Трое из Иудеи

– Но почему? – бесконечно удивился Соломон. – Я не вижу никаких видимых препятствий для твоего благополучного приземления.

Вместо парящего в небе изобретателя ответил его старший брат:

– Идиот так и не научился садиться! Взлетать умеет, а вот чтобы вернуться на землю… В первый раз его дурную голову спасла удачно подвернувшаяся копна сена. Но сейчас… – ушлый родственник непризнанного гения сокрушённо покачал головой. – Умоляю тебя, царь, позволь мне немедленно запатентовать сие ценнейшее изделие, за коим несомненно великое будущее, пока придурок не размозжил свою голову оземь. В толпе наверняка отыщется нотариус, ведь в Иерусалиме юриспруденцией зарабатывает на жизнь каждый третий. Кстати, чертежи всегда при мне. Вот!

И ловкий иудей быстро скинул одежду, продемонстрировав искусно выполненную на спине татуировку.

– Точная копия со всеми комментариями, касающимися сборки отдельных частей.

– Немедленно верните его на землю! – гневно прокричал Соломон. – Эй, вы там… окончательно оглохли?!!

Разомлевшие на солнцепёке дедки не сразу сообразили, что царь обращается именно к ним. Старая верная гвардия зашевелилась, наполнив округу веселым хрустом поражённых артритом суставов.

– Туда! – царь указал перстом в небо. – Фас!!!

Увидев цель дедки, наконец, активизировались. Тут же из-за ближайшего угла появилась огромная осадная катапульта на больших деревянных колёсах. Артиллерийский расчёт взял цель в перекрестие прицела.

– О, царь, сжалься надо мной! – громко взвыл старший брат безумного гения. – Позволь же скорее запатентовать эти проклятые крылья!

Но Соломон был глух к любым мольбам.

– Заряжай!!! – грозно разнеслось над разинувшей рты толпой.

– Приготовиться! Пли!!!

И огромный камень по замысловатой дуге ушёл в ясное небо.

Самые сообразительные из иудеев тут же побежали, быстро догадавшись куда именно упадёт смертоносный снаряд, выпущенный в небо старыми кретинами. К слову сказать молодой царь, задрав полы длинных одежд и громко ругаясь, бежал впереди всех, подавая наглядный пример замешкавшимся по той или иной причине добропорядочным еврейским гражданам.

Огромный камень с ревом пронёсся на приличном расстоянии от нарезающего круги в небе изобретателя, немало того удивив, после чего обречённо рухнул вниз аккурат на то самое место, где несколько мгновений назад восседал молодой правитель. Позолоченное судейское кресло разлетелось в щепки, разбудив успевших в очередной раз задремать старых верных гвардейцев.

– А что таки случилось?!! – наперебой спрашивали обеспокоенные дедушки, противно шамкая беззубыми ртами. – Иерусалим снова атакуют филистимляне?

Но тут на место разыгравшейся оказии вернулся царь, и гнев его был подобен гневу рокочущего речного потока в период обильного весеннего половодья. Дряхлые гвардейцы имели весьма бледный вид, а кое-кто из особо впечатлительных даже упал в спасительные объятия глубокого старческого обморока.

Пообещав весёлым старичкам все мыслимые египетские казни, Соломон с удивлением увидел как летающий человек начал резко снижаться и через секунду уже стоял рядом с ним облегчённо вытирая обильно выступивший на лбу пот.

– Научился!!! – сияя, словно новенький золотой шекель, сообщил царю изобретатель. – Оказывается всё очень просто, сложил крылья за спиной во время спуска, а у самой земли снова их широко расправил!

При большом стечении народа Соломон будто родного брата обнял гения и, разжав крепкие мужские объятия, сообщил уже принятое окончательное решение:

– Полезную вещь ты придумал, дружище, и за это жалую я тебе ежегодный доход на безбедную жизнь и должность главного дворцового… кем же тебя мне назначить… ну, скажем, будешь… главным дворцовым мастером на все руки!!!

Старший брат изобретателя от зависти чуть не испустил дух на месте.

– А как же… – робко начал неблагодарный родственник.

– «А как же» останется у меня! – бескомпромиссно отрезал Соломон. – Повелеваю чудесное изделие изъять в пользу дворца. Не исключено, что в будущем мне либо кому-нибудь из придворных придётся им воспользоваться.

Мудрое решение было встречено бурей всеобщего одобрения и царь на этом фоне произнёс новую крылатую фразу:

– Я увидел: нет большего блага, чем радоваться своим делам, ибо в этом и доля человека, – ибо кто его приведёт посмотреть, что будет после?

– Следующие! – громогласно объявил главный судебный распорядитель, ударив в землю массивным посохом.

Расположиться с удобством было теперь решительно негде и посему вершащий суд царь присел на камень у городского фонтана, время от времени бросая злобные взгляды на робко прячущих глаза пожилых телохранителей.

К Соломону подошли те самые двое юношей и прекрасная девушка, что ждали своей очереди.

– Ну, с вами заранее всё кажется ясно! – улыбнулся в бороду мудрый царь. – Неразрешимый любовный треугольник?

Все трое слаженно кивнули.

– Лучше жить в земле пустынной, нежели с женою сварливою и сердитою, – важно заметил Соломон, после чего указал на высокого голубоглазого брюнета. – Говори сперва ты!

– Я люблю эту девушку больше чем жизнь и нет мне смысла задерживаться на этом свете, если рядом со мною не будет её до конца дней моих.

– Теперь ты! – царь перевёл взгляд на невысокого надменного блондина.

– Без неё мне свет не мил, не убавить этот пыл! – гордо ответил блондин и попытался разразиться сочиненной своими убогими силами элегией, но первые строки были столь кривыми, что из толпы зевак тут же прилетело два камня, чуть не решивших исход неразрешимого спора в пользу голубоглазого брюнета.

– Ну а что скажешь ты, красавица? – лукаво поинтересовался Соломон у потупившей прекрасные глаза девушки.

– Я… я затрудняюсь с ответом… – тихо и как будто печально отозвалась та. – Оба молодых человека милы сердцу моему в одинаковой степени.

– Вдвоём быть лучше, чем одному… если двое лежат – тепло им; одному же как согреться?.. и втрое скрученная нить не скоро порвётся, – весело выдал царь свой очередной пёрл. – Стара ваша проблема как этот погрязший во грехе падший мир, но, по-прежнему, трудно разрешима. Тем не менее я вам помогу… Слуги, немедленно позвать сюда придворного чародея Зиновия Киоагапяна!!!

Слуги (к счастью, не имевшие честь служить в верной старой гвардии покойного Давида) поспешно умчались во дворец.

Над знатным судбищем повисла нешуточная интрига. Добропорядочные иудейские граждане были столь поражены приказом царя, что даже не могли предложить хоть какое-нибудь вразумительное объяснение. Превратить славное судбище в цирковое представление… о таком мог додуматься только лишь мудрый царь Соломон, давно славящийся своими нестандартными указами и решениями.

Зиновий Киоагапян явился к городским воротам тотчас, как только услышал о желании царя лицезреть его скромную персону.