Тринадцать

— Миром правят тщеславные[5].

— Долго еще заумными цитатками будете обмениваться? — усмехается подошедший к нам Трэв.

— Слушай, иди мячи лучше лови, — бьет ему кулаком в плечо Джейк.

— Я это всю игру делал, братан. Вас что накануне игры морская звезда за зад укусила, или вы просто не знаете значение слова «бег»?

— Пошел ты! — улыбается Джейк.

— Сам пошел, — улыбается в ответ Трэв, пока мы идем в раздевалку.

[1] Ходячий — зомби из телесериала «Ходячие мертвецы».

[2] Горчичник — желтая карточка.

[3] Скромность — удел слабых — цитата из сериала «Древние».

[4] Ни один по-настоящему великий человек никогда не считал себя великим — цитата Уильяма Хэзлита.

[5] Миром правят тщеславные — цитата из книги «Город костей».

Глава 22

Оливия.

Яркое солнце освещает своим сиянием фонтан из белого камня, расположенный прямо в центре площади перед Университетом Манчестера. Белые пушистые облака не спеша двигаются по ясному голубому небу, а легкий ветерок развевает мои волнистые распущенные волосы, пока мы с Остином идем к моим родителям на праздничный обед.

На этой неделе не было ни дня, чтобы мы с Остином не виделись. Мы проводили время вместе, пока обедали, и после пар, когда мне хотелось отправиться в его книжный. В четверг я была на его игре и любовалась этим божественным телом, полным мышц, пока он был на поле, а после футбола мы целовались. Много целовались. Очень много. Сидя за столиком в кафе, гуляя по улицам вечернего Манчестера, лежа на зеленом газоне перед зданием университета.

— Мышонок, ты подозрительно молчаливая, — прерывает мои размышления притягательный голос Стоуна. — Я понравлюсь твоей маме, можешь не сомневаться.

А я и не сомневаюсь. Остин нравится всем. С этой невероятной харизмой, со всем этим своим шармом, витающем в воздухе, когда он просто стоит рядом, с этой потрясающей ухмылочкой. Он идеален, черт возьми.

— Я уверена, что ты ей понравишься.

— Тогда в чем дело?

После обеда меня ждет сюрприз. И я безумно волнуюсь.

За эти пять дней у нас было два свидания. То есть, сегодня будет только седьмое по счету. А значит между нами ничего такого не произойдет… Но отчего-то эта мысль вдруг расстраивает меня. Мне бы хотелось чего-то большего. С ним.

Впервые в жизни я чувствую себя счастливой. Впервые в жизни я чувствую себя самой собой. Впервые в жизни я не хочу расставаться с кем-то дольше, чем на секунду. Впервые в жизни я хочу стать с человеком единым целым и полностью раствориться в нем.

— Волнуешься из-за сюрприза? — не дождавшись моего ответа, интересуется он.

— Скорее из-за того, что будет после, — тихо говорю я, избегая его взгляда и смотря прямо перед собой.

Остин останавливается и встает напротив меня, поднимает пальцем мою голову за подбородок, чтобы наши глаза встретились, и я вижу, как на его губах появляется улыбочка. Та самая, с этими ямочками на щеках, которые так мило выглядят и так сильно ему идут, что невероятно раздражает!

— Детка, сегодня между нами ничего не будет.

— Почему нет?

— Ты готова дойти до конца?

Я медлю с ответом.

Господи.

Только что же сама говорила, что готова. Но не знаю… хочется по любви. А о любви ведь еще рано говорить? Или нет?

— Мышонок, я подожду, сколько будет нужно. — Остин притягивает меня к себе и целует. Мягко касается своими теплыми губами моих. Так нежно. Сладко. Чувственно. Так, что у меня подкашиваются ноги, и я сильнее льну к нему, теряясь в этом поцелуе.

Когда Остин прерывает поцелуй и пристально смотрит на меня своими ясными, как сегодняшнее небо, голубыми глазами, то я вижу в его взгляде нежность, трепет. Он улыбается и еще раз касается своими губами моих. Поцелуй мимолетный, но пробирает меня до дрожи, заставляет с головой утонуть в тех чувствах, что испытываю к нему. Они такие сильные, что, кажется, еще немного, и я провалюсь в Мариинскую впадину, достигнув ее дна.

— Лив, нам нужно идти, — усмехается мне прямо в губы Остин и отстраняется от меня.

Он открывает передо мной входную дверь трехэтажного здания из серого кирпича, на третьем этаже которого находится съемная квартира моих родителей. Поднявшись, я крепче сжимаю за руку Остина и стучу в дверь.

— С днем рождения, тыковка! — восклицает мама, появившаяся в дверях. На ней — красное атласное платье, длиной ниже колен, с треугольным вырезом на груди, и черные лодочки на высокой тонкой шпильке. Ее рыжие волосы локонами струятся по плечам, а на губах — широкая улыбка. Она переводит взгляд своих ярко-синих глаз с меня на моего парня и произносит: — Остин, чувствуй себя как дома.

— Рад познакомиться, Миссис Джонсон!

— О, зови меня Джен, — мама улыбается и жестом указывает проходить.

Мы заходим в квартиру, и Остин помогает мне снять пальто.

— Спасибо, — благодарю его за этот джентльменский жест и едва сдерживаю внезапный порыв поцеловать его. Облизываю губы и прикусываю их. Вижу, как Остин усмехается, и кидаю на него гневный взгляд. Он наклоняется ко мне и шепчет:

— Я тоже хочу поцеловать тебя.

— С чего ты взял, что я хочу тебя поцеловать? — шепчу в ответ я, стараясь смотреть ему в глаза, но взгляд предательски падает ниже, на его соблазнительные губы, и Стоун, заметив это, широко улыбается:

— Врунишка.

— Остин! Рад, что ты пришел! — восклицает появившийся в дверях мой отец.

— Мистер Джонсон! — Остин пожимает руку моему отцу и снова возвращает свою ладонь ко мне на талию.

— И почему все рады только приходу Остина? А как же я? Разве не я ваше самое большое счастье на планете?

— С днем рождения, тыковка, — улыбается папа и целует меня в щеку.

— Молю, скажи, что на обед не мак’н’чиз!

— Так значит ты все-таки голодал, пока я была во Флориде! — вопит мама, делая вид, что в шоке.

— Милая, только попробуй сказать такое при голодающих детях из Камбоджи. Они загрызут тебя живьем, как Каннибал.

— Не загрызут, я вешу пятьдесят килограммов, а процент моего подкожного жира — одиннадцать. Что они есть то будут? Мои кости?

— Твои кости будут есть бородачи, дорогая.

— Кто?

— Птицы такие, — объясняет папа. — Они питаются костным мозгом и целыми костями.

Мама вскидывает бровью, а я издаю смешок, смотря на своих родителей, и поворачиваюсь к Остину. Он глупо улыбается, крепко обнимая меня.