Триумф
Шрифт:
— М-да, свидетель из тебя, Любовь, аховый. Только и годишься, что своих продавать.
— Васенька… — заголосила Люба.
— Прибереги слезы — над моим гробом плакать будешь. Учти, я люблю, чтобы на могилке цветочки цвели, веселенькие, такие, знаешь… обхохочешься.
— Лучше бы он меня зарезал! — взвыла Люба.
— В следующий раз, когда он к тебе с ножиком придет, ты об этом вспомни… Что же делать, что же делать… Я, кажется, надумал! — Василий набрал номер телефона. — Борька-друг! Ты мне друг или сосиска? Зови свою барышню, ту, с ящика, нужно перетереть один
Васька набрал другой номер:
— Петик? Дуй в офисную квартиру. Дело есть на миллион долларов.
После разговора с Сергеем Юлька решила поделиться своими проблемами с Петиком.
— Вот что, Петр, тут такая ситуация. Короче, меня хотят убить, сообщила она.
— Юлька, не паникуй, Сергей же забрал из газеты все снимки, — напомнила Диана.
— Ты что, дурочка деревенская? Они же у них в компе остались. Кто их знает, возьмут и напечатают. Я сейчас никому не доверяю… кроме тебя, Петр. Будь моим тело' хранителем. Пли-и-и-з.
Петик кивнул:
— Ну это, конечно, можно, пока я начальству не нужен. Но как только Ритка, того, выздоровеет, так я, сама понимаешь… Я что-то пропустил в сводках с фронтов? Ты мне все без утайки расскажи. Я должен знать врага в это, как его, лицо.
Юлька глубоко вздохнула:
— Ой, Петруша, а нельзя как-то без рассказов обойтись, это так долго. Ты просто побудь рядом, и нам будет спокойнее.
— Нельзя, — не согласился Петик. — Выкладывай все как есть. Вон одна уже домолчалась. Тоже все: не спрашивай да не спрашивай, а теперь с головой пробитой лежит.
— Ладно. На меня охотятся. Убьют, наверное. Как лишнюю свидетельницу.
— Как? — деловито спросил Петик.
— Меня отравить хотят! Клофелином! Мне теперь есть ничего нельзя! А так сразу сильно захотелось! Я бы сейчас колбаски домашненькой…
— А я бы рыбки фаршированной… — мечтательно вздохнула Диана.
— А ну вас, девки, с вашими колбасками! — возмутился Петик. — Я думал, у них что-то серьезное. А они издеваются!
— Мы договоримся с Амалией, пусть она разрешит тебе сидеть у нас в приемной и быть готовым отразить любой происк врага, — решила Диана.
Петик махнул рукой и вышел.
— Ну вот! Я опять без охраны! — возмутилась Юлька.
Увидев у себя в кабинете Юрия Владимировича, Амалия язвительно спросила:
— Юра, тебе плохо и нужен мой совет?
— Как ты догадалась?
Амалия вздохнула:
— Очень просто. В другом состоянии ты обо мне не вспоминаешь. Ссориться с тобой по этому поводу бесполезно. Ты все равно прибежишь ко мне плакаться в жилетку при очередном крутом повороте твоей нелепой жизни.
Юрий Владимирович обиделся:
— Почему это моя жизнь — нелепая? Я тружусь и смею надеяться, что плоды моего труда приносят людям удовольствие и пользу…
— И тут его снова понесло! Юра, очнись, ты не на встрече с читателями, меньше пафоса. А нелепа твоя
жизнь потому, что она крутит тобой, как хвост собакой. Ты ни на что не можешь повлиять — ни на своих детей, ни на их поступки. Все вокруг тебя рушится, твоя хваленая семья распалась, а ты только и знаешь, что стенать и плакать. И как в тебя такого влюбляются женщины? Не пойму.— Извини, Маля, но ты…
— Я — другое дело. Сильным людям свойственно кого-то опекать, подтирать кому-то нос… Мы с тобой идеальная пара. Как кран и раковина. Ты все время протекаешь слезами-соплями, а я — водоотвод, делаю все, чтобы тебя не затопило. Ладно, говори уже, что тебе на сей раз нужно?
Юрий Владимирович не знал, как начать:
— Понимаешь, Маля, это дело очень деликатное. Ко мне обратилась горничная Доминики из загородного дома. Танюша Коркина.
— Знаю, — кивнула Амалия. — Довольно прыткая особа, как мне кажется.
— Она сейчас попала в безвыходную ситуацию.
— Такие время от времени туда и попадают, — не удивилась Амалия.
— Дай же мне договорить. Она осталась одна, без мужа и — беременна.
— Подумать только, какая уникальная судьба! И ты хочешь, чтобы я этой твоей горничной помогла? Иначе зачем бы ты мне все это рассказывал?
— Нуда. Ей нужны деньги, — простодушно сказал Юрий Владимирович.
— И что? Она беременна от тебя? Поздравляю. Только я не понимаю, почему меня должна волновать ее судьба? Какое отношение имею я к твоему потомству?
— Как ты могла подумать такое! Я — старик, а она — молодая женщина.
Амалия не приняла этот довод:
— Слухами о твоей бурной личной жизни переполнен город. И хочешь не хочешь, они доходят до меня.
Я уже разобралась, что твоя старость носит исключительно адресный характер. Только со мной ты вдруг вспоминаешь о своем возрасте!
— Маля, я со всеми одинаков, а ты никогда не была такой жестокой.
— Не тебе упрекать меня в жестокости. Не по твоей ли вине я доживаю жизнь в тоске и одиночестве? Короче. Что ты хочешь от меня?
— Я подумал… Не может ли компания, под мое поручительство, ссудить Коркиной деньги?
Амалия решительно отказала:
— Я своих денег ей не дам, сама не богачка. А компания не в ответе за совершенно постороннего человека. Эта Танюша — наемный работник вашей семьи, вот вы, в кругу своих, и изыщите ей помощь. А чем я могу помочь? Почему я должна об этом думать? Нет, меня все-таки занимает, почему ты принимаешь такое искреннее участие в ее жизни?
— Из человеколюбия, — объяснил Юрий Владимирович. — Люди должны помогать друг другу.
Амалия оживилась:
— Вот и помоги мне, Юра, давай поженимся.
— Маля, я серьезно.
— Я тоже не шучу. Мне надоело быть палочкой-выручалочкой. Попроси денег у Медведева.
Юрий Владимирович покачал головой:
— У Борюсика тоже с финансами плохо. В последнее время дела клиники шли неважно. Да он жениться собрался.
Амалия была поражена этой новостью:
— Жениться? На ком?
— На нашей Маргарите.
Амалия широко раскрыла глаза:
— На ко-о-ом?