Трикстер, Гермес, Джокер

— Можно я еще кое-что спрошу? Мне это важно. Вы действительно пели йодлем прошлой ночью?

— Да. Но, учитывая акустику котловины, не думаю, что ты мог меня слышать. В конце концов, ты слышал то, что ты слышал. Я только хотел, чтобы ты это понял, вот и все.

— Почему вы не сказали этого утром?

— Чтобы у тебя была возможность подумать. И удивиться.

— У меня было еще два видения.

— Всегда любил видения. Но давай-ка обсудим их за ланчем, поскольку с той стороны реки я притащил не только пиротехнику, но и четыре отличных бифштекса от Тилли и Оуэна, салат, брокколи, дрожжевой хлеб и бутылку каберне за двадцать баксов. Ну, и плюс еще небольшой прощальный подарок, который ждет подходящего момента.

Они ели, пили и разговаривали почти до вечера. Дэниел описал свои видения, Бешеный Билл объяснил, почему не считает их видениями в полной мере, а затем рассказал Дэниелу историю АМО — свою версию, как он подчеркнул, поскольку знание в Альянсе передавалось только изустно — версию, состоящую из догадок и поправок, однако основанную на фактах. Бешеный Билл говорил прямо, открыто и куда более членораздельно, чем всегда. Дэниел не знал, приписать это воздействию вина, утренним событиям или тому, что учение подошло к концу, — да и не особо об этом задумывался.

Когда солнце наклонилось к самому хребту, Билл, слегка пошатываясь, встал и провозгласил:

— Вот теперь настал подходящий момент. Иди за мной.

Они пошли к озеру, навстречу заходящему солнцу. Остановившись на берегу, Бешеный Билл вынул что-то из кармана и протянул Дэниелу. «Это тебе. Я делаю прощальные подарки всем студентам — не в качестве диплома, черт возьми, или символа окончания учебы, а просто в благодарность за все, чему научился во время их обучения». И Бешеный Билл вручил Дэниелу золотую черепашку ручной работы размером в четверть ладони. Глаза у черепашки были из крошечных бриллиантов.

— Какая красивая, — пробормотал Дэниел, покачивая ее на ладони, любуясь ее блеском и прозрачными глазками.

— Некоторые студенты думают, что черепаха — это знак мудрости, но я-то обычно имею в виду только скорость обучения.

Дэниел зажал черепашку в кулаке и взглянул на Билла:

— Знаете, чего я до сих пор не пойму?

— Не знаю, — усмехнулся Билл, — думаю, у меня большой выбор.

Дэниел не обратил внимания на усмешку:

— Я не понимаю, отчего вы так стыдитесь своей нежности.

— Вот и еще одно объяснение тому, почему это именно черепаха. Как ты думаешь, зачем ей панцирь?

Дэниел засмеялся. Он погладил черепашку указательным пальцем, потом размахнулся и изо всех сил забросил ее в озеро.

В том месте, где черепашка с тихим всплеском коснулась воды, пробежала едва заметная дрожь.

Бешеный Билл ошеломленно смотрел на воду, стараясь почувствовать внутри эту спокойную, неизбежную дрожь. Затем он повернулся к Дэниелу и кивнул:

— Хорошо. Очень хорошо, Дэниел. Отлично.

— У меня был отличный учитель.

Они стояли у озера, пока солнце не соскользнуло за хребет. На какое-то мгновение все озеро стало золотым — точно золотая черепашка из глубины вод поделилась с ним своим блеском.

ЗАПИСЬ

телефонный разговор Вольты и Бешеного Билла Вебера

БЕШЕНЫЙ Б.: Lapidem esse aquam fontis vivi. [4]

4

Сей камень суть вода живительного источника (лат.).

ВОЛЬТА: Воистину. Как твои дела, Билл?

БЕШЕНЫЙ Б.: Отправляюсь в пустыню.

ВОЛЬТА: Как знаешь, Билл. Я предложил бы тебе миллион долларов, я встал бы перед тобой на колени, умоляя продолжить преподавание в ближайшие пять лет.

БЕШЕНЫЙ Б.: И не мечтай. Удачи.

ВОЛЬТА (со смехом): Ну ладно, ладно, с учением покончено. Кстати, как твой последний ученик?

БЕШЕНЫЙ Б.: Внимателен.

ВОЛЬТА: Кто бы сомневался. Как он тебе?

БЕШЕНЫЙ Б.: Никаких ограничений. Склонен мучить себя вопросами, но порой это резонные вопросы. И я полагаю даже, что он способен додуматься до некоторых ответов.

ВОЛЬТА: Как он отреагировал на взрыв?

БЕШЕНЫЙ Б.: Как и ожидалось.

ВОЛЬТА: Кстати сказать, я тронут тем, что ты со мной посоветовался. Или хотел поделиться ответственностью?

БЕШЕНЫЙ Б.: Даже отважным и безрассудным свойственны сомнения.

ВОЛЬТА: И если они не слишком безрассудны, со временем они обретают мудрость.

БЕШЕНЫЙ Б.: Он был подготовлен к этому. К тому же накануне ночью у него было крайне уместное видение: он слышал, как его мать кричит «Олли-олли-три быка».

ВОЛЬТА: Я же говорил: это будет лучший твой ученик.

БЕШЕНЫЙ Б.: Ты, случаем, не знаешь, кто его отец? Дэниел говорил, его мать не знала и сама, но поскольку тебе известно все, я рискну спросить.

ВОЛЬТА: Увы, не оправдаю ожиданий — понятия не имею. Его мать, Эннели, была женщиной редкой гордости и отваги — надеюсь, я об этом упоминал. Дэниел похож на нее.

БЕШЕНЫЙ Б.: Не спорю, но смотри не перехвали его. Он молод, а в молодости мы совершаем непростительные ошибки.

ВОЛЬТА: Безусловно.

БЕШЕНЫЙ Б.: К тому же у него небольшие неприятности. Он не видел снов со времени взрыва — или же не помнит их.

ВОЛЬТА: Это довольно опасно.

БЕШЕНЫЙ Б.: Ну, не более опасно, чем запоминать их.

ВОЛЬТА: Пожалуйста, не начинай. Во имя нашей дружбы призываю тебя ценить и наши разногласия. Буду тебе благодарен, если ты объяснишь, в чем, по-твоему, заключается неприятность — ты ведь всегда считал отсутствие снов господним благословением.

БЕШЕНЫЙ Б.: Дэниел склонен ходить по краю. Он слишком стремится к забвению.

ВОЛЬТА: Юности свойственно увлекаться.

БЕШЕНЫЙ Б.: Слишком. Это мое мнение.

ВОЛЬТА: Может, ты ищешь в нем отражение своих страхов и желаний?

БЕШЕНЫЙ Б.: Именно так.

ВОЛЬТА: Я не хочу тебя обидеть. По отношению к Дэниелу я ощущаю то же самое. Билл, мы с тобой так часто оказываемся на одной волне, что если бы не твоя твердолобость, нам вообще не о чем было бы спорить.

БЕШЕНЫЙ Б.: История нас рассудит.

ВОЛЬТА: Хочешь сказать, цыплят по осени считают?