Трое из Иудеи
Шрифт:
– Шо?
– Зовут тебя как, о могучий муж? – улыбаясь, повторила женщина.
– Как зовут?.. Как же меня зовут… – мозги будто отшибло, в голове крутилась лишь одна единственная мысль и касалась эта мысль исключительно волшебной бороды.
«Она её не волнует, она ей не мешает» – вот о чём думал слегка ополоумевший иудейский герой, затем он внимательно рассмотрел прелести блудницы. Никаких царапин там не было.
«Что же за неженка мне попалась?»
Мысль была интересной и её следовало немедленно развить, но продажная женщина не позволила сделать это снова ласково, но настойчиво попросив:
– Открой же имя своё, мой
– Да на кой оно тебе сдалось?
– Я должна знать, кому дарю в эту ночь свою любовь
– Ну к примеру Самсон! Самсоном меня зовут.
Женщина мгновенно напряглась, нахмурив лоб, но эта перемена длилась какую-то короткую секунду. Самсон снова зарылся в гору восхитительной плоти, мечтая лишь об одном, когда же она, наконец, перейдёт к выполнению своих прямых профессиональных обязанностей. Но филистимлянка почему-то медлила с любовью.
– А скажи-ка мне, а не тот ли ты самый Самсон, который устроил кровавый мятеж в городе Фимнафе и которого называют великим освободителем народа Израиля?
– Да тот-тот, ну сколько таки можно… – опрометчиво ляпнул герой и осознал свою ошибку, уже корчась на влажной соломе.
Многоопытная Мата хорошо знала своё дело и в особенности, как отшивать неугодных ей клиентов. Чудесное восхитительное коленце врезалась аккурат туда, куда ей было нужно.
– Получи по бубенцам, пейсатая иудейская морда!
– Ой-вэй… – заскулили Самсон, называя женщину очень нехорошими словами, касающимися преимущественно её весьма неблагородной профессии.
Однако большая часть отборной ругани канула в пустоту, так как коварная филистимлянка уже убежала. Когда боль отступила Самсон смог, наконец, оглядеться, ибо в порыве безудержной страсти совершенно не помнил как и, главное, где оказался. Поверхностный осмотр довольно небольшого помещения привёл к неутешительным выводам. Иудейский герой находился в неком сарае – на полу солома, в углу кем-то позабытое тележное колесо, узкое забранное решёткой оконце под потолком. Вот это самое оконце ему сразу же и не понравилось. Превозмогая боль, Самсон кинулся к обитой железными планками двери.
Как он и предполагал, дверь была крепко заперта.
– Обложили, гады!!!
Действительно лучше и не скажешь.
Пришлось пожертвовать очередным волоском, дабы утихомирить пылающий внизу живота огонь. Огонь утихомирился и окончательно пришедший в себя Самсон неожиданно произнёс пророческую фразу:
– Если тебя, дурака, что и погубит, так это только коварная падшая женщина.
«Ну и ещё возможно лень и пофигизм» – уже про себя подумал иудейский герой.
Затем разбежался и легко прошиб головою восточную стену своей временной хлипкой темницы…
На улицах царила жаркая ночь.
Где-то в отдалении слышался сварливый лай какой-то вредной собаки и полоумные завывания неусыпной ночной стражи:
– Спите споко-о-о-о-йно, жители благословенной Га-а-а-а-зы!
– Вот же придурки! – тихо выругался Самсон, осторожно пробираясь к центру города. – Они же так весь город перебудят.
Злобный бобик заливался возмущённым лаем, судя по всему, тоже в ответ на ритуальные крики местной охраны.
Значит и тут его враги выследили. Нигде ему отныне нет покоя. А ведь всего ничего, хотел только немножко развлечься, ведь в жизни радостей-то по сути никаких, сплошные разочарования. Вечно постная рожа жадного Исаака… холодная рассудительность Самуила… психованная недотрога
невеста… недалёкий тесть… да тут кто хочешь с катушек слетит.«Впредь нужно быть осторожней!». Какая славная и, главное, какая в очередной раз безнадёжно запоздалая мысль.
– Ничего, где наша не пропадала…
Улицы прочёсывали вооруженные до зубов головорезы. В свете полной луны были хорошо различимы боевые филистимлянские доспехи. Значит солдаты! Дело приобретало скверный оборот. Наверняка о его бегстве уже прознали, наверняка его ищут.
«Сколько интересно золота им посулили за мою голову? Думаю много. А за мою бороду? Нет-нет… о бороде никто, слава Яхве, ничего не знает. Пока что не знает».
Стараясь держаться в тени, Самсон подумал, что неплохо бы пожелать себе полную или частичную невидимость. Но с другой стороны так будет ещё опасней, ведь кто-нибудь может тебе на голову что-нибудь тяжёлое случайно опустить или городская повозка переедет.
Да, дела…
Мрачные солдаты с пылающими факелами в руках тщательно изучали каждый закоулок, казалось, у беглеца нет никаких шансов, но Самсон не был бы Самсоном, если бы не нашёл выход и из этой опаснейшей ситуации. А как бы поступил на его месте хитроумный Исаак? Иудейский герой выпрямился во весь рост и решительно выйдя на самое светлое место громко заголосил:
– Спите споко-о-о-о-йно, жители-и-и-и благословенной Га-а-а-а-зы!
Ближайшие к нему солдаты нервно обернулись, зловещие забрала скрывали мужественные лица. Тот, у кого на шлеме красовались птичьи перья, покрутил пальцем у виска, продемонстрировав следом огромный кулак. Самсон коротко кивнул и, развернувшись, пошёл к тому дому, где оставил капризную Руфь. Скоро настанет утро, а с утром явятся новые проблемы самая главная из которых, как незаметно покинуть проклятый город.
Но в снятом на пару дней доме Самсона ждал новый удар беспощадной злодейки судьбы.
Глава 18
Самсон и Далила
«Учиться брить лучше всего на чужой бороде».
– Ну и что это всё означает? – закричал герой, как только переступил порог временного съемного жилища.
Руфь, сидящая на коленях у совершенно очумелого Самуила, мстительно улыбнулась.
– Это мой новый муж!
– Самуил?!!
– Она сама ко мне влезла, я ничего не мог поделать.
– Исаак?!!
Спящий у открытого окна компаньон приоткрыл правый глаз:
– Ну а что тут такого вообще произошло? Ну села девочка на колени к болвану глиняному, таки не вижу в этом ничего шибко смертельного… Это всё равно что на холмик земляной присесть. Только и всего.
– А… пользы от тебя… – махнул рукой Самсон и Изя перевернувшись на другой бок, захрапел пуще прежнего.
– Такой муж намного выгодней чем любой другой… во-первых… – принялась загибать изящные пальчики невеста. – Вина не пьёт…
– Я тоже не пью… – ударил себя кулаком в могучую грудь герой.
– Это неважно… во-вторых, работящий, в третьих, никогда не устаёт и не требует пищи, в четвертых…
– Ну всё с меня хватит! Самуил!!!
– Да повелитель?
– Избавься от этой женщины!
– С радостью, повелитель! – просиявший Голем резко выпрямился и, переступив через храпящего Исаака, вышвырнул взвизгнувшую Руфь в распахнутое окно.
– Да… ты… что… СОВСЕМ что ли СДУРЕЛ?!!
– Вопрос не совсем ясен.