Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1929–1932

Сегодня у нас здесь стоит совершенно летний день, и я по этому поводу снова повторяю вопрос насчет ваших летних планов. Собираетесь ли по сю сторону океана, и когда именно? Чем раньше, тем лучше. На Мраморном море особенно хорошо весною. Летом здесь очень жарко.

Был бы очень рад, если бы мог быть чем-нибудь вам полезен.

Крепко жму руку.

4 марта 1930 г.

P.S. Только что получил письмо, предупреждающее меня о предстоящем приезде сюда тов. Макса Шахтмана. Незачем говорить, что мы будем тут очень рады его видеть и таким образом ближе сойтись с американскими друзьями. Сейчас у нас тут проживает французский товарищ Жерар из группы «Ля Лютт де клясс».

Всего хорошего. Дружеский привет М. И[стмену].

Ваш Л. Тр.

Письмо правлению германской коммунистической оппозиции

Дорогие товарищи!

1. Я получил от вас документы и два номера журналов. Благодарю вас за то и за другое. Журналы можно, разумеется, посылать как печатные издания. Все доходит вполне благополучно.

2. Товарищи Шахтман и Навилль [367] написали мне достаточно подробно о ходе конференции. Я не могу от вас скрыть, что их сообщение произвело на меня очень тяжелое впечатление. Особенно меня поразило возобновление личной склоки после того, как обе стороны обязались не поднимать больше личных вопросов. Мне иногда приходит в голову, нет ли в среде оппозиции лиц, специально подосланных сталинской бюрократией для внесения разложения. Это вполне возможно.

367

Навилль Пьер (1904–1993) — французский писатель-сюрреалист и политический деятель. Коммунист.

Я бы советовал создать из рядовых рабочих-оппозиционеров, доказавших в прошлом свою преданность делу пролетариата, нечто вроде контрольной комиссии, предоставив ей право отстранять от работы тех членов оппозиции, которые будут поднимать склочные личные вопросы в ущерб политической работе. Это мне кажется единственным выходом из положения.

Товарищи Навилль и Шахтман считают, что после нынешней попытки объединения интернациональная оппозиция в случае новой внутренней борьбы и склоки вынуждена будет прийти к выводу, что на данном фундаменте нельзя строить оппозицию в Германии. Таков их основной вывод.

Я не сомневаюсь, что в обеих старых группах имеются товарищи, достаточно преданные делу коммунизма и достаточно свободные от воспоминаний прошлого, чтобы обеспечить дело единства. Эти товарищи, несомненно, обнаружатся в работе. Они-то и составят в дальнейшем, как я надеюсь, основное руководящее ядро объединенной оппозиции.

3. Я буду с большим нетерпением ждать № 1 «Коммуниста» [368] . Не сомневаюсь, что при единодушной работе всех немецких товарищей и при необходимой поддержке интернациональной оппозиции «Коммунист» скоро станет еженедельным изданием.

368

Der Kommunist — выходивший раз в две недели бюллетень объединенной коммунистической оппозиции в Германии. Начал выходить в апреле 1930 г.

4. Прошу вас верить, дорогие товарищи, что я готов сделать все, что будет в моих силах, для поддержания вашей работы на достигнутых ныне организационных основах, которые являются абсолютно необходимыми для дальнейшего движения вперед.

11 апреля 1930 г.

Письмо бывшим членам правления германской коммунистической оппозиции

Дорогие товарищи!

Я получил от вас вчера вечером телеграмму: «Шеллер — Хиппе— Иокко — Нойман — Грилевич [369] вышли из Правления. Просим содействия для устных объяснений. Грилевич».

369

Грилевич Антон (1885–1971) — германский рабочий-металлист, участник революционных выступлений в 20-х гг., коммунист. Являлся официальным издателем «Бюллетеня оппозиции (большевиков-ленинцев)».

Я ответил вам сегодня утром телеграммой: «Подождите письма». Устные объяснения я давно уже считал очень желательными. Но я имел в виду совместное обсуждение ряда принципиальных и практических вопросов. Вы же ставите вопрос об организационном конфликте, который требует организационного решения. Я не думаю, что здесь личное свидание может улучшить дело.

Если бы вы, в предвидении организационного конфликта, для того чтобы не дать ему разрастись, предложили личные переговоры с моим участием, я бы, разумеется, охотно пошел навстречу. Но вы поступили иначе. Вы выступили из Правления, которое только что образовалось в результате больших усилий и при содействии представителей интернациональной оппозиции. Вы не сочли возможным передать вопрос на рассмотрение интернациональной оп позиции и отложить ваш выход из Правления, который является шагом раскола. Даже если допустить, что ваши политические мотивы очень серьезны (в чем я не уверен на основании прошлого опыта), и в этом случае ничем совершенно не объяснима та исключительная поспешность, с которою вы совершили акт раскола, — на второй день после интернациональной конференции. Вы не можете не понимать, что интернациональная оппозиция в такого рода поступке непременно увидит крайнее неуважение к только что вынесенным решениям и взятым на себя обязательствам. Лишь совершив этот роковой шаг, о возможности которого вы заранее никого не предупреждали, вы обратились ко мне с предложением свидания. Какой результат может при этих условиях дать свидание? К сожалению, мне этот результат совершенно не ясен.

Вы не должны прежде всего забывать, что у нас существует интернациональная организация, созданная при вашем участии. Если дело идет о разборе организационного конфликта, надо обратиться к Интернациональному секретариату, — хотя и в этом случае вам следовало бы взять назад ваш ошибочный шаг по крайней мере до того, как Интернациональное бюро выскажется по спорному вопросу.

Обращение ко мне лично не может иметь организационного характера. В лучшем случае мое вмешательство могло бы иметь моральное значение. Но после всего проделанного опыта я мало надеюсь и на это. Однажды вы уже обратились ко мне с предложением вынести решение по спорному пункту декларации о профсоюзах, причем обе стороны по собственной инициативе обязались заранее принять это решение. К сожалению, вы не выполнили обязательства и по поводу уже вынесенного решения подняли новый конфликт. Я тогда же сказал себе, что это очень плохой признак, свидетельствующий о недостаточном уважении вашей группы к тем обязательствам, какие она сама на себя принимает. Тогда же я писал некоторым товарищам, что второй раз я, разумеется, не возьму на себя той функции, которую вы тогда на меня возложили.

Товарищи Навилль и Шахтман предупреждали вас, что интернациональная оппозиция делает последнюю попытку в Германии построить оппозицию на данных организационных основах при данном руководстве. Если конференция вообще произвела тяжелое впечатление, то особенно тяжелое впечатление произвело поведение членов вашей группы. Ваш последний поступок только усугубляет это впечатление. Вы хотите действовать ультиматумами и расколами. Я не думаю, чтобы вы встретили чью-либо поддержку на этом пути. В составе обеих групп имеются товарищи, которые серьезно относятся к задачам оппозиции и принимаемым на себя обязательствам. Они и должны взять на себя руководство, привлекши свежих и активных оппозиционеров, чуждых верхушечной склоке, которую ведут одни и те же лица.

Вот все, что я могу пока вам ответить на вашу телеграмму в ожидании вашего письма. Копию этого письма я сообщаю Международному секретариату, а также товарищам Велю [370] и Зейпольду [371] .

С коммунистическим приветом

4 мая 1930 г.

Письмо А.Д. Кауну [372]

Уважаемый Александр Давыдович!

Спешу ответить на ваше любезное письмо от 27 мая.

370

Вель Роман (настоящие фамилия и имя Соболевичус Рувелис) (1901–1962) — участник рабочего движения в Германии, литовского происхождения. В конце 20-х гг. поддерживал Троцкого. Вместе со своим братом Абрахамом Соболевичусом принимал участие в издании «Бюллетеня оппозиции». В 1932 г. Р. Вель и Адольф Соблен (Сенин, Собл — псевдонимы и агентурные клички А. Соболевичуса) порвали с Троцким и перешли в компартию Германии. Позже Р. Соболевичус проживал в США под именем Роберт Соблен. В 1962 г. был разоблачен как советский шпион и покончил жизнь самоубийством.

371

Зейпольд Оскар — германский коммунист, депутат прусского ландтага. В 1930 г. исключен из компартии Германии, как сторонник Троцкого. Некоторые речи, произнесенные Зейпольдом в ландтаге, были написаны Троцким.

372

Каун Александр Давидович (1889–1944) — американский историк литературы российского происхождения, профессор Калифорнийского университета в г. Беркли.

О Горьком мне приходилось писать не раз. Ему была посвящена одна из моих первых литературных работ. В России ее не пропустила цензура, а в эмиграции она затем затерялась вместе с архивом «Искры».

Горькому посвящена глава в моей книжке «О Ленине» [373] : в этой главе я нападаю на Горького за риторику и фальшь в его некрологической статье о Ленине, — риторику и фальшь, несмотря на то что Горький относился к Ленину с искренним и глубоким уважением. К сожалению, у меня есть только один экземпляр моей книжки о Горьком [374] , да и этот я раздобыл с большим трудом (в Москве моих книг достать сейчас нельзя).

373

В 20—30-х гг. на разных языках было издано около полутора десятков брошюр и сборников статей Троцкого о Ленине. В СССР в 1924 г. вышла его книга «О Ленине. Материалы для биографии», частично носившая мемуарный характер.

374

По-видимому, Троцкий оговорился и имел в виду свою книгу о Ленине.

«Новая жизнь» Горького представляла собою в 1917 году, мягко выражаясь, сплошное недоразумение. Одним из главных сотрудников был знакомый вам (по его книге) Суханов [375] . Остальные сотрудники были того же типа: очень честная публика, которая искренне желала делать «революционную» и «левую» политику, но свою собственную, т. е. вытекающую из литераторских схем, а не ту, которая вырастала из объективных условий общества и его революционного кризиса. Для того чтобы осуществлять на деле революционно-«культурную», «разумно»-социалистическую и пр[очую] политику Горького, Суханова и других, нужно было предварительно в ретортах и колбах изготовить пригодный для этой политики пролетариат, а впрочем, и все другие классы общества. Но так как этого сделано не было, то «Новая жизнь» оставалась умной, вернее, умничающей ненужностью. Горький примирился с Октябрьской революцией после того, как она перевалила через рубеж гражданской войны и показала свои первые культурные плоды. По всему своему складу Горький не революционер и не политик. Он культурник. Разумеется, культурный критерий есть самый широкий и самый общий критерий исторического развития, но только применять его надо широко. Тэн [376] подсчитал, сколько стекол разбила Французская революция, и на основании этого подсчета беспощадно осудил ее. Это — узкокультурнический и в последнем счете реакционный подход. Временно снизив культурный уровень страны, Великая Революция XVIII в. подготовила гигантский культурный подъем XIX в… Поэтому с точки зрения культурного, а не узкокультурнического критерия Французская революция оправданна целиком. Конечно, Горький шире, смелее и умственно великодушнее Тэна. Но он не раз спотыкался на узкокультурническом подходе к событиям, в том числе и к Октябрьской революции. Не думаю, чтобы я называл его когда-либо «псалмопевцем революции»: во всяком случае, я этого не помню. Но в связи со сказанным выше припоминаю, что назвал его однажды «псаломщиком культуры», желая этим сказать, что он, в качестве левейшего социалистического псаломника, подпевал либеральным попам, громившим Октябрьскую революцию за крушение культуры. Разумеется, это определение («псаломщик культуры») ни в каком случае не исчерпывает Горького и сказано было в период острой борьбы с ним. Но оно, во всяком случае, подчеркивает одну очень существенную сторону в духовном облике Горького. Это и есть та сторона, которая разводила нас с ним, несмотря на большую мою симпатию к Горькому и, думается, отнюдь не враждебные чувства Горького ко мне.

375

Суханов (настоящая фамилия Гиммер) Николай Николаевич (1882–1940) — участник революционного движения, экономист, публицист и историк.

376

Тэн Ипполит (1828–1893) — французский литературовед, философ и историк. Родоначальник культурно-исторической школы в искусствознании.