Тривейн

– Но почему, Сэм? – раздраженно спросил Тривейн. – Ведь это случилось сорок лет назад! Здесь нет логики...

– Есть, сэр! Он никогда ни от чего не отрекался, не было ни публичного покаяния, ни вымаливания прощения... Его судебные решения считают левыми, но если всплывет прошлое судьи, на них навесят еще какие-нибудь ярлыки!

«Ярлыки... Нация ярлыков», – подумал Тривейн.

– Неужели вы не видите? – продолжал Викарсон. – Он не думает о себе, его волнует работа! Но каковы бы ни были объяснения, его деятельность обязательно будет признана подрывной! В полном смысле этого слова. И всем его прежним решениям припишут иной, потаенный смысл. Тут же придумают какие-нибудь «сомнительные источники» и так далее.

– Так вот почему вы не хотите писать свой доклад?

– Да, сэр! Вам следовало бы встретиться с ним, чтобы по-настоящему понять его. Он старый человек, мистер Тривейн, и, смею думать, великий! Он не боится за себя. Ему важны не оставшиеся ему годы, он болеет за дело.

– А вы ничего не забыли, Сэм? – медленно спросил Тривейн.

– Что именно?

– Решение по «Белстар»! Разве не вы говорили мне, что в нем полно дырок? А теперь, значит, нам придется оставить в покое юристов «Дженис» с их наглой коррупцией?

– Мне кажется, – грустно улыбнулся Викарсон, – они зря тратили время... Студебейкер и без них пришел бы к тому же решению. Конечно, что-то он в деле нашел...

– Что?

– Он цитировал мне Хофстедтера, который сказал, что антитрестовская политика – это увядшая страсть к реформам. А также Гэлбрейтса, утверждавшего, что современная технология привела к появлению «индустриального государства». Конкуренция больше не является его внутренним регулятором! Огромные экономические ресурсы, которых требует технология, концентрируют финансы... А раз так, то роль регулятора и защитника потребителя должно взять на себя правительство. Следовательно, страна нуждается в продукции «Белстар». Компания разоряется и гибнет, и нет никого, кроме «Дженис индастриз», с ее экономическими ресурсами, кто принял бы ответственность на себя...

– Он так сказал?

– Почти дословно... Правда, это не столь ясно выражено в решении, во всяком случае, для меня. Он сказал мне, что я не лучший из студентов, с которыми ему довелось встречаться...

– Но если он так верит в это, почему не сказать пря-1ВД? Для чего он наговорил вам столько всего?

– Боюсь, что я его вынудил, – ответил Викарсон, вставая. – Я сказал, что не понял решения по «Белстар», считаю его подозрительным, а раз так, он обязан дать публичное разъяснение. Может, я и дурак, но образованный. Он наотрез отказался, и тогда я сказал, что тут что-т0 не то и я намерен обратиться в суд...

– Я бы сделал то же самое.

Викарсон подошел к окну, посмотрел на лежавший перед ним город.

– Он не ожидал такого, но не думаю, что поверил, будто у нас есть какие-то особые полномочия.

– Однако, надеюсь, ваше заявление на него подействовало? – сказал Тривейн.

– Оно его потрясло, – повернулся к нему Викарсон. – На него было страшно смотреть, но беспокоился он не за себя, мистер Тривейн, поверьте мне!

Тривейн встал и подошел к молодому человеку. Сказал спокойно, но твердо:

– Пишите рапорт, Сэм!

– Пожалуйста...

– Не кладите его в папку, а дайте мне. Сделайте в одном экземпляре.

С этими словами Эндрю направился к двери.

– Жду вас завтра в восемь... У себя.

Глава 23

Кофейный столик был завален бумагами: перед каждым лежали доклады и меморандумы. Совещание у Тривейна началось с доклада Алана Мартина об Эрнесте Маноло, президенте Братства токарей в Южной Калифорнии и всемогущем посреднике «АФТ-КПП». По его словам, этот самый Маноло походил на двенадцатилетнего тореадора.

– Он путешествует со своими пикадорами, двумя здоровыми парнями, которые постоянно находятся рядом с ним...

– Охранники? – спросил Тривейн. – А если так, то зачем они?

– Охранники, и они нужны... Быстрый Эрни – а его зовут именно так – опасается некоторых обиженных им «братьев»...

– Боже мой, почему?

Эндрю сидел на кушетке рядом с Сэмом Викарсоном.

– Да потому, что наколол их во время сделки! – ответил Викарсон за Мартина.

– Сэм знает, – сказал Мартин, обращаясь к молодому адвокату. – Что значит интуиция! Прекрасная работа!

– Благодарю! – мягко отозвался Сэм. – Но угадать нетрудно: при нем было так много продвижений по службе, что, уж конечно, оказались обиженные!

– Именно поэтому он и ездит теперь с двумя парнями, – продолжал Мартин. – Ему сейчас двадцать шесть, и, чтобы добиться сегодняшнего положения, ему пришлось пройтись по головам. Большинству подобное не нравится...

– А что и как он сделал? – спросил Майкл Райен, сидевший напротив Мартина.

– Большинство «братьев» считают, что он пользовался грязными деньгами. А думают так потому, что у него этих денег слишком уж много. Он привел с собой в профсоюз целую группу новичков – молодых, способных, образованных... Свои позиции они доказывают не с трибун, а на уровне документов: профессиональных, логичных. Старикам, понятно, это не нравится, кажется подозрительным...

– Тем не менее, – проговорил Тривейн, – он обеспечил им приличный контракт... Вот, по-моему, истинный смысл игры, Алан!

– А заодно и суть проблемы быстрого Эрни! Самое сильное его оружие и – одновременно – в высшей степени сомнительный маневр! Самое быстрое соглашение, когда-либо достигнутое «Дженис». Не было ни упорных боев, ни ночных бдений и споров, как, кстати, не было и празднований или танцев на улицах по случаю подписания... И – ни слова одобрения со стороны этой старой боевой лошади Мини с его ребятами из Совета профсоюзов. Но главное – соглашение, достигнутое в Южной Калифорнии, не может быть руководством к Действию. Оно изолировано...

– Я инженер, а не наблюдатель за деятельностью профсоюзных комитетов, – наклонившись вперед, произнес Майк Райен, – и потому позволю себе задать следующий вопрос: а что, собственно, здесь необычного?

– Все дело в том, – ответил Мартин, – что любой серьезный контракт – основа для переговоров. Любой, Майк, но только не тот, о котором идет речь!

– Почему? – спросил Тривейн.

– Потому что я загнал Маноло в угол, Энди. Я сказал, что весьма удивлен, даже поражен тем, что ему не воздали должное, что Калифорнийский Рабочий совет прокатил его. А поскольку я мало знаю этих людей, то решил поднять этот вопрос, чего, надо сказать, Маноло вовсе не хотел. Он был по-настоящему расстроен, заговорил о статистике занятости в условиях округа, сто раз повторил, что эти дубы из старого состава не смогли понять новых юридических веяний в экономических теориях. Ведь то, что подходит Южной Калифорнии, совершенно неприемлемо для Западного Арканзаса... Начинаете понимать, в чем дело?

– Этот человек, видно, ставленник «Дженис»? – предположил Викарсон. – Они купили его одним контрактом!

– Да они по всей стране так действуют, включая и Западный Арканзас, – сказал Мартин. – «Дженис индастриз» успешно контролирует рынок рабочей силы. Сегодня я кое-что проверил – весьма поверхностно – по данным Маноло. Так вот, то же самое происходит во всех принадлежащих «Дженис» компаниях и филиалах, во всех двадцати четырех штатах!

– О Боже! – вздохнул Майкл Райен.

– Не окажется ли Маноло во главе «Дженис»? – нахмурился Тривейн. – Это стало бы для нас проблемой.