Трое отважных, или Жизнь и необычайные приключения "мушкетеров"

Вы, наверное, догадались, ребята,—преследовал Гросса знаменитый жокей-наездник Гога Осинин. Опытным взглядом он быстро выбрал лучшего в табуне коня. Его товарищи асе еще гонялись за лошадьми, а он сумел подманить своего коня, вскочил верхом. А скакать без седла было его любимой работой! Конь, сразу же почувствовав опытного наездника, подчинился его воле, понес широким галопом.

Далеко отстав, скакали остальные преследователи.

— Стой!— кричал Гога.— Все равно догоню. Стой!..— как он теперь жалел, что впопыхах бросил карабин на лугу.—Стой!

Вот уже Гога почти рядом с Гроссом. Преступник ощерился, потянулся за ножом, и в это мгновение Гога, встав своему коню на спину, резко оттолкнулся и бросился на врага.

Они катались по земле, каждый старался схватить противника за горло, оглушить... Гоге наконец удалось подмять иод себя негодяя... Нет! Гросс умышленно очутился под противником. В спецшколе его педантично обучали подлым, гнусным приемчикам рукопашной. Отрабатывали каждое движение. Тогда, на полотне железной дороги, ему удалось сделать все, как его учили Он сделал вид, будто изнемогает от усталости, оказался под противником, а когда тот, предвидя победу, ослабил бдительность, Гросс выхватил из-за голенища финку!..

Ослепляющий удар в переносицу на мгновенье оглушил Гросса. Нет, с этим так просто не выйдет. Собрав все силы, вывернулся, вскочил, занес нож...

Его преследователь парировал новый удар локтем правой, провел молниеносный захват и резко бросил Гросса через бедро. Шпион закричал от боли в вывернутой руке, перевернулся в воздухе неуклюже, как мешок, и рухнул наземь.

К месту битвы подбегали остальные преследователи. Сзади па Гросса набросился Леша и заложил ему «двойной нельсон» так, что руки у преступника оказались вздернутыми, а голова плотно прижата к груди.

— Осторожно, ребята!— крикнул капитан Дамджарадзе. Вид у него был устрашающий: два карабина (один, Гогин, через плечо, другой — наперевес), на боку пистолет. Фуражку капитан потерял во время погони, и густые иссиня-черные волосы его стояли дыбом, образуя на голове нечто вроде шалаша.— Не поломайте его. Пригодится.

Нодар Теймуразович, все еще тяжело дыша, вытащил из полевой сумки большой складной нож, подскочил к Гроссу и ловко отхватил оба угла на воротнике блузы. Скомандовал:

— Обыскать!

Гросс, охая, схватился за правое плечо.

— Рука! У меня вывихнута рука.

— Чепуха,— сказал «автор» вывиха Гога.— Мы, циркачи, умеем вправлять вывихи. Ну-ка дайте... Сам испортил, сам и поправлю...— он ловко, словно выстиранную рубашку, встряхнул руку, и она стала на место.

— Данке шён,— поблагодарил Гросс по-немецки.

— Битте,— невозмутимо ответил Гога,— пожалуйста, всегда рад стараться.

Капитан покопался в своей полевой сумке.

— У меня в сумке все есть,— и вытащил красивые стальные наручники.— Битте, герр Гросс. Отведите, пожалуйста, назад ваши ручки.

И — о чудо!— Гросс вдруг стал очень смирный. Он спросил ни с того, ни с сего:

— Зачем воротник испортили у блузы?.. Хорошая была блуза. Ребятам стало смешно. Блузу пожалел!

– Не хотелось, чтобы вы, герр Гросс, схватили зубами уголок воротничка,— усмехнулся капитан.— Мне, конечно, приятно было бы посмотреть на ваши предсмертные конвульсии. Но дело прежде всего. Пока что... Подчеркиваю: пока что!.. Вы нам нужны в живом виде.

– - Очень тронут. Вы очень умно поступили. Как знать, может быть, спасаясь от погони, я и разгрыз бы ампулу с ядом. Когда меня взял на «двойной нельсон» вот этот...— Гросс кивнул в сторону Леши,— явилась такая трусливая мысть. Я даже попытался. Однако этот юнец так меня скрутил, что дыхнуть не было возможности. Я тоже рад, что все обошлось. Убедительно прошу передать по начальству: Эрвин Гросс просит аудиенции. И добавьте: в его голове, если его расстреляют, умрет и радиоигра, столь увлекательная. Когда начнется война...

— Война?! — хором воскликнули «три мушкетера» и Гиви.

А капитан Дамджарадзе промолчал. Он привык молчать — работа такая.

А «радиоигра» — вот что.

Фашистская разведка, забрасывая Гросса к нам, допускала мысль о том, что он может быть схвачен. Естественно, у советской разведке возникает мысль использовать Гросса. Он должен вести радиопередачи, сообщая секретные данные о боевой технике, ее передвижении, другие важные сведения. Гросс хочет жить, миновало то время, когда он мог раскусить ампулу с ядом. Поэтому он пойдет па все. Пусть же Гросс продолжает быть радистом. Только он теперь станет передавать фальшивые сведения.

Но фашисты, хотя и негодяи, тоже ведь были не дураки. Своим агентам они давали так называемые радиоприметы. Передал в эфир лишнюю запятую их агент,— значит он провалился и ведет передачи по принуждению. Не надо верить этим передачам! Или там отточие: вместо трех точек — четыре.

Но все это значительно позднее стало известно. А тогда сообщение Гросса вызвало смех у «мушкетеров*, Гиви. Капитан же промолчал. Он молча радовался успеху.

Ребята сбегали за ключевой водой. Напились. Дали воды Гроссу. И вдруг Эркин воскликнул:

— Ну и влетит же нам, ребята! Представление давным-давно закончилось, а мы...— Эркин засмеялся.—Отвечай за этого Гросса!

ГРУСТНО РАССТАВАТЬСЯ ДРУЗЬЯМ

Прав был Эркин. Исчезновение «мушкетеров» вызвало настоящую панику в цирке. Родители юношей, друзья, знакомые высказывали самые невероятные предположения. Кто-то дрожащим голосом вымолвил, мол, ие утонули ли ребята в своенравных водах Куры. Другой и вовсе ошалел: решил, что юные премьеры циркового искусства ушли в горы и стали жертвой хищных зверей. Хотя общеизвестно, что никаких хищников вблизи Тбилиси давно уже не водится. Нашлись и такие, что говорили о нарушении уличного движения, вызвавшего тяжелые последствия... Позвонили в милицию, в больницы...

Наконец в цирк приехал товарищ. Он объяснил кое-что директору, просил не распространяться насчет подробностей и сказал на трощанье:

— Ваши парни — золотые парни. Уяснили?.. А представление... как-нибудь без них, ладно?

Представление прошло в общем нормально. Правда, знатоки циркового искусства в антракте зашли на конюшню и выразили неудовольствие в связи с тем, что в группе жокеев они ие увидели их любимца Гоги. Во втором антракте знатоки уже сетовали по поводу отсутствия в группе акробатов-прыгунов Алеши Доленко. Им ответили коротко: «Заболели. И Эркин Гулямхайдаров тоже прихворнул. Что поделаешь — грипп».

На другое утро «мушкетеры» и Гиви и в школе отсутствовали. И там тоже этот факт подвергался различным аналитическим предположениям. Завуч, Георгий Вахтангович, поставил такой диагноз:

— Повлияла весна. В горы ушли. Я на своем веку повидал таких учеников. Они шатаются в горах, природой любуются, а то, что до выпускных экзаменов осталось всего ничего — на это они слабо реагируют.

Ираклий Давидович возразил, конечно:

— Почему вы так не доверяете своим воспитанникам, Георгий Вахтангович? Я, например, убежден, что у них были уважительные причины. Заметили, как нервничает Ира? Что-то с пей происходит. Я заметил. Я все давно заметил. Гиви и Ира... Короче, нет ли тут рокового «треугольника»?... Кажется, Алеша Доленко правится Ире. Нет!.. Исключено. Что-то произошло серьезное.