Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

— Я выгляжу как кто? — подскочила Джинни.

— Представительница самого нищего и отвратительного семейства на земле, — ответил Драко со снисходительной усмешкой.

— Ты — ужасный мальчишка! — резко воскликнула она. — И когда ты отправишься в этот лагерь, я надеюсь, что Симус Финниган натолкает тебе дохлых пауков в кровать. На самом деле, я знаю, что так оно и было. То есть знаю, что так и будет. То есть…

Драко недоверчиво нахмурился:

— Вы мне не нравитесь…

— Есть вещи, которые не меняются, — кисло ответила Джинни, и в этот миг звук открываемой задвижки едва не лишил её разума; задохнувшись, она прижала к груди книги и взглянула на Драко: тот был так же напуган, как и она сама, и в этот миг она почти увидела знакомый образ того Драко, которого она знала, на лице его младшего варианта. Повернувшись, он выскочил из библиотеки и захлопнул за собой дверь.

В тот же миг Джинни схватила Хроноворот и поспешно перевернула его, мир вокруг подернулся серой пеленой и откуда-то очень издалека до нее донесся голос Люциуса Малфоя:

— Что это был за шум? Кто здесь? Драко, это ты?

* * *

— Поверить не могу, что ты обозвал своего отца сутенёром, — заметил привалившийся к стене Гарри. Драко сидел на корточках рядом. Говорить было немного больно, но эта боль быстро уходила. Если чем и хороша боль, причиненная при помощи магии, — так это тем, что она почти сразу исчезает.

Напряжение в глазах Драко слегка ослабло.

— Так оно и есть. Я почти уверен, что он связан с кучей отвратительных вещей: контрабанда единорогов, драконьей крови, бордели с многосущным зельем… — он осекся, увидев, как Гарри сморщился. — Ты уверен, что с тобой всё хорошо? Взгляни-ка на меня… Губы Драко напряглись, когда он увидел лицо Гарри. — Твои зрачки все ещё расширенные.

— Твои тоже, — упрямо ответил Гарри. — Просто на мне он держал это дольше, вот и всё.

— Знаю. Подозреваю, он действительно не мог поверить, что Гермиона не сказала тебе, где чаша.

— Похоже, он не читает Ведьмополитен. Иначе бы он знал, что она со мной не разговаривает, и ничего мне не рассказала.

— Судя по всему, пока он был не в себе, с его подпиской произошло недоразумение, — улыбка Драко вспыхнула в темноте. — Встать можешь?

Попробовав, Гарри обнаружил, что действительно может. Ему все еще было немного больно — он не знал, что Заклятье Веритас может быть таким: словно два огромных стальных крюка начали раздирать ему грудь, вырывая из него все тайны и секреты…

— Знаешь, — медленно произнес Гарри, поворачиваясь и прислоняясь к ограде, — это выражение его лица, когда он понял, что мы действительно ничего не знаем…

— Видел, — улыбка на лице Драко поблекла. Напряжение и беспокойство стерли с его лица обычную снисходительность, он сам стал беззащитным, усталым, совсем юным. — Забавно, но у меня такое ощущение, словно он вскоре вернется с чем-нибудь похуже.

— Это и есть знаменитый Малфоевский оптимизм?

Драко не ответил, глядя в небо, словно пытаясь найти ответ там, в магическом рисунке звезд.

— О чем ты думаешь? — спросил Гарри.

— О бессмертных словах Сократа, когда тот спросил «Что это я выпил?»

Гарри рассмеялся. Драко стоял, облокотившись на край стены и подперев рукой подбородок, глядя на расстилающееся вокруг пространство, ставшее с заходом солнца чёрно-белым, словно шахматным. Голые ветви деревьев раскидали по снегу свои узкие тени, а между ними в лунном свете вспыхивали искорки сосулек и морозного инея.

Гарри почувствовал, что внутрь прокрадывается какой-то холодок.

Да, дела обстояли плохо. Однако, возможно, в ближайшее время всё станет еще хуже. Но в прошлом ему приходилось сталкиваться лицом к лицу с более страшными ситуациями — не он один, они оба — и они побеждали. В конце концов, у него появилась цель: выстоять и побороть.

— Я уже говорил, что тебе это нравится, — тихо сказал Драко — так тихо, что Гарри пришлось наклониться, чтобы разобрать эти слова. Драко в лунном свете тоже был черно-белым, как статуя ангела с печальными ясными глазами.

— Не нравится, — почти искренне возразил Гарри. — Хорошо, может, только капельку. Все только потому, что…

Он осекся, потому что в этот миг дверь в башню снова распахнулась. Гарри медленно повернулся, ощущая возвращающийся страх. Это снова был Люциус. Он крепко запахнулся в теплую мантию, глаза его горели не предвещавшим ничего хорошего радостным огнем.

— Привет, мальчики. Соскучились?

— Не то слово, — резко ответил Драко. — Чего в этой башне явно не хватает, так это несущего всякую чушь маньяка.

Драко медленно повернулся лицом к отцу, стараясь не отрываться от стены. У него был очень усталый вид.

— Зачем ты сейчас пришел? Чтобы ещё поиздеваться?

Люциус покачал головой, радость в его глазах засияла ещё ярче.

— О нет, никаких проклятий и насмешек. Только новости.

…Во что он играет на этот раз? — безмолвно поинтересовался Гарри.

Драко пожал плечами:

…Понятия не имею.

— Вам бы стоило присесть, — посоветовал Люциус.

— Что за нелепость! — вспыхнул Гарри. — Вы не можете причинить нам вреда, никоим образом. Министерство следит за вами и, даже если оно у вас в кармане, то существуют еще Дамблдор и все остальные, а они не дадут вам жизни, сделайте вы хоть что-нибудь с любым из нас…

— О нет, у меня вовсе нет намерения причинить вред кому-либо из вас.

— Тогда зачем вы возникли тут с этими пустыми угрозами? — резко спросил Гарри, но глаза Люциуса были устремлены на сына, он изучал его лицо с каким-то хищным вожделением — таким неприятным, что Гарри захотелось сделать что-то, чтобы привлечь внимание к себе. — Вы хотите просто запугать нас, но у вас ничего не выйдет. У вас есть немного времени, пока за нами не придут, и вы не можете ни ранить, ни убить нас — вам это прекрасно известно, — Гарри перешел на шепот, — хотел бы я увидеть, как бы вы попытались это сделать…

Люциус приподнял свою серебристую бровь, словно находя поведение Гарри бестактным:

— Тебя я не собираюсь убивать, — произнес он, все ещё глядя на Драко, его пристальный взгляд становился все острее и острее, пока не превратился в иглу, которой он словно пронзал своего сына. Драко все стоял в тени у парапета. — Тебя, Гарри Поттер, я не собираюсь убивать, но Драко уже умирает.

Когда Гарри было восемь лет, он однажды шел следом за Дадли в школу — как всегда, в нескольких шагах позади, как велел кузен. Они опоздали, впрочем, так случалось постоянно, из-за привычки Дадли завтракать дважды, и им нужно было прокрасться с заднего входа, потому что центральный был уже закрыт. Пригнувшись под низко свисающими ветвями, Дадли отвел одну из веток, и Гарри, ослабив многолетний инстинкт, двинулся за ним — и, конечно, Дадли немедленно отпустил ветку, которая хлестнула Гарри по лицу.