Тринадцатый IV
Шрифт:
— Какое проклятье на вашем друге? — нервно спросила она.
— Мы находимся в центральной магической больнице. В Москве. И никто не может мне адекватно ответить на этот вопрос.
— Ладно… Помогу тебе. Несмотря на то что ты пытался мне угрожать. Я сделаю это чисто из памяти к своему внуку.
Я ухмыльнулся. Сработало! Стоило надавить на больное, как наши позиции сменились. Старуха поняла, что ей будет проще помочь мне в том, в чём она хорошо разбирается, а вот все вокруг — ни черта не мыслят.
— Передай трубку главному целителю. Я проинспектирую, — попросила старуха.
Я
— Вас к телефону, — я протянул трубку пожилому мужчине-целителю.
Он осторожно взял смартфон из моих рук и с недоумением уставился.
— Там дадут ответы, — кивнул я.
— Алло, — произнёс целитель в трубку.
Он молча слушал. И с каждой секундой его глаза всё сильнее выпучивались. К концу разговора они едва не выпали из орбит на плитку пола. Потом старуха и целитель начали обсуждение, оперируя незнакомыми мне терминами. Половину слов я просто не знал.
— … Понял вас, хорошо. По чайной ложке. Не знал, что существует такой простой способ снятия проклятий… Никому не скажу. Но лечить-то хоть можно? Ага, спасибо, — закончил разговор целитель и вернул мне трубку.
Целители засуетились и выпроводили главврача прочь, чтобы он, цитирую «не мешал проводить ритуал». А он был и не против поскорее избавиться от моего общества.
Через полчаса суматохи ведущий целитель вышел из лаборатории и подносом. На нём были маленькие стаканы со светящейся зелёной жидкостью.
Дальше предстоял целый квест — как залить эликсир в рот потерявшим сознание. К этому моменту вся семья Ивана Фёдоровича лежала в отключке. И ведь их даже в палату не определили! Позорище для имперской больницы! Если мне когда-нибудь предоставится возможность поговорить с императором, то я ему всё выскажу. По медицине-то можно, это же не про регатов вопрос.
В общем, уже через полчаса всех напоили зельем. Я изрядно поругался. Пару раз опустился до бранных слов. И после обещания закрыть их отделение к проклятой бабушке, семью Ивана Фёдоровича определили в палаты. Правда, этажом выше. Оказалось, что у отделения по проклятьям попусту коек нет!
Семья заняла большую общую палату. Время посещений давно закончилось, но никто не решался меня выгнать. Уже поняли, что я могу не хило жизнь испортить, как и репутацию. А потому что нечего подобным обращаться с теми, кто мне дорог!
Иван Фёдорович очнулся к полуночи. Я не возвращался в отель, а остался в его палате. Сходил в кафетерий за крепким кофе, и его аромат разнёсся по палате.
— Уже утро? — простонал Иван Фёдорович.
— Нет. Глубокая ночь. Как вы себя чувствуете?
— Словно умер и воскрес, — признался куратор и открыл один глаз.
— Хотите кофе? — я предложил ему нетронутый напиток.
— Не откажусь.
Желание насладиться кофе заставило Ивана Фёдоровича приподняться. Он начал пить, смакуя каждый глоток.
— Ах, словно заново родился. Стойте… А мы в больнице, что ли? — он с непониманием осмотрелся по сторонам.
— Да. Ехали навестить Маргариту, а в итоге всю вашу семью спасать пришлось. Ну, почти всю, — я решил не скрывать, что один из родственников
всё же не выжил.— Ничего не помню, — Иван Фёдорович почесал затылок.
Я минут за пятнадцать рассказал про их родовое проклятье. Но вместо того, чтобы дать ответ на историю, куратор поник. Опустил плечи. Сейчас в свете луны, чьё бледное сияние проникало из окна, мужчина выглядел гораздо более живым, Но выражение лица было, как у мертвеца.
— Мне жаль, — я выразил соболезнования, имея в виду погибшего родственника.
— Мне тоже. Из-за меня умер двоюродный брат. Надо же… я и не знал, что семья перебралась в Москву. Не знал, что их лишили титула.
— А я-то думал, чего они сами глав врача не позвали, раз крутые аристократы.
— Алексей, вы не понимаете…
— Так объясните. Я умею складывать факты, если их озвучить.
Вся семья могла потерять титул только в том случае, если очень сильно насолила императору. Если род попал в опалу, но хочет продолжать нормально жить, но уже как простолюдины.
— Причин не знаю, но догадываюсь, что дело в запретной магии. Наша мать… была ведьмой. Её конёк — проклятья и некромантия. Только вот насылать беды она умела с особым рвением, а снять не всегда получалось.
— Так и вышло с родовым проклятьем?
— Да. После первого разбирательства мать наложила проклятье на весь род, что если кто-то из нас присягнёт на верность другому, то весь род падёт.
— Звучит очень жестоко. Но почему вы не сказали об этом раньше? Тогда мы бы в первую очередь избавились от проклятья…
— Не поверите. Но я попусту о нём забыл… Словно, когда отрекался от семьи, ушли и некоторые воспоминания. А вчера всё вспомнил. Тогда за рулём, голову пронзила резкая боль. А с ней нахлынули и воспоминания.
— Похоже на родовую защиту, хм.
— Но её больше нет.
— Как и проклятья. Когда будете благодарить бабку Макара, не упоминайте, что он ещё существует.
— Как вы смогли её уговорить?
— У меня особый талант к убеждению, — пожал я плечами.
Поскольку Иван Фёдорович очнулся и чувствовал себя хорошо, мы договорились, что я переночую в отеле и вернусь утром.
Так и сделали. И мне даже удалось провести в номер Зубастика. Так что он довольный спал на дорогущем диване и опустошил холодильник, где были сэндвичи и напитки. Регат не подумал, что стоит хоть один оставить своему любимому хозяину, поэтому в больницу я шёл голодный. Не хотел ждать завтрак в отеле. Меня манило осеннее утро. Хотелось подышать свежим воздухом.
Перекусил по пути. Купил шаурму и лимонад, и этого мне было достаточно для полного счастья. Пришёл в больницу ко времени начала посещений, то есть — к десяти утра. Но уже на первом этаже, возле регистратуры, где хотел купить новую пару бахил, застал забавную картину.
— Вань, ты как смог уговорить князя Воронцова нам помочь? — спрашивала у куратора девушка.
По виду — его младшая сестра или племянница. Все шесть человек, вылеченных от проклятья, стояли в очереди в регистратуру, чтобы получить справки о выписке. Такие требуют на наёмной работе для оплаты больничного. А Иван Фёдорович стоял, видимо, за компанию.