Тринадцатые Звездные войны

— Закрепи микрофон,— сказал Иезус Пьетро. Медик положил девушку на бок, и липкой лентой прикрепил микрофон к ее голове. В фургоне послышались глухие звуки тока крови в артериях.

— Когда первые ушли с вечеринки?

— Первыми ушли эти двое. Примерно двадцать минут назад.

Дверь фургона открылась, чтобы пропустить двоих мужчин и двоих женщин. Они были без сознания и лежали на носилках. У одного человека в ухе был аппарат.

— Вероятно они не подали сигнала, чтобы их не заподозрили ни в чем,— сказал Иезус Пьетро.— Глупо. А теперь, если он вышел на Сынов Земли...

Сейчас нужно подумать, как захватить их лидеров, не дать им бежать.

Бежать? Куда? Его люди не нашли путей бегства. Соники не нащупали никаких подземных ходов.

И вдруг Иезус Кастро понял, что из громкоговорителя доносятся звуки, очень тихие. Он приблизил ухо к громкоговорителю.

— Оставайтесь до тех пор, пока не захотите уйти сами. Помните, это обычная вечеринка, так сказать, день открытых дверей. Однако, те из вас, у кого нет никаких важных сообщений, должны уйти до полуночи. Те же, кто хочет поговорить со мной, пусть используют обычные каналы. Помните, не нужно пытаться удалить из ушей аппараты. В шесть часов они самоуничтожатся. А теперь, наслаждайтесь!

— Что она сказал? — спросил медик.

— Ничего важного. Хотелось бы мне быть уверенным, что это сам Кейн.— Иезус Пьетро кивнул медику и двум копам.— Следите за ней,— сказал он и вышел в ночь.

— Почему ты уходишь? Здесь довольно интересно.

— Я не ухожу. Просто мой стакан оказался пустым, и к тому же я хотел, чтобы ты пошла со мной.

Полли рассмеялась.

— Ты, должно быть, веришь в чудеса.

— Конечно. А почему ты пошла за мной?

Находясь в самой гуще гостей, которые непрерывно говорили, Мэт и Полли оставались наедине друг с другом. Хорошее воспитание не позволяло другим обращать внимание на эту парочку. И никто не слушал их: ведь нельзя же одновременно участвовать в двух разговорах! И они оставались одни в небольшом пространстве, ограниченном спинами и локтями гостей, пространстве небольшом, как телефонная будка.

— Я думаю, что Джей помешался на этой пси-энергии,— сказала Полли. Она не ответила на вопрос Мэта и тот был доволен этим. Ему повезло, что удалось уйти незамеченным из круга Худа. Но Полли сама пошла за ним и это было для него совершенно новое ощущение. Он наслаждался, размышляя о том, что заставило ее пойти за ним.

— Он всегда об этом говорит?

— Да. Он думает, что если бы мы могли...— Она замолчала. Девушка с тайной.— Забудем Джея. Расскажи о себе.

И он говорил о червях, о доме, о школе в девятом секторе Гамма

Плато, упомянул о дяде Мэте, который был революционером и погиб. Но девушка не попалась на этот крючок. Полли рассказала о детских годах, проведенных в доме близ Университета колонистов, затем рассказала о работе на энергетической станции, но она ни словом не упомянула о слуховом аппарате.

— Ты похожа на девушку с тайной,— сказал Мэт.— Может, твоя улыбка создает такое впечатление?

— Ты умеешь хранить тайны? — тихо спросила она, придвинувшись к нему совсем близко, так, что он даже почувствовал ее острые груди.

Мэт улыбнулся уголком рта, как бы говоря, что вопрос совершенно излишний. И тогда она сказала:

— Я тоже.

И это было все. Но она не отодвинулась от него. Они улыбались друг другу. Лица их сейчас были совсем рядом. Она была очень красива, эта Полли. Лицо, влекущее к себе, но и предупреждающее об опасности. Фигурка маленькая, стройная, женственная, четко обрисовывалась под обтягивающим зеленым свитером. Мэт молча смотрел ей в глаза и испытывал неописуемое блаженство. Но вот прошел момент забвения, растворения друг в друге и они снова оказались в комнате, среди людей, среди разговоров.

Перемещения в людской массе вынесли их на середину комнаты. Они снова протолкались к бару, чтобы наполнить стаканы, но их снова унесло. В этом монотонном гуле голосов таилась разгадка вечной тайны привлекательности сборищ подвыпивших людей. В монотонном гуле голосов и бесцельном перемещении людей был какой-то гипнотизм. Время переставало существовать для всех. Пришел момент, когда Мэт уже созрел для того, чтобы предложить Полли проводить ее домой, и он был уверен, что она не откажется.

Но он упустил этот момент.

Что-то изменилось в лице Полли. Она, казалось, прислушивалась к чему-то, чего не слышал он. Слуховой аппарат? Мэт был готов, чтобы изобразить то, что он ничего не замечает, но и это ему не удалось. Полли внезапно исчезла в толпе, как будто она вспомнила, что не сделала чего-то важного, или же захотела поправить какую-то интимную деталь в своей одежде. Мэт пытался идти за ней, но людское море сомкнулось перед ним.

Слуховой аппарат, сказал себе Мэт. Это он позвал ее. Мэт остался у бара, сопротивляясь волнам, которые пытались оторвать его от стойки. Он уже был пьян и рад этому. Он уже не верил в слуховой аппарат. Просто внезапно Полли потеряла интерес к нему. Это было ему знакомо. Так уже бывало с другими девушками — они уходили от Мэта также внезапно, как и Полли. Сейчас он был более, чем разочарован. Он был уязвлен. Водка помогала ему унять боль.

Около десяти тридцати он пошел за стойку бара. Парень, который играл роль бармена, уже надрался и с радостью уступил место Мэту.

Мэт тоже был пьян. Он подавал выпивку с достоинством, вежливо, но без подобострастия. Толпа понемногу таяла. На Лукиткеэт наступила ночь. Вскоре тротуары во всех городах свернут на ночь и раскатают только на рассвете. Да, эти революционеры встают, наверное, очень поздно. Им, вероятно, не нужно идти на работу, отмечаться в табеле. Мэт автоматически обслуживал клиентов. Оставалась только водка, сделанная из сахара, воды и воздуха с помощью специально обученных бактерий. Пусть пьют, подумал Мэт.

Кто-то заказал водку с грейпфрутом. Мэт налил стакан и подал, не глядя. Но рука со стаканом не исчезла из поля зрения Мэта. Мэт постепенно осознал, что это рука Лейни Матсон.

— Хэлло,— сказал он.

— Хелло. Тебе не надоело?

— Немного.

Кто-то поменялся С ним местами, один человек из эскорта Лейни, и Лейни повела его через раздвинувшуюся толпу к свободному дивану. Каким-то чудом в этой комнате оказался никем не занятый диван. Он прикрыл глаза и комната закружилась вокруг него в бесконечном танце.

— Ты всегда так надираешься?

— Нет. Так вышло.

— Что случилось?

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее.

В пьяном тумане он увидел ее лицо, ее рот, чересчур широкий, ее глаза, странно огромные. На лице ее играла улыбка.

— Ты когда-нибудь видела девственника в возрасте двадцати одного года? — спросил он, чтобы посмотреть ее реакцию.

Уголки губ Лейни дрогнули.

— Нет.

Он понял, что она старается сдержать улыбку. Мэт резко отвернулся.

Она спросила: