Триумф нежности
Шрифт:
Голос позади нее прозвучал холодно и бесстрастно:
— Я знаю.
У Кэти онемели пальцы — так она сжала спинку стула.
— Ты знаешь? Но откуда?
— Не делай из меня дурака. Однажды ты сказала, что я напоминаю кого-то, чья смерть принесла тебе огромное облегчение. Когда ты рассказывала о своем бывшем муже, ты упомянула, что я на него похож. Я предположил, что ты вряд ли знала двух мужчин, которые бы напоминали меня. Кроме того, ты совершенно не умеешь лгать.
Его полное безразличие разрывало сердце Кэти.
— Я понимаю, — сказала она.
Ее душили слезы. Очевидно,
— Ты не мог бы объяснить мне, почему ты все еще сердишься на меня, после того что я только что сказала тебе? Я понимаю — ты в ярости, только я не совсем понимаю почему, и…
Он схватил ее за плечи и повернул к себе, его пальцы впивались в ее тело.
— Потому что я люблю тебя, — выдавил он. — И за эти два дня прошел семь кругов ада. — Его голос звучал так хрипло, что, казалось, он усилием воли вырывал из груди эти слова. — Я люблю тебя, и около сорока восьми часов я ждал твоего звонка, умирая с каждым часом твоего молчания.
Улыбаясь сквозь слезы, Кэти коснулась его щеки, подбородка, стараясь успокоить его:
— Эти дни для меня были просто ужасными… Он сжал ее в объятиях с неистовой силой. Его руки нетерпеливо ласкали ее шею, спину, грудь, скользнули вниз, крепко прижимая ее к возбужденной мужской плоти. Кэти инстинктивно пошевелила бедрами, и Рамон застонал от переполнявшего его желания. Он сжал ее голову, их рты были слиты, его язык колебался в такт возбуждающим движениям Кэти.
Наконец он оторвался от ее рта и начал, торопясь, покрывать поцелуями ее лицо, глаза, шею.
— Ты сводишь меня с ума! Ты знаешь об этом! — шептал он.
Но Кэти не могла отвечать. Она погрузилась в океан наслаждения, отдаваясь его волнам. Кэти начала медленно возвращаться к действительности, только когда почувствовала, что поцелуи Рамона ослабли, а затем и совсем прекратились. Ощущая себя покинутой, она прижалась щекой к его груди.
Рука Рамона ласково коснулась ее щеки, Кэти подняла глаза, блестящие от слез, очарованная той новой нежностью, которая появилась в его лице.
— Кэти, я бы женился на тебе, даже если бы ты венчалась с этим животным в каждой церкви на земле, а потом разводилась с ним в каждом суде.
Кэти с трудом узнала в хриплом шепоте свой голос:
— Я думала, что ты разъярился из-за того, что я позволила тебе полюбить меня и не сказала о своем замужестве. Он покачал головой:
— Меня разозлила твоя ложь. Ты сказала, что твой муж жив, чтобы легче было отказать мне — ты не хотела стать моей женой. Я понимал, что ты напугана своим внезапным чувством ко мне. А я не мог оставаться здесь дольше, чтобы побороть твой страх. Я был взбешен от своего бессилия.
Кэти приподнялась на цыпочки и поцеловала его в теплые чуткие губы, но, когда он попытался сжать ее в объятиях, она отстранилась, чтобы не искушать себя:
— Кажется, мне лучше переговорить со своими родителями, прежде чем я совсем потеряю разум. Не считая сегодняшнего, у нас осталось всего три дня, чтобы выиграть сражение.
Кэти подошла к кофейному столику, подняла телефонную трубку и стала
набирать номер. Взглянув на Рамона, она сказала:— Я собиралась сказать, что мы приедем к ним, но мне кажется, будет лучше пригласить их сюда. — Она смущенно улыбнулась. — Они могут выгнать тебя вон из своего дома, но не из моего.
Она гладила его по взъерошенным волосам, одновременно пытаясь придумать, как начать. Когда мать наконец ответила, Кэти окончательно растерялась:
— Привет, мам! Это я.
— Кэти, что-нибудь случилось? Половина десятого!
— Нет, ничего не случилось… — Она сделала паузу. — Если еще не очень поздно, я надеюсь, что вы с папой сможете приехать ко мне на бокал вина. Мать рассмеялась:
— Думаю, что сможем. Мы как раз вернулись с ужина в клубе. Нам не помешает поужинать еще раз.
Кэти мучительно думала, как подготовить родителей, и, пытаясь задержать мать у телефона, сказала:
— Только вино захвати, пожалуйста, с собой. У меня нет ничего, кроме виски.
— Очаровательное приглашение, дорогая! Что еще привозить?
— Транквилизаторы и нюхательную соль, — невнятно пробормотала Кэти.
— Что, прости, дорогая?
— Ничего, мам. Я кое-что собираюсь тебе сообщить. Но прежде мне надо у тебя спросить. Помнишь, когда я была маленькой, ты сказала мне, что ты и папа всегда будете любить меня, что бы я ни сделала? Ты сказала, что я для вас всегда ваша Кэти, ты…
— Кэти! — резко прервала ее мать. — Если ты намерена была напугать меня, то у тебя это уже получилось.
— Я не хотела, — несчастно вздохнула Кэти. — Мам, здесь Рамон. Я собираюсь в воскресенье уехать вместе с ним в Пуэрто-Рико и там стать его женой. Об этом мы и хотим поговорить сегодня вечером с тобой и папой.
На секунду наступила тишина, затем из трубки донеслось:
— Нам тоже хотелось бы с тобой поговорить, Кэтрин. Кэти повесила трубку и посмотрела на Рамона, который приподнял бровь в немом вопросе. Кэти пыталась казаться веселой, но получалось кисло. Ох, что сейчас заварится!
Она смотрела в окно, рядом с ней стоял Рамон и заботливо обнимал ее за плечи. По скорости, с которой пара передних фар ворвалась на стоянку около дома, она поняла, что приехали ее родители. Кэти направилась к двери, когда голос Рамона остановил ее:
— Кэти, если бы я мог снять с тебя эту тяжесть, я бы сделал это. Но это не в моей власти — я только могу обещать тебе, что это единственное несчастье, которое я причинил тебе умышленно.
— Спасибо, — страстно прошептала она, вложила свою руку в его протянутую ладонь и почувствовала силу его пожатая. — Я когда-нибудь говорила тебе, как я люблю слушать твои признания?
— Нет, — сказал он со слабым смешком. — Как раз самое время.
Но у Кэти уже не было времени для ответа, нежного или насмешливого, — в прихожей надрывался звонок.
Отец Кэти, известный своим обаянием и хорошими манерами, стремительно ворвался в квартиру, пожал протянутую руку Рамона и сказал:
— Мы рады вас видеть, Гальварра, и будем счастливы встретиться с вами еще — лет через тридцать. Вы нам чертовски потрепали нервы, предложив Кэти стать вашей женой. Вы просто сошли с ума, если надеетесь, что мы согласимся с этим.