Трое храбрых, пятеро справедливых

Потом он распростился с Бао-гуном и незамеченный вышел из ямыня…

Бао-гун между тем велел привести старика Тянь Чжуна и первым делом спросил, отчего жалобу подает он, а не его хозяин. Выяснив обстоятельства дела, Бао-гун приказал поселить старика в чайной и никуда не выпускать, чтобы слух о нем не достиг ушей Пан Цзи.

Что же до Гунсунь Цэ, то он снова отправился в деревню Цилицунь, прислушиваясь по дороге к разговорам прохожих, потом зазвонил в колокольчик, чтобы все знали, что идет лекарь, и стал выкрикивать:

– Эй, выходите лечиться, кто болен! Болезнь запустить – тигра вскормить! Вскормишь – тебя же сожрет! Выходите, все болящие! Лекарства мои полезны – помогают от всех болезней! Бедных щажу – много не беру!

– Зайдите к нам, господин лекарь, – позвала какая-то старуха. – Невестка у меня что-то занемогла.

Старуха привела Гунсунь Цэ в дом, усадила на кан [27] и принялась рассказывать:

– Моя фамилия Ю, я давно уже овдовела. Сын мой Гоу-эр работает у богача Чэнь Ин-цзе. Невестка уже с полмесяца как заболела – не ест, не пьет. Помогите, господин лекарь!

27

Кан – теплая, обогреваемая лежанка в домах на севере Китая.

– Где же больная?

– В восточной комнате. Сейчас скажу ей, что лекарь пожаловал.

Старуха вышла, и вскоре из другой комнаты послышался ее голос:

– Лекарь здесь. Он ручается, что вылечит тебя.

– Не надо мне никакого лекаря, – отозвался другой голос. – Болезнь у меня не тяжелая, да и платить нам нечем. Что зря влезать в долги?

– Ты разве не слышала, что сказал лекарь? С бедняков он много не берет. А поправишься, мне меньше хлопот будет. Если я тебя послушаюсь, сын рассердится.

– Ладно, – сдалась невестка, – зовите лекаря сюда.

Осмотрев больную, Гунсунь Цэ вышел в западную комнату и сказал старухе:

– Причина болезни – сильный гнев, который вызвал застой крови. Болезнь может перейти в чахотку, если не лечить. Расскажите, как она началась, – тогда я выпишу лекарство.

– Вы сущий ясновидец, господин лекарь! – воскликнула старуха. – И верно, невестка от гнева заболела! Сейчас все расскажу. Хозяин, к которому нанялся сын, богатый и часто помогает нам деньгами. Но вот однажды парень принес домой два слитка серебра.

– Могли бы и помолчать об этом! – крикнула из своей комнаты молодая женщина.

– Мне надобно знать все, чтобы выписать лекарство, иначе оно не подействует, – сказал Гунсунь Цэ.

– Только бы ты выздоровела, доченька, – с жаром проговорила старуха, – а остальное нам не страшно. Как увидела я эти слитки, – продолжала она, – сразу заподозрила неладное. Откуда они, спрашиваю? Сын отвечает, что их дал ему хозяин. Оказывается, Чэнь связался с женой Чжан Ю-дао из деревни Цилицунь и однажды ненароком столкнулся с ее мужем. Вот и задумал Чэнь сгубить Чжан Ю-дао, для того и дал моему сыну два слитка серебра.

– Не надо, мама, не рассказывай! – снова послышался голос молодой женщины. – Ведь господин лекарь человек посторонний.

– Не посторонний! Ему надобно все знать, чтобы выписать лекарство! Так вот, дал богач моему сыну два слитка серебра, не просто так, конечно. Невестка на коленях молила его не впутываться в это дело, а он, неразумный, пнул ее, забрал серебро и ушел! Потом мы узнали, что Чжан Ю-дао умер. После этого невестка и слегла.

Гунсунь Цэ выслушал старуху и написал рецепт.

– Лекарство чудодейственное, – сказал он. – Сожжете немного красной ваты, пепел растворите в вине и дадите больной выпить. Все как рукой снимет. А богач больше не награждал вашего сына?

– Обещал ему шесть му земли, – сказала старуха.

– Есть у вас дарственная?

– Какая там дарственная! Еще неизвестно, выполнит ли он свое обещание!

– Как же так? – воскликнул Гунсунь Цэ. – Человек столько для него сделал! Хорошо, я для вас напишу бумагу. Если дело дойдет до суда, покажите ее, и вам дадут землю!

Старуха была вне себя от радости:

– Спасибо вам, господин лекарь!

Гунсунь Цэ вынул из короба лист бумаги и написал дарственную будто бы от имени посредника, а имена свидетелей поставил вымышленные.

Напутствуемый благодарными возгласами старухи, Гунсунь Цэ вышел из дома.

О том, что случилось дальше, вы можете узнать из следующей главы.

Глава 9

Гунсунь Цэ расследует запутанное дело и получает звание, создает орудия казни и отправляется расследовать злоупотребления

Итак, Гунсунь Цэ доложил обо всем, что ему удалось узнать в деревне Цилицунь, и Бао-гун велел без промедления доставить Ю Гоу-эра в суд.

Преступника ввели в зал и поставили на колени.

– Ты и есть Ю Гоу-эр? – спросил Бао-гун.

– Да, господин, – подтвердил тот.

– Ко мне являлась с жалобой душа Чжан Ю-дао, говорит, вы со своим хозяином его убили. У Чэнь Ин-цзе своя корысть была, ведь он связался с женой Чжан Ю-дао. Тебе же бояться нечего. Признаешься – помилую.

Ю Гоу-эр было перепугался, но, увидев, как милостив к нему Бао-гун, рассказал все без утайки.

– Как-то хозяин явился домой рассерженный: ходил к любовнице и ненароком наткнулся на ее мужа. С того дня он не переставал думать, как избавиться от Чжан Ю-дао, и однажды говорит: «Достань для меня трупную черепашку, она на червяка похожа, а величиной с гусеницу-землемера». – «Где же ее достать?» – спрашиваю. «В какой-нибудь могиле». Я растерялся. Хозяин заметил это, дал мне два слитка серебра и еще шесть му земли пообещал. Я перестал работать, чтобы не уставать, а по ночам раскапывал могилы. Целых семнадцать раскопал, пока нашел эту черепашку. Хозяин высушил ее и растер в порошок. Потом я узнал, что от этого порошка, если его подсыпать в еду, начинаются боли в сердце, а потом наступает смерть. При этом на теле никаких следов, только красное пятнышко между бровями. Когда Чжан Ю-дао умер, я сразу понял, что это мой хозяин, подлец, его отравил. А теперь судите меня, господин.

Как только Ю Гоу-эр подписал показания, Бао-гун велел привести Чэнь Ин-цзе.

– Повторишь при нем свои показания, – сказал Бао-гун Ю Гоу-эру. – Это смягчит твою вину.

Затем Бао-гун распорядился вызвать также любовницу Чэнь Ин-цзе и старуху с невесткой. Первым в зал ввели Чэнь Ин-цзе.

– Ты за что погубил Чжан Ю-дао? – спросил Бао-гун.

– Не губил я его, господин! – стал отпираться богач, бледнея от страха.

Бао-гун стукнул молотком по столу:

– Лжешь, подлый раб!