучали, натаскивали много лет. У меня молниеносная реакция, глаза на кончиках ушей и сверхчутье на опасность!

И всё равно я не заметила, как он вошел. Вот я сижу и пялюсь, по обыкновению, на профиль Ивана, а в следующий миг передо мной, заслоняя свет, стоит пожилой господин.

Весь такой благородно-седой, с чуть отвисшими щеками и брезгливой нижней губой. Глаза бесцветные, водянистые, в глубоких морщинах. Одет, как викторианский лорд: фрак, кружевная манишка, перчатки, трость.

Смотрит на Ростова. С какой-то, я бы сказала, отеческой нежностью.

– Бедный мой консильери...
– говорит он, чуть пришамкивая.

– Счастливчик!
– я вскочила, но невидимая ладонь будто толкнула меня назад, на стул.

– Зови меня дон Лупе, дорогуша. Всё-таки я намного старше, и хотя бы поэтому заслуживаю толику уважения.

– Я не видела, как вы вошли. Как вас пропустили Рыцари? Госпиталь полон динарианцев...

– Тебе еще не доводилось встречать таких, как я, верно?
– он стоял, тяжело опираясь на трость, и мне инстинктивно захотелось уступить единственный стул пожилому дедушке.
– Это неудивительно: нас всегда было мало. А сейчас, пожалуй, кроме меня...
– он говорил, будто размышляя вслух.
– Так что на первый раз я тебя прощаю.

– Что вам нужно?

Он слегка пожал плечами и осторожно уселся на край кровати, в ногах у Ивана.

– Без малого пятьдесят лет Джованни был моим помощником. Советником - и превосходным! Мы очень одинокие существа. Нужно держаться друг друга.

Некоторое время назад я без раздумий бросилась бы на вампира, и постаралась убить. Но сейчас, после всего...

– Я знаю, кто вы. Вы - мертвец. Только силой Печати в вас поддерживается подобие жизни. И сила эта - заемная.

Он рассмеялся. Будто закудахтала старая курица.

– Как ты еще молода, маленькая принцесса! Как трогательно наивна... В конце концов, что есть жизнь, как не процесс непрерывного распада? А смерть - она статична. Неизменна. Человек живет какие-то жалкие мгновения, зато в смерти пребывает вечно. Ты тоже когда-нибудь приблизишься к этому порогу, и тогда... Тогда захочешь задержаться. Не переступать последнюю черту. Не важно: живой, или мертвой, ты захочешь просто Быть.

– Когда придет мой черед, я сделаю последний шаг не раздумывая.

Он посмотрел на меня из-под черепашьих век и по-стариковски крякнул. Вынул из нагрудного кармана белоснежный платок, приложил к сухим губам, - в углу платка мелькнула вышитая монограмма.

– Совсем дитя...
– он покачал головой, будто сожалея.
– Но это временный недостаток.

– Ха!

– И слишком дерзкая.

– А это не ваше дело.

– И еще плохо воспитана.

Дернув плечом, я отвернулась. Затем бросила через плечо:

– Я убила вашего сына.
– я не собиралась этого говорить, но как-то само вырвалось.

Дон какое-то время молчал. От его безмолвия, от разлившегося тягучего ожидания у меня взмокла спина. Наконец он произнес:

– Тебе повезло.
– и опять надолго замолчал. Я старалась не двигаться, и он продолжил: - Кроме того, мой сын сам выбрал Путь. Я скорблю об утрате, но жизнь - чем бы она не была - продолжается. Так что слушай меня внимательно, дорогуша, ибо два раза повторять я не намерен.
– у него был такой голос, что я поняла: лучше повернуться.
– Джованни мертв. И душа его всё дальше уходит по той дороге, которую ты, по молодости и глупости, собираешься преодолеть одним прыжком.

– Неправда! Он... в коме, а это - совсем другое. Он очнется.

– Нет.

На мгновение он "усложнился". Вампир вырос, плечи раздались в стороны, забугрились мускулами, - ума не приложу, как я это увидела сквозь рубашку и фрак, - по обе стороны лба прорезались тяжелые, загнутые вперед рога, вместо начищенных туфлей в каменный пол уперлись огромные раздвоенные копыта, а из ноздрей пыхнуло пламя. Сила его была сродни той, которой владели Храфстры, но... умертвия внушали страх, чистый экзистенциальный ужас, а Счастливчик был тем, кто этот ужас изобрел.

Наверное, на свежего зрителя это производило чрезвычайное впечатление. Я же за последние дни привыкла ко всяким выкрутасам: огненным мечам, хлопанью незримых крыльев, собакоголовым богам... Так что я просто сжала зубы, до крови прикусив язык, вцепилась в сиденье стула и постаралась не описаться.

Я ему поверила. Честно говоря, где-то в глубине души я и сама знала, что Ростов ушел слишком далеко. Если бы рядом был Никодим, или хотя бы Яррист... Но они не пришли.

– Я пришел к вам, чтобы сделать предложение.

– Ни за что.

– Вы его еще не услышали.

– Иван... Господин барон озвучивал мне его. Нет. Ничего не выйдет.

Счастливчик кивнул.

– Я и сам уже понял.
– сказал он примирительно.
– То предложение было... необдуманным. Поспешным. Неправильным.
– он снова кашлянул, достал платок, промокнул губы, спрятал...
– Выслушайте меня, Наоми. Я могу вернуть его с того света.
– я впилась в него взглядом.
– Точнее, я знаю, как это сделать, но не справлюсь один. Мне понадобится ваша помощь.

– Моя?

– Ш"хины.

Наконец-то я смогла встать. Ноги затекли, будто я просидела неподвижно целые сутки, а не каких-нибудь полчаса. Выглянув в коридор, я убедилась, что Рыцари - караул из четырех человек - на месте... Вернувшись в палату, подошла к окну, и, встав на цыпочки и навалившись животом на подоконник, выглянула во двор. Там тоже было полно динарианцев. Видеокамеры, искусно спрятанные в фонарных столбах и ветках деревьев, сигнализация... А я разговариваю с вампиром.

– Что такое Шехина? При чем здесь я?