Триллер

Они уже были в безопасности, слились с многоликой людской массой, когда Стелла изо всех сил крикнула:

— Аллах акбар!

И в этот миг она верила: да, Аллах действительно велик.

Роберт Липаруло

В первоначальном варианте мистического триллера Роберта Липаруло «И приидет всадник…» двум главным героям, агентам ФБР Брэйди Муру и Алисии Вагнер, помогает выбраться из одной особенно опасной переделки полицейский снайпер по имени Байрон Стоун. Это довольно угрюмый тип, известный своей скрытностью, равно как и выдающимся мастерством в обращении с винтовкой. В конце концов по ряду соображений, несмотря на любовь самого автора и первых читателей к этому персонажу, сцены с его участием из романа были вырезаны.

Байрону, конечно, не могло понравиться такое отношение к собственной персоне. Он постоянно обретался где-то на задворках сознания Липаруло и задавал одни и те же вопросы: «Отчего я такой угрюмый? Где я выучился столь искусно обращаться с оружием? Что происходило со мной в прошлом?» Спустя какое-то время Липаруло не выдержал и начал отвечать на эти вопросы, проясняя факты из жизни Байрона. Пока эти ответы находятся в виде отрывочных записей, фрагментов и черновиков, но в будущем автор собирается посвятить этому персонажу целых три романа: «Recoil», «Recon» и «Return».

В общем, немало попил Байрон Стоун кровушки своего создателя, а между тем он является сборным персонажем — его прототипами послужили знакомые Липаруло, в частности два снайпера, один из команды SWAT, другой из ФБР (только представьте себе, как они непохожи!). Эти двое — самые настоящие, исполненные чувства собственного достоинства мачо, которых трудно чем-либо вывести из себя. Вынужденные убивать по долгу службы, они тем более ценят жизнь как таковую. Они идут на убийство только в том случае, если оно предотвратит гибель других людей или даже одного человека, но невинного. Неважно, плохой парень или хороший виден в оптический прицел, он такой же человек, как и они сами. И хотя они крутые профи, душа их болит за каждую оборванную жизнь. Но каковы бы ни были их убеждения, им приходится раз за разом нажимать на спусковой крючок.

Таким образом, в душе снайпера сталкиваются, с одной стороны, понимание того, что его работа необходима, а с другой — человеколюбие. Этот внутренний конфликт Липаруло и исследует на примере Байрона Стоуна. Представленный в сборнике рассказ не даст ответов на все связанные с личностью Байрона вопросы, но позволит взглянуть на нелегкую моральную борьбу, постоянно идущую в душе полицейского снайпера.

Роберт Липаруло Зона убийства [124]

124

Copyright © 2006 by Robert Liparulo.

Потное, с давно не стриженной бородой лицо мельтешило в перекрестье прицела. Взгляд подозреваемого постоянно бегал: то на плачущих в углу детей, то на дверь, заклиненную ножкой стула (ворвавшись в квартиру, мужчина сломал замок), то на окно, в котором он, кажется, в любой момент ожидал увидеть группу захвата. Неважно, что квартира располагалась на пятом этаже и возле окна не было ни намека на пожарную лестницу.

«Смотри сюда, приятель, — подумал снайпер. — Лучше всего держись в поле моего зрения».

Не повезло парню — обычный воришка, но доразмахивался пушкой, так что пробудил гнев в городском подразделении SWAT и теперь находился в зоне видимости оптического прицела Байрона Стоуна. Знающие люди посоветовали бы незадачливому преступнику самому выброситься из окна, не дожидаясь развязки.

Байрон чувствовал себя с винтовкой так же уютно, как бухгалтер с механическим карандашом. Первый опыт общения с оружием случился в восемь лет, когда дедушка подарил ему на день рождения свою винтовку 22-го калибра — стрелять по пустым банкам и суркам (ну и по бездомным котам, когда никто не видел). После были учебный лагерь в армии, рейнджерские тренировочные лагеря, школа снайперов и полицейская академия. Со временем Байрон понял, что и недели не может прожить, чтобы не пострелять. Стрельба для него стала таким же естественным процессом, как дыхание. Нет, даже более естественным.

Сейчас он устроился в доме напротив, этажом выше захваченной квартиры. Он хорошо видел преступника, нечесаного и, скорее всего, пьяного. Перед собой налетчик удерживал женщину, обхватив ее шею толстой ручищей. В другой руке у него был пистолет, который он то приставлял женщине к виску, то направлял на детей. Снайпер посмотрел на соседнее окно — детишки все еще были там. Маленький мальчик, не старше трех лет, и девочка около одиннадцати. Ровесница сына Байрона. Оба до смерти перепуганы.

Он снова перевел взгляд на угрожавшего им мужчину и напрягся. Женщина перестала сопротивляться и безвольно болталась, словно кукла. Крови вроде не было, да и выстрела Байрон не слышал. Может, налетчик задушил ее? Или сломал шею? Вдруг женщина подняла руку и дотронулась до ладони мужчины. Байрон с облегчением вздохнул. Она просто осознала всю тщетность попыток сопротивления или же совсем лишилась сил. Зато теперь она лишь частично закрывала от Байрона лицо преступника. Прежде она беспорядочно вертела головой в разные стороны — худшее, что только может ожидать снайпера в подобной ситуации.

Налетчик начал дергать женщину туда-сюда, размахивая при этом пистолетом, точно дирижер палочкой. Байрон наконец разглядел оружие: тупорылый револьвер 38-го калибра, из тех, что в народе называют «пушка с субботней распродажи». Дешевый, но от этого не менее смертоносный.

Наблюдать за происходящим через оптику прицела было все равно что смотреть телевизионную передачу с выключенным звуком. Правда, телевизионщики уже давным-давно прекратили бы это шоу. Действие излишне мелодраматично, сценарий слишком надуманный. Собственно, Байрон и не знал, что же собой представляет история целиком. Может, это слишком бурная любовная ссора? Или сделка по продаже наркоты, пошедшая наперекосяк? А может, парень выбрал дверь наобум? Бывает, что люди совершенно случайно находят родственные души; а тут женщина и ее дети повстречались с самим дьяволом. Какой бы ветер ни занес мужчину в квартиру, этот же самый ветер поднял на ноги Байрона и его коллег — людей, чья работа заключается в том, чтобы не позволять нехорошим парням мучить слабых.

На женщине была форменная одежда официантки: светло-синяя с белой отделкой. Слева на груди висел беджик с именем и фамилией, но Байрон не мог их прочитать, поскольку женщина постоянно крутилась на месте.

Вдруг он ощутил к ней прилив симпатии. Двое детей, работа без всякой перспективы. Убогая однокомнатная квартирка, в которой «кухня» состоит из нескольких бытовых приборов и стойки, протянувшейся вдоль стены жилой комнаты. Байрон отчетливо видел розовую кафельную плитку, лежащий на стойке пластиковый пакет с — насколько он мог судить — потрошеными желудками, открытую упаковку с хлебом. А теперь еще и это.

Байрон прицелился мужчине в голову. Он собирался сработать чисто, исключить даже минимальную вероятность того, что в предсмертной судороге рука налетчика дрогнет, палец нажмет на спусковой крючок и еще одной невинной жертвой станет больше. Чтобы добиться желаемого, требовалось всего ничего: пробить пулей находящийся в задней части черепа мозговой ствол в дюйм шириной — у беспорядочно перемещающейся мишени. Между дулом винтовки и целью были оконное стекло и сто двадцать ярдов открытого пространства, где гулял порывистый ветер. И если даже пуля удачно просвистит мимо головы заложницы и попадет в цель, мощный заслон из зубов и костей может отклонить смертоносный цилиндр от прямого попадания в нервный ствол. Женщине этот промах будет стоить жизни.

— Как два пальца обделать, — пробормотал Байрон, совмещая перекрестье прицела с губным желобком — углублением между носом и верхней губой.

Сердце вдруг заколотилось сильнее, винтовка дернулась, и прицел сбился. Байрону было хорошо известно, что этот незаметный постороннему глазу спазм — не просто непроизвольный нервный тик из тех, что часто кладут конец карьере хирургов и снайперов. Нет, это движение исходило из самой его глубины, из той части сознания, которая говорила: «Байрон, перед тобой такой же человек из плоти и крови, как и ты сам».