Тринити

— Именно поэтому слово «загородная» у нас лексически лучше сочетается со словом «свалка», чем со словом «вилла», — сообщил Артамонов. — Надо не забыть продать идею Макарону. Для диссертации.

— Паршивый городишко, — хмыкнул Прорехов. — Грязный.

— Придется лотерею проводить, — подытожил предварительный осмотр Артамонов.

— Какую лотерею? — насторожился Прорехов.

— Экологическую, — просто сказал Артамонов.

— Правильно! — одобрил идею Прорехов

. — И всю прибыль пустить на очистку города! На этом можно сделать приличное реноме!

— Во-первых, при социализме не бывает ни реноме, ни прибыли, — осадил его Артамонов. — Прибавочную стоимость вводят в расчеты только капиталисты. Во-вторых, ни копейки прибыли нельзя направлять на уборку города. Пусть канализацию чистит тот, кто ее забил, — продолжил перебитую мысль Артамонов. — Просто с помощью лотереи мы соберем первоначальные деньги для рывка.

— Тогда нужно сделать лотерею беспроигрышной, — как мог, снабжал беседу вариантами Прорехов, — чтобы привлечь побольше участников!

— У тебя не мозги, а трехпроцентный раствор! — начал распаляться Артамонов. — Лотерея, наоборот, должна быть безвыигрышной! — По сложившейся традиции все свои замыслы, не созревшие для воплощения, он опробовал на Прорехове.

— Теперь, когда ты получил два взаимоисключающих высших образования, признался Прорехов, — я вконец перестал тебя понимать.

— А что тут понимать? — бросился объяснять Артмонов. — Комбинаторика и геометрическая прогрессия — страшные вещи! Помнишь, в сказке шах погорел, когда ему предложили рассчитаться за услугу зерном. На каждую последующую клетку шахматной доски нужно было положить в два раза больше зерен, чем на предыдущую. Всего в два раза. Но на шестьдесят четвертой клетке должны были стоять уже эшелоны зерна. Невообразимо. В голове у рядового слесаря большие цифры не помещаются. Так и с лотереей. Если в систему ввести два дополнительных параметра, которые завязаны на трех предыдущих, то вероятность угадать или выиграть становится равной единице в минус сотой степени. Другими словами, чтобы угадать задуманное при условии, что в лотерею будет играть все население Земли, необходимо, чтобы оно, это население, равнялось ста миллиардам!

— Ужасный ты человек, — сказал Прорехов. — Но здесь, когда должны быть задействованы миллиарды человек, с наскоку нельзя. Это дело надо как следует обсудить, устаканить.

— А вот это неплохо сказано, сынок! — оценил идею Артамонов.

Прогулочным шагом друзья дошли до гостиницы «Верхняя», где и поселились…

— Хорошо, хоть не нижняя, — утешился Артамонов. — На болоте я бы не смог.

Ландыши-светильники у входа в гостиницу создавали иллюзию уюта. Прилавок администратора был сдан в аренду коммерческому магазину. «Recepcion», — было написано углем на фанерке над каморкой под лестницей, поэтому оформить поселение дежурная предложила прямо в вестибюле.

Номер, предложенный назначенцам, выходил окнами на Советскую улицу. Кафе «Старый чикен» в подвальчике на противоположной стороне улицы бойко торговало цыплятами-гриль. Правее постукивала шарами бильярдная — судя по стоявшим у входа нескольким иномаркам, ставки там ходили немалые.

Прижавшись вплотную к оконному стеклу и до упора закосив глаза влево, можно было видеть, как на одноименной площади Ленин, вытянув руку, ловил тачку. Туда же, влево, тянулись и цветочные ряды, которые начинались влажными цинниями и заканчивались у самого цоколя памятника пластмассовыми букетами для ритуальных обрядов и процессий.

Бросались в уши и въедались в желчный пузырь трамваи. Они заглушали даже музыку в ресторане на первом этаже. Стоял такой грохот, будто рельсы пролегали по гостиничному коридору, головы жильцов безудержно тряслись от их соседства, как будто лежали не на подушках, а на телегах.

— Трамваи придется убрать из города, — заявил Артамонов, — я долго не выдержу.

— Вот станешь депутатом и уберешь, — спокойно сказал Прорехов.

В водопроводных кранах номера присутствовали обе воды — горячая и теплая, был исправен телевизор и даже работал телефон. Так что — никаких претензий. Календарь на стене имелся. Правда, прошлогодний, но это не меняло дела. Какое тысячелетье на дворе — существенного значения не имело.

Полистав телефонный справочник, Прорехов привел оперативные данные по объекту:

— Пять газет и три банка.

— Да, нестыковка вышла, — призадумался Артамонов. — Денег может оказаться недостаточно.

— В смысле? — насторожился Прорехов.

— Ну, чтобы разорить пять существующих в регионе газет, — подсчитал Артамонов на ходу, — трех банков может не хватить.

— Тогда придется поработать головой, — обусловил положение Прорехов.

— Завтра осмотримся, познакомимся с городом. Потом зарегистрируем фирму и приступим к проведению лотереи, — набросал план Артамонов. — А сегодня давай совершим акт вандализма над советской действительностью! Сходим в гостиничную сауну, вылежимся как следует между пивом и воблой, — сказал он и постучал по столу рыбьим сухостоем, — потом красиво и беззаботно поменяемся пиджаками и пойдем в кафе. Учиним там ужин с отрывом от производства, дадим на чай вышибале, красиво выпьем подпольной «Хванчкары», бесперспективно поболтаем с первыми попавшимися девушками, дадим на чай официантке, потом пешком вернемся домой, ляжем вот в эти стоячие простыни и выспимся. А наутро разведем тут полнейший бардак и никогда больше не будем пытаться его устранить.

— Я — за! — согласился Прорехов.

— Значит, кворум, — подвел черту Артамонов.

Заперев номер на два оборота, они отправились на первый этаж погреть кости, после чего стали перемещаться ближе к подвальчику.

Из «Старого чикена» потягивало холдингом на паях. В этом подземном кафе, под которое было переоборудовано пыточное в прошлом место, витали запахи всех известных в мире кухонь. Ради экономической безопасности владельцами заведения были предприняты небывалые превентивные меры против воровства — все стулья и столы были привинчены к полу мощными корабельными шпильками. Торговая точка располагала несколькими залами, оборудованными одинаковыми металлическими столами, похожими на разделочные. Основным считался гриль-бар с невообразимой толчеей. В левом крыле подземелья имелись залы моченостей и копченостей, отдел «соки-воды» и несколько стоек с шаурмой, лавашами и другими колониальными товарами. Спиртопитейные возможности в холдинге отсутствовали, потому что «Горби» наложил полные штаны вета на излишнее производство алкоголя в стране. В моду вошли безалколгольные свадьбы с последующим непорочным зачатием. Очереди у винных магазинов, в которых Прорехов плавал как рыба в воде, стали называться «петлей Горбачева». В Крыму вырубили все виноградники с лозой «Черный доктор». Хранитель виноградников — потомок бывшего владельца — повесился. На восстановление винограда с прежними винными качествами потребуется триста лет. Поэтому все триста лет вино с этим именем обязательно будет поддельным, объяснял Прорехов друзьям правила виноделов и, как фокусник, достал откуда-то бутылку с соответствующей этикеткой. Президент наложил вето и сам влетел. Когда произошел Михаил Сергеевский посад на Форосе, президент, говорят, покупал у охраны спиртное по очень высоким ценам.

— Как приятно иногда вот так посидеть поничего понеделать, — сказал Прорехов, занимая свободный стол. — Хоть раз в жизни!.

Пока глумились над действительностью, переходя из частичного улета в полный отпад, в городе вершилось событие, о котором предупреждал куратор: в типографии за углом готовились к печати пять газет с одинаковым сообщением на первой полосе — оно гласило, что в связи с многочисленными обращениями граждан грядет переименование города.

Акт вандализма был совершен полномасштабно. На следующий день Прорехов с Артамоновым встали только к двенадцати.

— Процесс вживания в чужеродную среду достаточно непрост, — с трудом произнес неоперабельный Прорехов, пытаясь выправить голову рублеными мыслями.

— И, тем не менее, он пошел, — помог ему завершить высказывание Артамонов.

— Да уж.

— Напитки, как и лыжную мазь, надо уметь правильно подобрать, — заметил Артамонов, удачно отказавшийся вчера от местного розлива «Наполеона» на посошок.

Обменявшись любезностями, друзья принялись за составление Устава фирмы. Понятно, каким дремучим должен был получиться Устав, если пива смогли раздобыть только к вечеру.

— Ах, так! — угрожающе кусал авторучку Артамонов. — Тогда и мы поизгаляемся!

— Если здесь за флаконом светлого надо ехать к старухам на вокзал, как мог, помогал ему Прорехов, — тогда и мы давай введем в Устав пунктик о достраивании долгостроев и об использование пустырей для организации спортивных площадок!

— Спортивные площадки для отвода глаз, что ли? — не понял Артамонов.

— Для отвода земли, почему же, — прикинулся обиженным Прорехов.

— Итак, пятачок, — подытожил Артамонов наброски, — пишем: скупка земли фиакрами.