Тринакрия

Наконец вдоволь отсмеявшись, ко мне подошёл папа. Одной рукой прижимая мне уши, а другой, взяв под горло, аккуратно вызволил меня из плена. В связи с переполнявшим меня ликованием от спасения, я не стал обижаться ни на своих людей, ни на Марио.

Пока родители переносили вещи в наш домик, Марио угостил меня вкуснейшей колбасой и поведал, что раньше у него тоже была собака. Пять лет назад она умерла, и он очень по ней тоскует. В этот момент я почувствовал, как ему грустно и в утешение облизнул его вкусно пахнущие пальцы. Восприняв это за намёк, хозяин апарт-отеля дал мне ещё один ломтик колбасы.

– Попей, а ты и без нас не пропадёшь! – проходя мимо нас, подколол папа.

Постоянным поводом для споров моих родителей был вопрос о том, что мне не стоит давать человеческой еды. Причём оба были согласны с этим правилом и оба исподтишка продолжали его нарушать. А уличив один другого в момент преступления, непременно повторяли воспитательную лекцию о вреде моему здоровью. Стоит заметить, больше всего на этом настаивал папа, однако он же больше всего и давал. Единственным, на что был полный запрет – шоколад. Его я никогда не пробовал и уже смирился с тем, что никогда не попробую. Как объяснили мои люди, содержащийся в нём теобромин, является ядом для животных. Конечно, от маленького кусочка шоколада я вряд ли бы умер, но родители посчитали разумным не давать мне и этого, чтобы я не воспринимал его как остальные продукты, которые привык выпрашивать.

Мои люди разложили вещи, которые им могут пригодиться в ближайшие дни, сходили в душ и начали готовиться ко сну. Как всегда, поместили мою лежанку рядом со своей кроватью, и наконец, мы все улеглись. Глядя в огромное фронтальное окно, мы дружно любовались открывающимся видом: яркими белыми огоньками сияли звёзды, и то ли от их свечения, то ли от лунного, на чёрной ряби моря играли серебристые блики. Вдалеке возвышалась величественная гора, подсвеченная жёлтым светом, исходящим от фонарей и вывесок кафе на изгибавшейся береговой линии.

В груди щекотало приятное волнение – от этого завораживающего пейзажа за окном, от новых впечатлений и предвкушения чудных дней, которые ждут нас на этом красивом острове. Но как часто бывало в подобные моменты абсолютного счастья, рядом с разливающимся в сердце блаженным и согревающим чувством, тоненьким еле слышимым колокольчиком тревожно звенело: «Этот рай хрупок и эфемерен. Наслаждайтесь, ведь завтра всё может разбиться и исчезнуть». Я не понимал, для чего звенел этот колокольчик. Учил ли он ценить удачу, дарованную мне судьбой, или напоминал, что рано или поздно всему приходит конец, и порой мы не в силах повлиять на обстоятельства.

«Как бы там ни было, я всегда буду оберегать нашу семью, и стараться приносить им радость. И даже если этот день окажется последним в моей жизни…» – не успев закончить мысль, я провалился в глубокий и захватывающий своим содержанием сон.

А сюжет его был такой: будто плывём мы на корабле: папа, мама, Марио и человек-чихуахуа. И вдруг из моря на палубу опускается желеобразная лапа, а на ней страшная пасть, хищно щёлкающая острыми зубами. Папа прикрывает маму собой, Марио обороняется батоном сыровяленой колбасы, рассекая ей перед собой воздух, а его племянник возмущённым тоном кричит, что чудовище не купило билет и не имеет права находиться на борту.

Мерзкая лапа с размаха сбивает всех с ног. Люди испуганно прячутся от неё кто где может. И тут я с прыжка набрасываюсь на желейную конечность чудовища, и пытаюсь вгрызться в неё зубами. Но постоянно соскальзываю и снова падаю на палубу. Монстр кусает мне бедро, я изворачиваюсь, и мне удаётся вцепиться в него своей бульдожьей хваткой. Внезапно появляются ещё несколько острозубых пастей на противных, склизких лапах страшного создания. Я наскакиваю и вгрызаюсь в одну из них, но её товарки начинают яростно кусать всё моё тело своими тонкими акульими зубами. Я держусь из последних сил, но не ослабляю хватку. Тут замечаю глаз чудовища, с ненавистью смотрящий на испуганных родителей, Марио и человека-чихуахуа.

До меня доходит, его лапы – это всего лишь орудия, а слабое место монстра находится в его голове. Не задумываясь, отпускаю изнемогшую лапу страшилища и скольжу по ней в направлении злого глаза. Он всё ещё сфокусирован на моих людях, пытающихся отбиться от гадких конечностей. Набрав приличную скорость, врезаюсь в око циклопа и разбиваю его своим телом. Чудовище с диким рёвом уходит под воду, а я в последний момент успеваю запрыгнуть на палубу корабля, после чего обессилено падаю. Чувствуя как из ран, полученных в схватке с зубастыми лапами, из меня потоками вытекает кровь и жизнь, мысленно прощаюсь с родителями. Мама и папа обливают меня слезами, Марио умоляет не умирать, обещая вкусные угощения, и даже человек-чихуахуа с сочувствием поглаживает меня по голове. Открываю глаза и устало смотрю на людей. В их взглядах читаются скорбь и благодарность за спасение. Я чувствую себя героем, чей подвиг люди и звери будут из века в век приводить в пример.

Правда, самую концовку мне пришлось досочинить уже в полудрёме. Дело в том, что моих родителей пугает, что во сне я иногда рычу, дёргаюсь и лаю, не раскрывая пасти. Поэтому они меня будят. И, как назло, на самом эпическом моменте.

Глава 5. Бессонная ночь и её последствия

Остров гостеприимно встретил Венсана и Матильду, и, казалось, благоволил их планам остаться здесь. Погода стояла жизнерадостно солнечная, а люди встречались доброжелательные и не по-южному деятельные. Утром следующего дня семейная пара, отправилась в агентство недвижимости, рекомендованное Марио. Примерный район, где им хотелось бы жить, они знали. В будущем Венсан и Матильда планировали иногда путешествовать за пределами Сицилии, да и периодически визиты по делам во Францию были неизбежны. Потому дом нужно было выбирать в стратегически правильном месте.

Рассматривая карту и фотографии разных городов, выбор пал на окрестности небольшой, но очень живописной коммуны – Чефалу. Оттуда всего за пару часов можно было добраться как до международного аэропорта в Палермо, так и до регулярных и быстрых переправ на материк в Мессине. Кроме того, в прошлом столетии в этих краях одно время жили предки Венсана. Данное обстоятельство послужило хоть не практическим дополнительным аргументом, но сентиментальным.

Супруги Риччи объяснили свои пожелания агенту по недвижимости, и тот предложил им несколько домов на некотором отдалении от города. Свой выбор пара остановила на миниатюрной вилле с прелестным садиком, в нескольких минутах ходьбы от пляжа. Новое гнёздышко переселенцев находилось на территории крошечного курортного посёлка, представляющего собой прямую улицу по обеим сторонам окантованную двухэтажными однотипными домами. Жильё было совершенно новым и полностью готовым к своим первым обитателям. Особенно паре понравилось, что в основном соседние виллы были обитаемы только в летний сезон. И значит, большую часть года – жизнь здесь обещала быть тихой и спокойной.

На другой день, собираясь на подписание договора и получение ключей от своего нового дома, молодая пара не спеша наслаждалась последними мгновениями в чудесном апарт-отеле. Огороженная терраса была меблирована стульями художественной ажурной ковки вокруг накрытого аппетитными угощениями круглого столика. Доносившееся снизу перешёптывание волн являлось лучшим музыкальным сопровождением для утренней трапезы перед хлопотным днём. Классический итальянский завтрак, в виде двух чашек капучино и блюда со свежеиспечёнными корнетти, на фоне яркого искрящего моря, смотрелся картинкой с открытки. Матильда с удовольствием оглядела натюрморт и, потянувшись за аппетитным рогаликом, выразила мужу своё умиление:

– Это так трогательно. Марио знал, что сегодня у нас не будет времени что-то готовить или заезжать в кафе и позаботился о нашем завтраке.

– Среди сицилийцев вообще много таких людей. Чем больше солнца, тем люди более открыты и добросердечны, – объяснил Венсан.

Матильда прожевала кусок сдобного рогалика и скептически подметила:

– Довольно сомнительное утверждение, учитывая, что Сицилия – это родина мафии. И как я понимаю, она здесь до сих пор существует.

– А ты можешь назвать место, где преступность полностью отсутствует? – подловил её муж и, любуясь пейзажем, повернул голову к морю, продемонстрировав свой великолепный римский профиль.