Тритон ловит свой хвост

Знакомая Серёжкина шантрапа собиралась влезть в армейский склад. Не оружие, конечно, и даже не ГСМ, но всё равно, просто так часовых не ставят и колючкой не огораживают. В одном месте, однако, заросли бузины подходили совсем близко к изгороди, и пацаны успели проделать в колючке отверстие, достаточное, чтобы в него мог проникнуть щуплый и невысокий Серёжа Ликин. Остальные в это время должны отвлекать часового.

Таков был план. И сегодня его решили привести в действие, и потому собирались в условленное время и в условленном месте.

Никто не скажет теперь, как бы сложилась Серёжкина судьба, если бы, проходя мимо школьного забора, он не услыхал странный стук. Серёжа остановился.

Там что-то происходило.

Там что-то происходило без него! Что именно — скрывала живая изгородь из снежника. Как Серёжка не пытался, ничего сквозь густые побеги рассмотреть не сумел. Время ещё было, и Серёжа побежал в обход.

Не прошло и минуты, как он оказался внутри.

За зелёным столом его одноклассница Маринка Сергачёва с Эльвирой Карловной, учителкой по рисованию, которую за молодость все за глаза называли просто Эльвирой, перекидывали белый мячик через сетку. Да так ловко, что мальчик засмотрелся!

— Можно, я?.. — спросил он минут через пять.

— Чего это? — ответила вредная Маринка. — Ты, Ликин, не умеешь.

— Почему я вдруг не умею? — возмутился Серёжка. — Чего там уметь-то?

— Ты хоть раз пробовал? — спросила Маринка.

— Нет, но это же просто!

Маринка фыркнула, а Эльвира сказала, протягивая ему ракетку:

— Попробуй. Два раза отобьёшь, будешь молодец.

— Не буду я с ним играть, — заявила Маринка. — Он противный и хулиган к тому же.

И показала Серёжке язык.

— Сама ты противная, — чувствуя, как против воли на глаза наворачиваются слёзы, пробормотал Серёжка.

— Хорошо, — произнесла Эльвира Карловна. — Вставай напротив меня. Марина, дай ему ракетку. Он не испортит.

— Не испортит он, — пробурчала Маринка. — На, мелкотравчатый! Этот палец сюда, а тут хватаешь. У-у-у, бестолочь.

Серёжка засопел. Хотелось дать вредине затрещину, но ещё больше хотелось попробовать странную игру, и он сдержался.

Конечно, мячик он не отбил. И снова не отбил, и снова, и снова!

Заскучала и ушла домой вредина Маринка. Потом надоело и Эльвире, она отобрала у Серёжки ракетку и тоже ушла.

А он пропал.

Разумеется, дружки-злоумышленники его не дождались, полезли на склад без него и попались. Никого из них Серёжка Ликин больше не видел и даже не вспоминал. Теперь каждую свободную минуту он проводил у стола, перекидывал шарик через доску в компании таких же фанатиков. Потом доску спалили в костре, пришлось ставить на стол кирпичи, а потом Серёжа обнаружил спортивный магазин, а в нём — комплект игры для настольного тенниса. Приятели скинулись и назначили Ликина хранителем инвентаря. На базе стола создали «Клуб крутильщиков», каждую встречу у стола объявили заседаниям Клуба, и в специальную тетрадь заносили результаты битв. Хранить «Летопись» доверили тоже Серёже.

Так продолжалось всё лето и осень. Зарядили дожди, упал снег, и играть на улице стало трудно. Заседания в «Клубе крутильщиков» прекратились. Серёжа часами, когда не был занят в школе, стучал мячиком о стену своей комнаты. Десять ударов подряд, сто — результаты росли, как увеличивались и цели. Наконец Серёжа достиг тысячи ударов, не уронив при этом мячик ни разу. Стало скучно, и он начал экспериментировать: бить разными сторонами ракетки попеременно, перекладывать ракетку из руки в руку, отбивать мячик ручкой и торцом…

Родители самоотверженно молчали. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы в истории не попадало! Дитя в истории не попадало, и инспектор по делам несовершеннолетних забыла дорогу в дом Ликиных. А шум можно и перетерпеть.

Время тянулось как засохшая ириска, и до весны было ещё так далеко! Серёжа маялся, не находил себе места. В школе играть не получалось: физкультурник СанСаныч категорически запретил играть в спортзале на переменах, а в классе играть на сдвинутых партах желающих не оказалось.

Но всё когда-то кончается.

Пришла весна, и «Клуб крутильщиков» ожил.

***

— Ну, мам! Ну, пап! Не хочу я туда ехать!

— Мы не были у дяди Лёни уже два года, — пытаясь оставаться спокойной, сказала мама. Её брат Леонид жил в другой области, и они, действительно, не виделись уже два года. — У тебя там двоюродные сёстры, неужели тебе не интересно с ними встретиться? Тем более, сейчас у тебя каникулы, и можно съездить.

— Вот именно, мама! — чуть не плача, выкрикнул Серёжа. — Каникулы! Почему я должен их тратить? Это моё время, мои каникулы! А я… Я… должен потратить их на ерунду!

— Всё, хватит!

Папа треснул ладонью по столу:

— Не смей называть родственников ерундой! Это твои родные люди, они важнее твоих желаний. Ты едешь с нами.

— Нет!

— Ты едешь с нами в любом случае, — решительно произнёс папа. — Я тебя здесь одного не оставлю. Достаточно я Вероники Викторовны наслушался.

Кровь бросилась Серёжке в голову. Очень обидными были эти слова, ведь Вероникой Викторовной звали того самого инспектора по делам несовершеннолетних.

— Я не такой! Я давно не такой! — завопил он. — Не будет никакой Вероники Викторовны!

— Мы за тобой присмотрим, вот её и не будет, — ответил папа. — Здесь ты не останешься. Всё, закончили обсуждение.

Серёжка выскочил из комнаты как ошпаренный, заперся у себя и даже не вышел к ужину. Уезжали завтра рано утром, и, желая отомстить, он до полуночи стучал мячиком о стену. Стучал бы и дольше, только пришли разгневанные соседи, и папа отобрал у него ракетку.

— Будешь безобразничать, выкину на помойку, — сказал он. — Вместе с сеткой.

Утром Серёжа был мрачнее тучи, дулся всю дорогу, и только по приезду, увидев на перроне дядю Лёню и тётю Катю, а также сестричек, оттаял.

В гостях оказалось замечательно! Прямо с вокзала дядя Лёня повёз их за город, в пансионат. Там жарили шашлыки, все вместе ходили собирать первые весенние грибы — сморчки, потом снова жарили шашлыки, уже со сморчками. Много чего было, и даже уезжать не хотелось.

Папа так и сказал:

— Хорошо у вас. Задержались бы, да Серёжке в школу скоро.

И не только в школу, вспомнил Серёжка. В «Клубе…» по нему соскучились, наверное.

— Тут за тобой мужик какой-то приходил, — сообщили ему, едва он объявился у стола.