Триумф

— Целитель Василий, скажите откровенно: вы используете в работе суггестивные методики и нейролингвистическое программирование?

Ведущая с неуверенной улыбкой повернулась к Василию:

— Просим уважаемого Василия ответить.

Васька приосанился и уставился в камеру:

— Прежде всего… я хочу передать привет… моей подруге Ритке. В смысле Маргарите. Ритка, держись, посудные ряды с тобой. И я с тобой!

— Утешила тебя Дианка?

— Не очень, — покачала головой Анна Вадимовна.

— Верь ей. Если бы там была какая-то грязь, Диана не стала бы вмешиваться, — заметила Виктория Павловна.

— Я боюсь ей верить, Пална. Ну как мы посмотрим в глаза друг другу после всего, что произошло?

— Как говорит сегодняшняя молодежь — молча. Глаза все и скажут. А сердце отличит правду от вранья.

Неожиданно зазвонил телефон, и Виктория подняла трубку.

— Виктория Павловна, здравствуйте, это Никитина.

— Добрый день, очень хорошо, что вы позвонили. У меня есть новости. Я навела справки: ни по каким уголовным делам Наташка Косарева не проходила. По крайней мере, в нашем Радужном.

— Спасибо, меня это радует, но сейчас я беспокою вас по другому поводу. Не знаю, как сказать… — Доминика замялась. — Виктория Павловна, вы не волнуйтесь, но отнеситесь, пожалуйста, серьезно к моим словам. У меня есть некоторые основания считать, что ваш благотворитель Пашаев… действует с не совсем чистыми намерениями…

Он может быть заодно с Косаревой… И может быть причастен к покушению на Ритку. Если появится новая информация, я вам перезвоню. Извините, мне надо идти.

Виктория Павловна схватилась за сердце.

— Что с тобой? — кинулась к ней подруга.

— Сердце… — только и смогла выговорить Виктория Павловна.

Анна Вадимовна быстро накапала в стакан с водой сердечных капель.

— Вот. Не глотай сразу, а немного подержи. Тогда лекарство лучше усваивается слизистой рта. А теперь рассказывай, кто звонил и что тебе сказал?

— Звонила Доминика Никитина. Сказала, что подозревает Самвела… Михайловича… — Виктория Павловна снова схватилась за сердце. — Что он может быть причастен к покушению… предупредила, чтобы я была осторожна.

— Этого еще не хватало. Вот ты, Пална, только что меня жить учила. Теперь, вижу, пришла моя очередь. Ничего не принимай на веру. Случиться может всякое. Ты говорила, что в первую очередь нужно верить сердцу — вот и послушай, что оно тебе подсказывает.

— Сердце — не знаю. А Самвел сам говорил, что у него были нелады с законом. Правда, в молодости… Говорил, что он с тех пор понял жизнь и переменился… Но ведь были же, Аня? Что же мне делать?! — воскликнула Виктория Павловна.

— Прежде всего — не паниковать. Он же сам тебе все рассказал о своих проблемах, — напомнила Анна Вадимовна. — Стал бы он признаваться, если б в мыслях имел недоброе.

— А что, если все это — маскировка? Втереться в доверие? А я его и в детдом впустила как своего!

— Пална, ты сколько лет на своем посту? Кому как не тебе разбираться в человеческих слабостях и хитростях. Подумай: настораживало тебя что-либо в отношениях с ним? Ты чувствовала неискренность? — спросила подруга.

Виктория Павловна покачала головой:

— Вроде нет. Но ты ведь тоже не чувствовала подвоха, когда за своего Шевчука замуж соглашалась? А все равно поверила, что он с другой… А может, и не с одной.

Анна Вадимовна вздохнула:

— Да, тут не поспоришь. Потому в народе и говорят: чужую беду руками разведу. Но ты всегда была умнее меня. И интуиция у тебя лучше работала.

Виктория Павловна вскочила:

— Решено — я поеду к Самвелу в город. Самвел мне не безразличен. Знаю, что и он ко мне испытывает некоторые чувства.

А потому я просто хочу посмотреть ему в глаза. И прямо спросить, порвал он с прошлым или нет. Я почувствую, где правда, а где увертки. Я так с трудными детьми практиковала. И ни один еще не смог меня обмануть.

Анна Вадимовна забеспокоилась:

— При чем здесь дети, ты сама не понимаешь, что говоришь. Не делай этого, Виктория! Он может быть опасен. А ты раскроешь карты… что подозреваешь его. Пална, я за тебя боюсь.

— Я должна все прояснить. И я не понимаю, почему ты меня не хочешь отпустить.

— Да потому, что это огромный риск. Предположим, Самвел-убийца. Не дергайся, в жизни все бывает. Я же сказала — предположим. Если он убийца, тогда ты — свидетель. А знаешь, что со свидетелям делают? — сурово поинтересовалась Анна Вадимовна.

— Он меня не тронет, — уверенно заявила Виктория Павловна.

— Откуда такая уверенность? Убийца, спасающий свою шкуру, способен на все. Тем более, ты будешь на его территории. А значит, вдвойне беззащитна…

Анна Вадимовна вдруг остановилась, пораженная мыслью.

— Что еще? Ты меня совсем добить хочешь? — испугалась Виктория Павловна.

— А ведь все сходится. Он и охрану приставил, чтобы всегда быть в курсе твоих передвижений. Знаешь, Пална, я не удивлюсь, если окажется, что и телефон у тебя прослушивается. Да и с гуманитаркой он зачастил. Не иначе — глаза замыливает.

Женщины в страхе уставились друг на дружку.

— У меня из головы не идет твой рассказ об этой бедной девочке — Наташе Косаревой, которая теперь Рита… — сказала Елизавета Андреевна Доминике.

Та возразила:

— Ну, сейчас ее бедной уж никак не назовешь. Моя компания еще на плаву и дивиденды приносит немалые. Пока Амалия там у руля, «СуперНика» и не потонет. Понимания законов рынка и деловой хватки ей не занимать.

— Не все измеряется деньгами, Ника… — Елизавета Андреевна помолчала. — Так вот, возвращаясь к нашим подозрениям, ты правильно заметила, что Ритку могли сделать подставным лицом, чтобы потом вывести из игры. И тогда компания «СуперНика» станет лакомым куском для наследования… До сих пор главной подозреваемой у нас была мать Маргариты.

Но давай рассуждать: если она бросила свою Наташку-Ритку еще в роддоме и не наведывалась практически до совершеннолетия, то о каких родительских правах может идти речь?

— А это значит… — подхватила Доминика, и Елизавета Андреевна закончила:

— А это значит, что Риткина биологическая мать юридически ей даже не родственница. И уж тем более не наследница. И убивать Ритку ей не имеет никакого смысла.

— Елизавета Андреевна, да вы просто гений сыска и дедукции! Родительские права! Мне это даже в голову не приходило. Если Косарева, мать Ритки, не имеет законного права наследования, то она — не убийца. Зачем ей резать курицу, несущую золотые яйца. Ей, наоборот, нужно Ритку холить и лелеять. — Доминика задумалась. — Но в таком случае получается, что и Самвел здесь ни при чем. Если он связан с Косаревой, то и ему невыгодна смерть Ритки. Не сам же он ведет игру против «СуперНики»?