Тринити

— Мы не занимаемся бизнесом, — отвечал гостям Макарон. — А то, чем мы занимаемся, находится вне опасности по той причине, что само является опасностью.

— А чем же вы занимаетесь? — вопрошали интересанты, пропуская мимо ушей сложные формулировки Макарона.

— Мы не занимаемся бизнесом в том смысле, в котором вы его понимаете, пояснял Макарон всем по очереди. — Мы занимаемся космополитикой. А что касается нашей финансовой безопасности, то давайте смоделируем ситуацию: было дело, редактор Фаддей нарушил издательский договор и задолжал нам десять тысяч долларов, которые мы вложили в «Смену». Что вы сделаете с редактором Фаддеем в целях возврата наших денег? Я вам отвечу — ровным счетом ничего. Это не тот случай. Монтировкой тут ничего не попишешь. Чтобы Фаддея поставить на место, нужно обойти его профессионально…

— Или пережить годами, — подсказал еще один неплохой выход Артамонов.

— Да, — согласился с подсказкой Макарон, — или, как правильно мыслят коллеги, пережить годами. Страшнее наказания для Фаддея не существует.

— А может, существует? — не верилось браткам.

— Не существует, — твердо уверил их Макарон. — У него нет денег, и продать ему нечего.

— Понятно, — соглашались гости.

— Или, например, взять областную типографию… — продолжал Макарон. Не приступом, конечно. Альберт Федорович Смирный, ейный директор, когда-то нам просто гадил. Пока мы свою машину не купили. Урон успел нанести неисчислимый, а не докажешь. Или взять Додекаэдра… — продолжал Макарон «загибать свои пальцы». — Вы можете порешать эти вопросы? Думаю, что у нас для вас на это не хватит денег, поскольку вопросы деликатные и решаются по большей части мозгом. А мозг нынче дорог.

— Короче, — не выдерживали ходоки, — вы отказываетесь от крыши? Или у вас уже есть крыша? Тогда назовите! Дайте нам телефон главного!

— Наша крыша — небо голубое, — пропел Макарон, выдав полное отсутствие музыкального слуха.

Никто, конечно же, не подхватил мелодию, и она стухла на первом же куплете. Но Макарон умудрился разложить ее на два голоса.

— Мне кажется, господа, — сказал он бандитам первым голосом, культурно их выпроваживая, — может быть, лучше вам платить нам. Причем не за заслуги, а за услуги. За какие, мы придумаем. Заходите через недельку, между нами не должно быть никаких церемоний. Мы ведь с вами занимаемся общим делом, вы пасете подлесок — ларьки, уличную торговлю, мелкие фирмы, а мы пасем крону депутатов, директорский корпус, генералитет, власть и так далее. Наши участки не пересекаются, что не дает нам повода для разборок. У вас своя территория, у нас — своя. А сотрудничать — пожалуйста! Мы готовы предоставлять вам любые информационные помочи. Да и страницы нашего «Лишенца» — к вашим услугам. Платите и пользуйтесь как своими. Льготы мы организуем!

Текст звучал правдоподобно и убедительно. Искатели партнеров по бизнесу понимали, что да — это действительно не тот случай. И оставляли «Лишенец» в покое. По крайней мере, в этом смысле.

— Организованной преступности можно противопоставить только одно, заключал Макарон вторым голосом чисто для своих.

— Что? — вопрошали свои.

— Организованную неприступность, — сказал Макарон.

— Интересно девки пляшут.

— Пишется через «и», насколько мне помнится, — пояснил аксакал. Организованную неприступность бизнеса.

Учредив одноименное информационное агентство, «Ренталл» начал приторговывать сведениями, в которых нуждались все — и братья, и специальные подразделения бытия. Свои базы данных «Ренталл» на всякий случай забивал всем подряд — кому-нибудь когда-нибудь что-нибудь да пригодится. Тут был и список открывающихся ежедневно уголовных дел, все телефоны и домашние адреса ответственных работников региона, балансы всех суровых предприятий, список владельцев серьезной недвижимости, реестры основных акционерных обществ и так далее.

В ответ на это специальные подразделения жизни завели такие же информационные папочки на учредителей информационного агентства. Там уже поднакопилось достаточно зацепок для оказания давления в случае чего. И скоро это произошло. В порядке живой очереди.

Люди из специальных подразделений бытия выждали, когда завершатся пробные вылазки организованных товарищей, и сами зачастили на Озерную.

Макарон, отдышавшись, раскрывал им изнанку того, что объяснял делегатам предыдущих миссий. Он доказывал, что у «Лишенца» нет амбиций изменить ситуацию в регионе в смысле расклада власти. Если она сама не полезет на рожон. Поэтому никакой космополитики, один только бизнес в чистом виде, чтобы иметь на хлеб с маслом. И с колбасой. И с салом.

— Ничего личного, — говорил Макарон. — Только бизнес.

— Но вы заявляли, что не занимаетесь бизнесом, — ловил Макарона человек, и Макарон чувствовал, что налицо перетекание информации.

— По большому счету, нам все по барабану, — говорил чистую правду Макарон. — Мы ничего такого не делаем, мы просто инсценируем.

— А у вас есть какой-то план, — спрашивал человек, — или схема?

— По жизни или так? — не понимал вопроса Макарон.

— Так, — уточнял человек.

— Так нет, — нисколько не юлил аксакал, потому что ему было это и ни к чему, и не к лицу.

Успокоенные требники от специальных подразделений бытия уходили. Но память о них продолжала оставаться в сердцах информационных диверсантов.

— Интересно, кому все это надо? — чесал репу Варшавский.

— Что именно? — лениво проявлял участие Макарон.

— Инспекция, бандиты, органы…

— Не переживай, на днях заявятся пожарные, СЭС, землемеры, электронадзор и гортеплоэнерго, — сказал Прорехов. — И если тебе этого покажется мало, придет председатель уличкома с профессором по канализации на десерт.

— Я спрашиваю, кому это нужно? — вдумывался в жизнь Артур.

— Никому, — сказал Макарон. — Особенно ни к чему это председателю исполкома Платьеву, чуть меньше это нужно мэру Беломырину, совсем не надо Додекаэдру, Шимингуэю, Фоминату — никому. Зачем им всем наша неконтролируемая пресса?! Зато мы нужны другим — Нидвораю, Завязьеву, Страханкиной, Мошнаку, Маргарите Павловне и так далее…

— А чтобы все эти ходоки отстали, позвоните вы куратору или просто дайте всей этой братве номер его телефона! — расходился порой Варшавский, допустив руку к носу и дав ей полную волю. — Пусть все эти прихожане сами узнают, кто мы такие!

— Нет необходимости, — сдерживал его напор Артамонов. — Если мы не выстроим отношений и не выстоим без внешних подпорок, грош нам цена! Заметь, мы работаем в издательской нише, делаем личную жизнь и должны знать, чего мы стоим сами по себе. А обратиться за помощью к кураторской «крыше» всегда успеем.

— Я считаю, пора сказать всем залетным, что мы завербованы на более крутом уровне! — не переставал настаивать Варшавский. — На вербальном! Чтобы у них челюсти повыпадали!

— Тебе уже объясняли, Артур, — остепенял его Артамонов. — У нас есть право обращаться в центр только в крайнем случае.

— Но пусть нам хотя бы подскажут способ, — требовал причастности сам-Артур. — Посоветуют, как этих граждан поставить на место!

— Да что тебя все подмывает сообщить о нашей охранной грамоте? притормаживал его Артамонов. — Надо делать так, будто мы сами по себе. Нам же сказали — звонить по крайней нужде.

— Принципалы хреновы! — мыкнул Варшавский. — У меня от безденежья пузыри в глазах! В животе бурлаки да вурдалаки от неустойчивого и переменного питания! Я как сетевой фильтр! Или как блок питания! Ко мне может что попало входить, а выдавать я должен реальный продукт! А вы все крайнего случая ждете! Если случая нет, его надо устроить!