Триумф

— Травма головы — это вам не шуточное дело. Я бы на вашем месте не торопился так. За вами нужно постоянное наблюдение, это — во-первых, а во-вторых, у вас еще окончательно не рассосалась гематома… Ну а вы-то сами как себя чувствуете?

— Лучше. Но голова по-прежнему кружится, особенно когда пытаюсь встать. А еще я абсолютно не ощущаю запахов. — Ритка задумалась. — Хотя когда ко мне приходит в гости Амалия, тогда разве только мертвый не учует ее духи. По-моему, она целый флакон на себя выливает.

Врач улыбнулся.

— Вот видите, обоняние у вас не совсем потеряно. Хотя, признаться честно, я и сам буквально сознание теряю от некоторых запахов. Иной раз родственники наших пациентов так надушатся, хоть противогаз надевай. Думают, мы, как пчелы, на запах слетаемся. Не волнуйтесь, Маргарита, все будет хорошо. Мы еще цветочки у вас на свадьбе понюхаем.

Ритка отрицательно покачала головой.

— Не будет никакой свадьбы. Не доживу я.

— Заставим! — строго посмотрел на нее врач. — Маргарита, гоните от себя дурные мысли. Это я говорил вашей сестре по крови Никитиной, а сейчас повторяю вам. Мрачные мысли только способствуют развитию болезни.

Запомните, самое сильное лекарство от всех недугов — это хорошее настроение. Тем более, Рита, что ваше состояние никаких поводов для пессимизма не дает.

— Да разве я о состоянии? Я о судьбе. Доктор, я заняла чужое место, и за это судьба меня решила наказать. Удары сыплются один за другим. Я уже устала отбиваться, — грустно сказала Ритка.

— И это мне говорите вы, Маргарита Калашникова, директор процветающей фирмы? Да любая другая женщина мечтала бы оказаться на вашем месте. Вы, конечно, меня извините, но я хорошо помню нашу первую встречу… Неужели вы хотите снова оказаться той Риткой? Торговать на рынке? Снимать угол у чужих людей?

— Доктор, я просто хочу остаться живой, — тихо пробормотала она.

Анна Вадимовна готовила у стола медицинские инструменты, стоя спиной к двери. Кто-то подошел сзади и положил перед ней маленький букетик. Анна резко вскрикнула:

— Я же просила не приходить ко мне на работу! Не отвлекать! — Анна Вадимовна обернулась и увидела… Диану. — Дианочка, ты? Господи, доченька, как ты здесь оказалась?

— А кто это тебя здесь отвлекает, а? — бросилась обнимать ее дочка. — Ты не рада?

— Что ты такое говоришь! Девочка моя, как мне тебя не хватало! Как мне плохо и как одиноко. Дианка, я не знаю, что мне делать… — Анна Вадимовна заплакала.

— Ма, ты чего? А ну перестань, слышишь? Ма, я, как только приехала в Радужный, первым делом сюда. Ты можешь подмениться? Нам о многом нужно поговорить. И вообще, я так соскучилась по дому! Я хочу сначала побыть с тобой, а потом мы уже сходим к Палне и девочкам. Я Катюшку и Лёльку сто лет не видела. Как они?

— Подросли. Похорошели. Правда, после того как их забрали назад в детдом, Лёлька частенько печалится. Жалко девчонок, — вздохнула Анна.

— Вот было бы хорошо, если б вы с папой их удочерили! Я просто мечтаю о двух младших сестренках!.. — воскликнула Диана.

Анна отвела глаза.

Елизавета Андреевна, возбужденная своим шпионским успехом в офисе Доминики, рассказывала:

— Моя дорогая Никуша, докладываю тебе все по порядку. Захожу я в офис, а там в приемной такая шустрая востроглазая девчонка сидит. Она меня увидела и спрашивает: вы к кому? Как доложить? Помню, мне еще бабушка рассказывала, что раньше в приличных домах стоял привратник и докладывал о гостях. Сейчас, вижу, мода эта возвращается. Я сначала растерялась, не соображу, как мне представиться. А потом возьми и брякни, что я — бабушка Татьяны Николаевны и желаю видеть ее по личному делу.

— Какая вы молодец, Елизавета Андреевна! — похвалила ее Доминика.

— В общем, эта тычет на кнопочку, что на телефоне, и говорит — Татьяна Николаевна, к вам бабушка пришла, пирожков принесла. Слава богу, что эта твоя Татьяна нормальным человеком оказалась. А то, думаю, охрану вызовет, и вытолкают они меня оттуда, как последнего шпиона. Вот, смотри. — Елизавета Андреевна достала бумажку и протянула Доминике.

— Это бесценная информация.

Доминика быстро пробежала листок глазами.

— А вот и ее номер телефона. Татьяны Николаевны, — Елизавета Андреевна указала на обратную сторону бумажки. — Если что — звони. Она сама так сказала. Очень симпатичная женщина.

Доминика посмотрела на Елизавету Андреевну, потом на бумажку, где был записан номер. Поколебавшись немного, набрала Татьяну:

— Алло.

— Только не называй меня по имени. Ты узнала, кто это? быстро спросила Доминика. — Мне все передали. Мы можем встретиться?

— Да, — коротко ответила Татьяна.

— Городской байкерский клуб знаешь? Через час буду ждать тебя в конторе клуба. — Доминика отключилась.

— На нее можно положиться? — спросила Елизавета Андреевна.

— Уже ни на кого нельзя положиться. Но у меня другого выхода нет. — Доминика набрала номер Артема, но тот уже стоял на пороге.

— Дежурная Сергея не опознала, — сообщил он.

— Поехали, — скомандовала Доминика.

— Куда?

— Нет времени. По дороге объясню.

Мрачный Юрий Владимирович без доклада вошел в кабинет Амалии. Она посмотрела на него и нажала кнопку селектора:

— Юлия, пока Юрий Владимирович у меня, ни с кем не соединять и никого не пускать. Под страхом смертной казни.

Юрий Владимирович, раздувая ноздри, стоял перед ней:

— Я пришел сказать тебе все. Ты сломала мне жизнь, и я ставлю тебя в известность: отныне я больше не хочу тебя знать!

Амалия немного помолчала, закурила:

— Нелогично.

— Что нелогично?

— Нелогично приходить ко мне в кабинет, вставать в позу и пафосно объявлять о нашем разрыве. В то время как можно просто позвонить. Или вообще ничего не говорить. А перестать общаться и приходить друг к другу в гости… Знаешь, кто себя ведет так, как ты? Человек, который хочет после ссоры восстановить отношения, но не знает как. Ты же хочешь со мной помириться, а, Шевчук? Это будет нелегко. После того как ты на меня накричал перед твоим так называемым деловым свиданием. Но… у меня мягкое сердце.

— Амалия? О чем ты говоришь! — растерялся Юрий Владимирович.

— Называй меня, как и прежде, Малей. Мне это больше нравится. — Амалия встала из-за стола. Подошла вплотную к растерянному Юрию Владимировичу. — В общем так, Юрик, поиграл в героя-любовника и хватит. Ты сам прекрасно знаешь, что мы созданы друг для друга. И твое счастье, что я не ревнива.

Юрий Владимирович опустился в кресло:

— Ты бесчеловечная женщина, Амалия. Иногда мне кажется, что ты робот.

— Какой ты, в сущности, ребенок, Юра. Пишешь романы, рассуждаешь о высоком. А не можешь понять одной простой вещи. Ведь я же люблю тебя. — Юрий Владимирович дернулся, хотел что-то сказать, но Амалия его остановила. — Ты сам пришел ко мне. Теперь сиди и слушай. Да, я тебя люблю. Страшно представить — уже около тридцати лет? Люблю такого, какой ты есть. Размазню, слабохарактерного, взбалмошного, непрактичного… Дамского угодника, наконец. Заметь, я — единственная женщина в мире, которая готова весь этот букет «достоинств» терпеть.