Тритон ловит свой хвост

— Но, простите, Ваше Величество. — Сой посмотрел на Тирана. — Зачем такие сложности? Почему нельзя обойтись одним календарём?

— Нельзя, мальчик, — покачал головой монарх. — Понимаешь, я хочу тебя дождаться, а ведь я уже не молод.

— Я не понимаю, ваше Величество…

Тиран и Папаша переглянулись, потом Лард вздохнул:

— Конечно, он обязательно должен знать причину, как иначе?

— Время у нас и у них идёт неодинаково, — пояснил Папаша. — За одну их секунду у нас проходит сто. — Он хрустнул пальцами. — Примерно сто секунд, да. Мы почти уверены в этом.

— Постарайся обернуться быстрее, мальчик, — сказал Тиран. — За пять — десять дней, не больше.

Он встал, и Сой, рыкнув на ноющий организм, вскочил тоже, потому что никак нельзя сидеть, когда Тиран смотрит на тебя таким взглядом!

— Мы очень надеемся на тебя, Сой Муа, — произнёс Лард. — Я надеюсь на тебя не только как Тиран, но и как человек.

Старт пустотного корабля ещё не превратился для Соя в рутину, тем более такой старт. За время подготовки он успел налетать десяток или два часов в ближней пустоте, но это совсем иное. Когда ты всего лишь вышел за пределы атмосферы, когда Мир рядом, нет чувства одиночества. Люди здесь, они буквально под ногами, и случись что, помощь прибудет в течение считанных минут. Можно выйти в Сеть и поболтать со знакомыми, и они даже не догадаются, что ты летишь у них над головами. Для сети нет разницы, где твой собеседник — в ближней пустоте или за стенкой, в соседней комнате. Ты, считай, и не покинул Мир, ты только слегка коснулся ступнёй вод пустотного океана. Так юная купальщица пробует прибой — и визжит, если её окатит волной. Не потому, что холодно или страшно, а потому, что среди юных купальщиц так принято.

За стеклом обзорного окна лениво суетился пустотный порт. Обыденно взлетали и приземлялись челноки, скользили туда-сюда машины технических служб. Горячий ветер раскачивал метёлки травы, и Сою даже почудился их запах — горьковатый и пыльный. Всё было как всегда, а потом тихонько запели поглотители ускорения. Всё громче и громче, басовитее, до боли в ушах, и Сой мимоходом пожалел, что отказался надевать шлем, а потом всё разом стихло, и за стеклом оказалась чернота пустоты. Мир, бело-сине-зелёный, ощутимо для глаза уменьшался, убегал назад, бледнел…

— Ну, как тебе зрелище?

Сой обернулся. Напротив него присела Миона Дувану, командир «Лардийской стрелы» и одна из лучших пустотниц Мира.

— Неожиданно быстро, госпожа Дувану, — немного подумав, признался Сой. — Раз, и вокруг только пустота и чернота!

— А ты ожидал рёва и фейерверков? — усмехнулась пустотница. — На самом деле, вокруг не на что смотреть. Это окошко, — она постучала пальцем по стеклу, — просто дань прошлому. Если хочешь, пройдём в командный отсек. Там круговой обзор, хотя смотреть-то всё равно не на что. И, пожалуйста, не называй меня госпожой Дувану! Сразу чувствую себя старухой, а ведь я совсем ненамного старше тебя.

— Хорошо, Миона, — заставил себя сказать Сой. — Как долго нам лететь?

— Долго, тебе успеет надоесть эта жестяная коробка. — Миона обвела рукой пассажирский салон. — Думаешь, зачем здесь так шикарно?

— Зачем? — заинтересовался Сой, оглядев богатую мебель, роскошные картины на стенах и посуду драгоценного алсанийского хрусталя.

— Чтобы ты от уважения к богатству не сорвался, — объяснила Миона. — А если и сорвался, то расколотил пару бокалов — и пришёл в себя. Тонкая психология.

— И что, помогает?

— Ага, — хищно оскалилась Миона. — Видишь, всё целое пока?

Странная женщина. И не поймёшь, то ли шутит, а то ли так на самом деле и есть.

Оказалось, не шутила. Пустота потому так и называется, что в ней не на чем зацепиться глазу. Уже на третий день однообразие стало раздражать. Теснота, невозможность сменить обстановку напрягали. Сой изнурял себя тренажёрами, раз за разом повторял заученные наизусть инструкции, а вечерами беседовал с Мионой или её сменщиком, вторым пилотом Бором Боратом.

Долгожданным развлечением стал пролёт мимо четвёртой планеты системы, газового гиганта Тритона. Сначала появились три его кольца, засверкали в черноте пустоты драгоценными ожерельями. Сам Тритон на их фоне казался невзрачным, но лишь до тех пор, пока «Лардийская стрела» не подлетела к нему вплотную.

Поверхность гиганта бурлила, как котёл сумасшедшего повара. Вихри, каждый из которых превышал размер Мира, терзали атмосферу Тритона. По представлениям учёных и рассказам редких пустотников, побывавших здесь, в газовой оболочке планеты шла неистовая, вечная битва материи и энергии. Теперь и сам Сой смог убедиться в этом.

Время, пока «Лардийская стрела» совершала гравитационный манёвр в поле тяготения гиганта, подзаряжая заодно компенсаторы ускорения, Сой провёл у окна. Потом, ускорившись, их корабль рванул в неисследованные глубины возле Границы. Неисследованные не по лености. Потому, что Граница активно сопротивлялась любому зондированию.

Теперь всё изменится. Иначе не стоило и начинать.

Любая дорога когда-то кончается. Миона и Бор изначально могли наблюдать стену в небесную трубу, а теперь и Сой смог увидеть её через обзорное окно, увидеть непосредственно, без увеличения. Увидеть и сразу понять, что врут — или добросовестно заблуждаются — храмовники, что не может это быть желудком живого, пусть даже и божественного, существа.

Гладкий, спёкшийся от неведомого жара, местами иссеченный трещинами камень тускло поблёскивал в лучах далёкого светила. Кое-где стена выщербилась, и там она ничем не отличалась, например, от глиняного, покрытого негодной глазурью горшка. Присмотревшись, можно было заметить даже ржавчину, оставшуюся от протёкшей сквозь стену воды.

«Лардийская стрела» приближалась к «окну» в стене, в котором несколько сотен лет назад заметили Внешних. Двигалась по широкой дуге, скрываясь от возможных наблюдателей. Выйдя в нужную точку, корабль затормозил и замер, повис примерно в миллионе радиусов Мира от «окна» Внешних.

Прибыли!

Последнюю корабельную ночь перед вылазкой Сою долго не спалось. Неизвестная и близкая тайна будоражили воображение, мысли крутились в голове бесконечным хороводом. Медотсек «Лардийской стрелы», насыщенный самой современной техникой, легко усыпил бы его, но Сой рассудил, что он сам хозяин своих нервов. Это стоило ему нервов и сил, но он уснул сам, и спал без сновидений.

— Возвращайся скорее, — сказала ему утром Миона, а потом обняла и поцеловала. — Не хочу состариться здесь, вдали от Мира.

Бор Борат скупо улыбнулся и крепко пожал Сою руку.

— Я постараюсь, — неловко передёрнул плечами Сой. — Сами понимаете, не только от меня зависит…

— Мы понимаем, — ответил Бор.

Они лукавили. Сой знал это, а они знали, что он знает. Миона и Бор будут ждать его ровно сто дней, потом на малой шлюпке вернутся домой. Состариться здесь Миона не успеет… Они лукавили, но их слова были ничуть не хуже любых других.

Сой постоял ещё с минуту, вглядываясь в их лица, затем обернулся и зашагал к трюму, где его ждал «Буках».