Тривейн

Потом он сказал ей, что намерен поспать. В ответ жена пожала плечами: у них уже давно были отдельные спальни, они давно жили в разных, непересекающихся мирах. Они едва разговаривали друг с другом, разве только на свадьбах и похоронах, ну и, конечно, когда приезжали внуки. Зато у нее был теперь большой, прекрасный дом с большой кухней и большим садом.

И еще была машина – тоже большая, с шофером, готовым в любой момент отвезти ее куда угодно.

Не сказав ни слова, жена де Спаданте вернулась в большую кухню и принялась готовить ужин, включив свой собственный телевизор. Может, кому-нибудь позвонить по модному французскому телефону, стоявшему на мраморном столике?..

Ничего интересного для себя в первые три минуты Марио не услышал, а следующие двадцать пять представляли собой подробное изложение новостей, которые то и дело к тому же прерывались рекламой. Поморщившись, Марио выключил телевизор. Он в самом деле устал, но усталость его была вызвана совсем не теми причинами, о которых он говорил брату. Обычно он останавливался ненадолго в Лас-Вегасе, чтобы отвести душу с подружкой, но дела подгоняли, и ему то и дело приходилось говорить подружке, что он должен ее покинуть. А тут еще звонки, звонки. И один – от Уэбстера, из Белого дома... В среду, в полночь, де Спаданте пришлось улететь из Лас-Вегаса в Вашингтон.

В Вашингтон...

Да, что там говорить, даже хладнокровный Уэбстер стал ослаблять хватку: каждый за себя, Марио понимал.

Черт побери! Всему свое время! Время говорить и время разделывать туши! С него хватит и той электрической системы в Барнгете. Пора кончать с Тривейном! Сейчас.

Спокойный отчет еще одного глубоко оскорбленного подкомитета с достоинством получен теми, кто его запрашивал. Получен – и забыт. Похоронен. Что ж, так оно и должно быть.

Зазвенел телефон, и де Спаданте почувствовал раздражение. Но увидев, что звонят по его личному номеру, все-таки снял трубку: по этому телефону с ним связывались только по очень важным делам.

– Да?

– Марио? Это Оджи. – Это был его брат. – Он здесь!

– Где?

– В клинике...

– Ты уверен?

– Абсолютно... На стоянке стоит нанятая им машина со значком Уэстчестерского аэропорта. Мы проверили. Он нанял ее сегодня в половине четвертого под собственным именем!

– Откуда ты звонишь?

Брат объяснил и добавил:

– Я взял с собой Джоя, он сейчас следит за стоянкой...

– Оставайся на месте! А Джой пусть едет за ним, если Тривейн покинет больницу. Только чтобы не потерял его где-нибудь по дороге! Встречу, как только смогу...

– Послушай, Марио. Здесь, в клинике, торчат два парня: один – у выхода, а второй – где-то внутри. Если он выйдет, то...

– Знаю. Я знаю, что они там. Через полчаса их там не будет. Скажи Джою, чтобы не попадался им на глаза!

Дав отбой, Марио де Спаданте набрал номер личного телефона Роберта Уэбстера в Белом доме. Тот уже собирался уходить и был не слишком доволен тем, что Марио воспользовался этим номером.

– Я же сказал вам, Марио...

– Сейчас моя очередь говорить! Или вас не беспокоит парочка новых фактов в вашем досье?

Довольно грубо, открытым текстом, де Спаданте приказал Уэбстеру немедленно убрать от клиники двоих парней из «1600», заметив при этом, что его совершенно не касается, как это будет сделано.

Затем Марио положил трубку и встал с кровати. Он быстро оделся, причесал редкие волосы и, подойдя к письменному столу, выдвинул верхний ящик. Достал из ящика два предмета и положил их на стол.

Один – пистолет 38-го калибра, второй – что-то зловещее, из черного металла, напоминающее кастет. Впрочем, это и был кастет, только с одной особенностью: зажатый в кулак, он при ударе сворачивал противнику челюсть. Удар же, нанесенный открытой ладонью, рвал мясо до кости.

* * *

Получив разрешение на посадку, «Ф-40» приземлился на полосе номер пять военно-воздушной базы Эндрюс, развернулся в самом ее конце и остановился. Боннер вышел, приветственно махнул пилоту рукой и поспешил к ожидавшему его джипу.

Получив от майора приказ доставить его в оперативный отдел, водитель молча нажал на стартер. Строгий вид пассажира не располагал ни к расспросам, ни уж тем более к беседам.

Приехав в оперативный отдел, Боннер потребовал предоставить ему на пятнадцать минут отдельный кабинет. И дежурный подполковник, который лишь несколько минут назад звонил в министерство обороны, чтобы выяснить, «какими полномочиями наделен этот клоун Боннер», вынужден был поместить его в собственном кабинете. В министерстве дежурному объяснили, какими полномочиями наделен этот «клоун», и объяснил это сам бригадный генерал Лестер Купер.

Как только за дежурным закрылась дверь, майор сразу же набрал личный номер генерала. Он взглянул на часы. Без двадцати три... Значит, здесь, на Востоке, уже пять сорок. Прижав телефон к подбородку, Боннер перевел стрелки часов, и в этот момент услышал в трубке голос Купера.

Генерал был в бешенстве. Какое право имел этот пентагоновский младотурок уехать черт знает куда, не то что не получив разрешения, но даже не посоветовавшись!

– Майор, – зная, что Боннер ожидает от него выговора, довольно жестко сказал генерал. – Я жду от вас объяснений!

– Сейчас не время, генерал...

– А я считаю, что время! Мы и так пошли вам навстречу: послали самолет из Биллингза в Эндрюс! Так что я жду, майор! Или вы считаете, что я должен объясняться с вами?

– Нет, – ответил майор, – не считаю, но сейчас не время выяснять отношения, генерал! Я стараюсь помочь всем нам! Думаю, мне это удастся, если только я попаду к Тривейну!

– Но почему? Что случилось?

– Он получил информацию от сумасшедшего, генерал!

– Что? От кого?

– От человека Годдарда, который работает на нас.

– О Господи!

– А это значит, что полученная нами информация не стоит ломаного гроша! Этот человек болен, генерал, и дело здесь совсем не в деньгах. Не деньги для него главное – в этом я убедился. Если бы информация, которую он сообщал нам, работала, он мог бы запросить втрое больше!

– Сообщал вам, майор! – поправил Боннера Купер. – Вам, Боннер, а не нам!

– Хорошо, генерал, пусть будет – мне. Однако хочу заметить, что все переданное мне я передавал вам, и ваши действия базировались именно на этой информации! Не нужно поэтому тыкать меня носом...

Лестер Купер постарался подавить гнев. Этот младотурок явно старался его припугнуть. Уж чего-чего, а угроз генерал наслышался предостаточно! Не склонный к дипломатическим тонкостям, он ворчливо заметил:

– И все же это не повод, майор, нарушать субординацию! Хочу напомнить вам о требовании секретности. Мы же с вами, майор, в одной упряжке!

– В каких делах, генерал?

– Вы прекрасно знаете! Влияние военных падает, затраты на оборону сокращаются... Нам платят, майор, не за то, чтобы мы с вами наблюдали за процессом распада страны, а за то, чтобы обеспечили ее готовность к любым неожиданностям!