Тривейн
Шрифт:
На минуту Тривейн забыл о главном: об аргументах, которые он собирался предъявить Уолтеру Мэдисону. Родерик Брюс предстал перед ним в совсем ином свете. До него вдруг дошло, что на сей раз Брюс обрушился на Боннера не как на фашиста и сторонника мифической теории заговора, лежащей в основе политики правых. Напротив, отбросив все лишнее, он писал только о том, что случилось в Коннектикуте. Конечно, и в его новой статье были намеки на Индокитай, на убийства, но они так и остались намеками, не получив дальнейшего развития. Не было речи ни о заговоре, ни о вине Пентагона, не было никаких философских привязок. Речь шла только
«Нелогично», – подумал Тривейн, зная, что Мэдисон ждет, что он еще скажет. У Брюса были все основания для того, чтобы начать преследование тех вояк из Пентагона, которые отдавали приказы таким вот боннерам. Однако он ни разу о них даже не упомянул.
Опять все тог же Боннер, и только он. Брюс допустил совсем небольшую оплошность, но все же он ее допустил.
– Мне известна твоя позиция, Уолтер. Но я не желаю играть в грязные игры! Никакие угрозы...
– Да я и не надеюсь на это, Энди, – перебил Тривейна Мэдисон. – Но у нас за плечами успех, слишком долгие годы успеха, чтобы позволить похоронить их какому-то армейскому офицеру, от которого к тому же не так уж много для тебя пользы.
– Да, ты прав, – Тривейн был слегка озадачен. Впрочем, у него не было времени обсуждать эти вопросы. – Подумай обо всем, – продолжал он, – поговори со своими партнерами, Уолтер. И дай мне знать о твоем решении через пару часов. Если ты скажешь «нет», то я хочу получить от тебя объяснения. Полагаю, это я заслужил. Если «да», то обсудим связанные с делом расходы...
– Я приеду к тебе после обеда или вечером... Ты будешь в офисе?
– Если нет, то Сэм Викарсон скажет, где меня искать. Домой, в Таунинг-Спринг, приеду позже. Значит, жду твоего звонка, Уолтер!
Тривейн повесил трубку и тут же решил, что Сэму придется начать очередное исследование...
Сразу после обеда Сэм снова просмотрел все написанные Родериком Брюсом статьи, в которых упоминался Пол Боннер, «убийца из Сайгона».
Из них ему удалось выяснить следующее. Брюс ухватился за эту тему три года назад, когда она еще была весьма взрывоопасной и правительство требовало сохранять в таких делах строгую конфиденциальность. Довольно трудно было понять, относились все эти потоки брани только к Полу Боннеру или были направлены против высшего командования: под его защитой находились войска специального назначения. Журналист балансировал именно на этой грани. Но иногда его позиция выглядела как предлог, как плацдарм для атаки лишь на одного человека – Пола Боннера, который в глазах Брюса являлся чем-то вроде символа военного монстра.
В статьях Боннер представал перед читателями как создатель и одновременно продукт грубой системы военного произвола. Читатель должен был и презирать, и жалеть Боннера. Но жалеть как дикаря, который приносит в жертву детей, так как считает, что отгоняет тем самым злых духов. Его, конечно, жаль, но следует тем не менее уничтожить гунна!
Но затем – и это четко отметил Тривейн – направленность статей изменилась. Уже не было попыток привязать Боннера к системе. Теперь он представал не как продукт, а как создатель зла.
Он был изгоем, предавшим свою славную военную форму.
А это уже совершенно другое.
– Да ведь он требует расстрела! – Сэм Викарсон даже присвистнул, прежде чем произнести эту фразу.
– Вот
именно. И я хочу знать почему...– По-моему, причина в том, что за роскошной одеждой Брюса и привычкой к дорогим ресторанам скрывается вновь обращенный левый!
– Тогда почему он не требует большего? Почему требует только одной казни? Выясни, где они держат Боннера: я хочу его видеть...
Сидя на походной кровати, Пол поправил раздражавшую его повязку на шее и прислонился спиной к стене. Эндрю остался стоять. В эти первые минуты свидания оба они ощутили некоторую неловкость. Комната, в которую поместили Боннера, была маленькой, а в коридоре постоянно находился охранник. Тривейн был неприятно удивлен, узнав, что Боннеру разрешено выходить лишь на прогулки.
– Но это все-таки, наверно, лучше, чем камера, – сказал Тривейн.
– Ни черта подобного... – ответил Боннер.
– Может, вы не считаете возможным обсуждать эти темы, – осторожно начал Тривейн, – но мне хотелось бы вам помочь. Думаю, мне не придется вас уговаривать?
– Нет. Только вряд ли мне понадобится чья-то помощь.
– Вы говорите так уверенно...
– Через несколько дней вернется Купер... Однажды я уже проходил через такую же мясорубку, помните? Крик, куча формальностей, а затем все уладится, и меня переведут куда-то еще...
– Вы верите в это?
– Да, верю... – чуть подумав, сказал Боннер. – По многим причинам. Ведь если бы я находился на месте Купера или его шефов, я бы сделал то же самое, дал пару выйти из котла. Я уже думал об этом, – усмехнулся Пол. – Пути армии неисповедимы...
– А вы читали газеты?
– Конечно... Я их, кстати, читал и три года назад, когда меня минут десять полоскали в семичасовых известиях. Сейчас-то что, пустяки. Но я благодарен вам за заботу. Особенно если учесть, что при последней нашей встрече я послал вас к черту!
– Подозреваю, что вы не хотите выдать мне обратный билет?
– Нет, Энди: вы принесли много вреда. А я нанес лишь небольшой ущерб, о котором все скоро забудут...
– Надеюсь, вы не убаюкали себя ложным сознанием собственной безопасности?
– Типично штатское рассуждение! Мы по-разному понимаем это слово... Ну, так что вы хотели со мной обсудить?
– Почему вас все это время преследует Родерик Брюс?
– Да я и сам часто думал об этом... Военный психиатр сказал, что я представляю собой все то, что Брюс хотел бы иметь. Вот он и выплескивает свою агрессию на пишущую машинку.
– Все это чепуха! Вы когда-нибудь с ним встречались?
– Нет...
– И никогда не мешали ему печатать его статьи, написанные в Индокитае? Например, в целях безопасности?
– А как я мог? Не было у меня такой власти... Не думаю, кстати, что он побывал там, где прошел со своей группой я!
– Что же, верно. – Тривейн подошел к единственному стулу, стоявшему в углу, и сел. – Он начал преследовать вас лишь после того, как наше посольство в Сайгоне потребовало, чтобы против Пола Боннера были выдвинуты обвинения... Но прошу вас, Пол, ответьте мне на следующий вопрос: в статьях Брюса говорится, что вас обвиняли в убийстве от трех до пяти человек. Он говорит, что ЦРУ отрицает тот факт, что предоставило вам свободу действий при чрезвычайных обстоятельствах. Может, из-за вас ЦРУ отправило кого-нибудь из знакомых Брюса в отставку?