Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Шрифт:
— Всегда, — подтвердила она.
— Ты говорила мне, что никогда еще не целовалась с мальчиками… — ленивая улыбка появилась на его губах. — Это всё ещё соответствует действительности?
— Никогда… никто не имеет значения. Том…
Он уже нагнулся к ней, его губы скользнули вдоль её щеки, подбородка — к губам. Это напоминало прикосновения горящих крыльев бабочки — легких, опаляющих. Его губы прильнули к её рту — она почувствовала на них вкус собственной крови. Она выгнулась под ним, её плечи расслабились и опали, — он узнал этот жест подчинения, в его глазах появилось тёмное веселье.
Он
Это было подобно взрыву. Нескольким взрывам. Сила мощных, разом активированных заклинаний, раскидала их в разные стороны, отшвырнула в сторону Тома, перекувырнула Джинни. Яркие разноцветные огни заплясали в комнате, придав всему вокруг карнавальный вид. Что-то зазвенело, откуда-то донеслась нестройная, режущая ухо музыка, почти оглушив её. Воздух наполнился летающими предметами: птицы, тарелки, мебель, серебряные стрелы… — пытаясь уползти, Джинни видела, как Том старается устоять на ногах — но боль в руке была так сильна… и что-то черное метнулось к ней из камина. Голова взорвалась болью, и свет померк перед её глазами.
— Это пахнет, как грязь, — Драко мрачно смотрел на стакан с мутной жидкостью, который мадам Помфри поставила на его тумбочку.
Благословенное утреннее солнце заглядывало сквозь полуоткрытые окна, золотя волосы Драко и украшая искорками стакан, — хотя, возможно, дело было просто в том, что сегодняшним утром Гермионе всё казалось чудесным.
Она зевнула и потерла кулаками глаза.
— Да, ужасно. Выпей.
Драко взял стакан и вздохнул.
— Конечно, я понимаю, было бы чересчур — надеяться, что противоядие на вкус будет как ChateauHauteBrion урожая 1982 года.
— Слушай, какой же ты испорченный, даже не знаю — удивляться этому или ужасаться.
— Знаешь, — неожиданно заметил Драко. — Мне кажется, мадам Помфри на меня запала.
— Что? — вытаращила глаза Гермиона.
— Точно-точно. Она продолжает делать мне перевязки на те места, которые вовсе в перевязках не нуждаются. Бедная женщина обезумела от страсти. Но никто не посмеет обвинить её…
— Драко, это просто очевидная попытка отвлечь меня. Пей свое противоядие.
— Оно невкусное, — жалобно пискнул он, печально сгорбившись.
— Ты даже не попробовал.
— Оно подозрительно пахнет и по виду напоминает грязь.
Гермиона поднялась на ноги.
— Драко Малфой, — начала она вкрадчивым, тихим голосом, не предвещающим ничего хорошего, — я сегодня с трех утра беседовала с профессором Снейпом о твоем противоядии. Я совершенно точно знаю, как часто ты должен принимать его, и что случится, если ты этого делать не будешь. И еще — я ужасно устала и здорово раздражена. И если ты не примешь противоядие прямо сейчас, Я ПОДКАРАУЛЮ ТЕБЯ И ПОБРЕЮ НАЛЫСО! ЯСНО?
Гермиона выдохнула и скрестила руки на груди. К её величайшему разочарованию и раздражению Драко расхохотался.
— Ты
такая классная, когда бесишься.— Только позаигрывай со мной — и я вылью бутылку Костероста тебе на голову. Поглядим, каким классным будешь ты, когда твоя голова раздуется, как надувной мячик.
— Мне и так кое-кто говорит, что она у меня уже распухла, — возразил Драко, поднося стакан ко рту.
Гермиона подавила улыбку.
— Молчи. И, пожалуйста, пей свое противоядие.
К её удивлению он и впрямь осушил стакан и, откинув его в сторону и обхватив руками живот, простонал:
— Фу…
Гермиона потянулась за стаканом, сочувственно погладив Драко по голове. Волосы у него были мягкие и шелковистые, они так и льнули к пальцам.
— Противно, да? — спросила она.
Он распрямился. Его лицо было перекошено, губы сжаты, как от боли, но голос, как всегда, был легким и спокойным.
— На вкус напоминает корицу с сахаром. Если ими посыпать старый башмак и добавить баночку бубонтюберовского гноя. И как часто я должен это принимать?
— Три раза в день.
Драко застонал и в трагической позе растянулся на подушках. Гермиона постаралась не обращать внимания на то, что когда он сделал это, рубашка задралась, обнажив его торс. Он здорово похудел — торчали ребра, пижамные брюки свободно болтались на бедрах. Она надеялась, что это частичное противоядие остановит резкую потерю веса, а за это время, глядишь, будет найдено и настоящее противоядие.
— Жжется, — раздраженно сообщил он. — у меня, вообще, низкий болевой порог. Наверное, даже вовсе нет никакого порога — сразу маленькая, но мило украшенная прихожая.
Гермиона, решив, что терпимость тут не поможет, скорчила в ответ рожу:
— Если тебе становится лучше, когда ты корчишься и жалуешься, — корчись и жалуйся в полное свое удовольствие. Но если я узнаю, что ты не принимаешь противоядие, я тебя убью.
Драко перевернулся на живот и миролюбиво усмехнулся:
— Это объяснение представляет собой логическую ошибку.
— Я переживу. И перестань хлопать ресницами — этот жалобный щенячий вид действует только на Гарри. Снейп сказал, что ты встанешь — значит, ты встанешь. на ноги.
— А я-то думал, что ты пришла сюда, чтобы внести чудесную женственную нотку во все эти мероприятия и процедуры, — горестно пожаловался Драко. — Гладить мой горячий лоб, прикладывать ко лбу влажные тряпочки…
— Снейп сказал, что противоядие подействует быстрее, если ты будешь двигаться, и кровь будет живее бегать по твоим жилам, — перебила его Гермиона. — Так что давай, поднимайся, Драко, или же мой чудесный женственный ботинок сейчас войдет в контакт с…
— Как всегда, ссора… понятно, — заметил почти бесшумно возникший в изножии кровати Снейп. — Мисс Грейнджер, он принял противоядие?
— Да, — кивнула Гермиона, мельком удивившись забавности этой ситуации: они со Снейпом союзники. — Поныл немного, но выпил.
— Сядь, Драко, — велел Снейп, — и дай мне взглянуть на тебя.
Слегка удивленный, Драко свесил ноги с кровати и сел. Гермиона присмотрелась к нему — может, он уже стал выглядеть лучше? Пожалуй, ничего не изменилось — ну, разве что щеки стали порумянеё, но на это могли быть и другие причины.