Тринадцать полнолуний

— Ну, вот и добре, сынок. Всё запомнишь и слова их поймёшь, когда время придёт.

Слова деда тихим шёпотом растворились в воздухе. Он исчез в туманной мгле. Тяжёлый вздох вырвался из груди Зенека. Как подкошенный, повалился он замертво наземь и затих.

Но мы забыли о свидетелях этого происшествия. Мужики, на чьих глазах произошли все эти чудеса, не были в беспамятстве, а видели всё. Долго не могли они прийти в себя, ни рукой, ни ногой не пошевелить. Только их глаза да умы были им подвластны. Сколько времени были они полном оцепенении, никто из них не знал. Но вот стали к ним чувства возвращаться. Первым очнулся Грицек. Как самый молодой, вскочил он на ноги и бросился к своим товарищам.

— Михай, Василь, вы видели, видели?! Вот так чудеса! Что за наваждение?

Зашевелился Михай, а следом и Василь поднял голову. — Сон это или явь? — заикаясь, прошептал Михай.

— Да, вроде на самом деле. А может, то дурман хмельной? Что моя Степанида в варево своё от недоумства подмешала? — пробормотал Василь не слушающимся языком.

— Да что ты, Василь, ведь, вроде, отрезвели мы, когда началось неведомое.

— Вот именно, что вроде. А может, и нет? Расскажи кому, так не поверят, да ещё чего доброго, на смех поднимут, скажут, перепились мы, да привиделось, не бог весть что, — к Михаю то же вернулся дар речи.

— Да как же так, вот и свидетельство, от такого жарища, на руках Зенеша следы должны остаться. Слышали, как кричал он от боли, — глаза у Грицека лихорадочно заблестели.

— Так лежит он, словно помер. Нешто, мы мертвяка в село потащим?

— Дык, надо посмотреть, жив он или нет. Михай, иди, глянь, — Василь, по старшинству, взял на себя командование.

— Иди сам, да глянь, командир нашёлся, а я, с детства мертвяков боюсь. Они мне потом снятся, да ужасами всякими пугают. Не пойду, хоть убейте, — тряхнул головой Михай.

— Да ладно, вам мужики, я пойду. Уж больно мне интересно, что там, с Зенеком произошло. Ведь сказали они, что красавцем он станет. Может, в друго рядь, я у них попрошу молодость да удалость вернуть, уж так мне жизнь моя да Баська дурна надоели, — казалось, всё это забавляло Грица.

Он встал и, медленно, всё-таки, с опаской, двинулся в сторону, где, распластавшись на земле, лежал Зенек. Не доходя трёх шагов, остановился и тихонько окликнул:

— Эй, ты живой али нет?

Зенек не подавал признаков жизни.

— Уж и не знаю, мужики, вроде помер.

— Так ближе подойди, да послушай, дышит или нет, смельчак, — хихикнул Михай.

— А ты не насмехайся, сам-то небось в штаны наложил от страха, — оборвал его Василь.

— Ничего не наложил, а просто не хочу покойнику в глаза смотреть.

Обидевшись на слова Василя, Михай отвернулся и стал ворошить угли потухшего костра и зашептал себе под нос:

— Глянь на них, какие смелые да умные. Пусть сами разбираются, а я, как дурачок, в сторонке посижу, да подожду, чем дело кончится. А то как, от Зенека кака болезнь заразная пышет, а я и остерегусь. — Ну и сиди. Грицек, подожди, иду я, вместе посмотрим, — Василь, кряхтя, поднялся и пошёл к Грицу.

Поравнявшись с ним, он глянул на Грица, перекрестился, и с выдохом, произнёс:

— Ну, с богом, пошли.

Зенек лежал на спине, глаза были открыты, дыхания слышно не было. Василь нагнулся к его лицу.

— Кажись, и в правду, мертвый. Надо ему глаза закрыть, негоже, покойник с открытыми очами, — и протянул руку к лицу Зенека, — погоди, да он дышит, вроде?! Гляди Гриц, кажется, грудь ворохается, аль, кажется мне, — он повернулся к Грицу.

Грицек тоже нагнулся к Зенеку, посмотрел, вглядываясь в его лицо. Секунду помедлив, встал на колени и приложил ухо к груди парня.

— Боженьки, точно дышит, слышу, сердце у него бьётся. Но тихо-тихо, с перерывами.

— Да что вы там над ним вымудриваете? Отойдёт скоро сам к праотцам, пойдёмте, выпьем за помин души новопреставленного, — подал голос от разведённого вновь костра Михай.

— Что ж ты его раньше времени схоронил, ведь дышит, значит живой ещё, — сказал Василь, — дождём утра, а там видно будет.

— Правильно говоришь, Василь, — согласился Грицек, — утро вечера мудренее. Если помрёт, значит, схороним его здесь, всё равно на могилку не кому будет ходить. А коль жил он, как дитя природы, пусть в неё и возвращается. Ну а если выживет, придётся его в деревню доставить.

— А куда ж его там девать, кому он из наших нужен? Оклемается, сам вернётся, — недовольно сказал Михай, не хотелось ему во всё это ввязываться.

— Не хорошо говоришь, Михай. Что мы звери что ли, человека в беспамятстве в лесу одного бросить. Правда, Василь? — Грицек повернулся к Василю, ища поддержки.

— Прав ты Гриц, так и сделаем, — Василь оглянулся вокруг, — тем более, что утра ждать не надо, пока мы судили да рядили, оно и наступило уже. Вон зарница над лесом поднимается.

Все оглянулись на восточную часть леса.

— Смотрите, и, правда. Как же так, не заметили, как ночь прошла? Вроде, только легли до полночи, а уже солнце поднимается?

— Это чудеса эти чудные время наше скоротали. Что ж делать-то будем, мужики? Расскажем в деревне, али нет, что видели? — спросил Гриц.

— Так что ж не рассказать, хай народ послушает да удивится, как мы, — проворчал Михай, — а ты Грицек, нашёл у Зенека на руках следы от огня? — Вот голова дырявая, забыл совсем, пойду, погляжу.

Гриц поднялся и пошёл к Зенеку. Нагнулся, поднял одну его руку, потом вторую, прислушался к дыханию. Выпрямился, покачал головой и вернулся к товарищам.

— Не знаю, мужики, что и делать. Нет следов-то ни каких, — в голосе Грицека звучали нотки озадаченности и удивления.

— Да как это нет? Не может быть? Ведь огнь какой держал?! — от удивления Василь привстал.

— Да вот так и нет.

— А может, ты не доглядел? — встал Михай, — пойду, сам погляжу, — и направился к Зенеку, — матерь божья, и правда, нет ничего! — Михай бегом вернулся к костру, — вот наваждение, да и сам он такой же, как был, корявый да неказистый.

— Да-а, дела, — Василь почесал затылок, — ну вот, всё само собой устроилось. Как хотите, мужики, а я себя на посмешище всей деревни выставлять и ни чего рассказывать не буду. Вот моё слово.

— А что ж тут рассказывать, ведь подтвердить нам слова наши нечем. Я, Василь, как ты, думаю, — согласился Михай.

— Подождите, мужики, а то как начнет он меняться, да красавцем станет? — возразил Грицек.

— Вот тогда и посмотрим, — Василь хлопнул себя по коленкам, — а пока так и порешим. Давайте скотину собирать, а то, небось, разбежалась по лесу от страха, что скажем, почему не уберегли. Да будем парня грузить, в деревню его надо, а там разберёмся, к кому его пристроить.

Мужики с криками пошли собирать своё стадо. Но на удивление, лошади и коровы ни куда не разбрелись, а все, кучкой, паслись неподалёку от поляны.