Трое отважных, или Жизнь и необычайные приключения "мушкетеров"

— Он не выдумывает,— подтвердил Эркин.— Мы тогда с Гошей во Франции гастролировали, слух до нас дошел. Вроде бы сам советский полпред в Берлине, отправляя труппу Клеменс на родину, погрозил Лешке пальцем, мол, какой нехороший мальчишка, дипломатический конфликт из-за него едва не возник. А потом погладил по голове и шепнул на ухо: «Молодчина! Жаль только, не в того угодил».

— Да как же это?— не унимался Егор Иванозич.— Уму непостижимо! Расскажите, Алексей.

– Нечего рассказывать,— нахмурился тот.— Ну встречали штурмовики и прочие гады своего фюрера. Орали «зиг-хайль!», руки вперед тянули. А я с отцом проходил. Улочка как раз узенькая, народу поменьше. А у меня в куртке камень, с чернильницу. Я его на Лазурном берегу еще нашел. Красивый. И он, фашист тут и появился, надо же! Я и не сдержался... В него не попал, а другому кг.кому-то досталось, аж фуражка с башки слетела. Ух, что тут началось!.. Свистки... Полицейские — шуцманы, по-ихнему,— мечутся! Штурмовики орут, на народ кидаются!.. Еле ушли с отцом. Чудом спаслись.

Завшколой верил и не верил. Чудеса! Ну и новички!.. Постой... В тридцать третьем году они уже гастролировали, то есть выступал в цирках! Им же по десять лет всего было.

— Когда же... Со скольки лет, ребята, пардон, вы работать-то начали, а?

Ответил Гуго-Гога:

— С шести лет. В цирке иначе никак нельзя. Если хочешь стать настоящим артистом, мастером своего дела, надо начинать очень рано. Конечно, на первых порах трюки легкие. Вот я, например, жокей-наездник. Что я мог в шесть лет?.. Так, пустяки. Лошадь для курса — для прыжков на ходу. Хорошая лошадь. Першерон! Спина как стол! Орликом зовут. Сажали меня на Орлика, он скачет галопом, а на спину Орлику вскакивали мой старший брат, затем мой отец... Музыка гремит. Орлик фыркает, в раж входит. Тогда отец, стоя на спине Орлика, брал себе на плечи брата, а затем и я на брата карабкался. Только я не ногами становился, а просто сидел на нем. Мал тогда еще был.

Егор Иванович представил себе картину: скачущая лошадь по кличке Орлик, а на ее спине стоит колонна из отца и двоих сыновей... Такая примерно колонна, которую он сегодня видел на тросе и чуть не умер от страха!

— Так этот трюк, по-вашему, пустяки?

— Средней трудности.

— Так-с...— растерянно протянул Канаев. Затем спросил Алексея:— А ваше цирковое амплуа?

— Акробат-прыгун. Труппа Клеменс.

— Почему именно Клеменс?

— Мой прадед в американском цирке Барпума начинал. Принял псевдоним в честь американского писателя Марка Твена. «Твен» ведь тоже псевдоним. Настоящая его фамилия Клеменс.

Эркин Гулям-Хайдар тоже оказался из старинной цирковой семьи. Прадед его был узбекским дорвозом — эквилибристом на наклонно натянутом канате. Дед выступал на площадях городов Туркестана как симдор-эквилибрист и плясун на канате с амортизаторами. Оба предка пользовались огромной популярностью. Работали они безо всяких страховочных приспособлений на головокружительной высоте. И оба погибли. У прадеда пеньковый трос оборвался. А деда сразил из английского винчестера басмач-недобиток— за то, что по случаю Земельно-водной реформы устроил праздничную тамошу, развлекал дехкан в большом ферганском кишлаке.

Ну, а отец Эркина, создав современный номер канатоходцев, работал с семьей уже в системе советских цирков.

— Теперь что?— улыбнулся Эркин.— Сетка внизу натянута.

— Сетка?— тоже улыбнулся Егор Иванович.— Что-то я не видел никакой сетки под тросом, по которому вы сегодня с приятелями прогулялись.

— Извините. Больше не будем. А вообще-то мы этот трюк с Гошей и Алешей отрепетировали. Раз тридцать прошли в цирке по канату. У нас ведь теперь не пеньковый канат, а стальной трос. Проверенное дело.

И еще с удивлением узнал Егор Иванович, что новички, пусть примитивно, но владеют немецким, французским, английским разговорными языками. По первым двум он даже малость прощупал

ребят. Вполне сносно говорят. С правилами, конечно, не в ладах. По понять можно. И словарный запас приличный.

— Как же это вас сподобило, голубчики?—спрашивал Канаев, проникаясь к «мушкетерам» все большей и большей симпатией.

— В Германии были, во Франции... Поневоле пришлось...

— А в Англии вы ведь не были?

— Зато англичане к нам приезжают. Артисты иностранные. Вот и в нашей программе есть номер — «Сальтоморталисты на проволоке», австралийцы под псевдонимом Углюк. Великие мастера своего дела! Отец, мать и сын, Джонни его зовут. Хороший парень, года на четыре нас постарше. Да и отец Леший в Америке проработал лет семь. По-английски он запросто.

— Полиглоты,—засмеялся Канаев.—Только, пардон... Отчего же тогда у вас у всех троих «посредственно» по немецкому языку в табелях?

— Из-за правил.

— Подучите.

— Придется, Егор Иваныч.

Заведующий встал. И ребята поднялись. Воспитанная публика.

— Ладно, ребята, спасибо за интересную беседу. Как-нибудь загляну в цирк, посмотрю, чем вы там занимаетесь.

— А мы сами хотели вам предложить, Егор Иванович. В выходной день у нас два представления, утром и вечером. Что если всю школу пригласить? Всего-то человек триста, не больше. Семилетка ведь. Мы с директором цирка уже говорили. Одобряет. Он вообще любит, когда дети циркачей не только работают, но и учатся. У нас... У нас не все дети в школу ходят. Иные рассуждают: «А зачем учиться? Я свое дело знаю. К чему мне история с географией?»

— Не накладно ли будет? Действительно, в школе триста гавриков.

— А в цирке две тысячи мест! Местком проведет как шефское выступление. Для красноармейцев мы ведь бесплатно выступаем. Придет целый полк, заполнит цирк до отказа... Глянешь из-за занавеса, приятно смотреть! А школьники — будущие красноармейцы.

— Ну, коли приглашаете школу... Мерси. Большущее вам спасибо, ребята. Только с директором цирка точно договоритесь. Чтобы без накладок-с.

— Слово даем. Честное пионерское!

И вновь был ошеломлен завшколой. Эти бывалые мальчишки, эти крепыши, отважные парни, бестрепетно шагающие по тросу меж домами, на головокружительной высоте, пытающиеся разбить камнем башку Гитлеру,— не взрослые люди, а обычные пионеры!

— Еще раз спасибо, ребята. А теперь идите и не удивляйтесь, что за дверью вас подкарауливает учитель физкультуры, Геннадий Федорович Иголкин.

Когда друзья ужо выходили из светелки, Егор Иванович вдруг окликнул их:

— А позвольте вас спросить, давно ли вы дружите между собой?

Леша Доленко ответил:

— С Гошей я подружился еще в Одессе, в тридцать первом году. А с Эркином мы встретились после заграницы, на Сталинградском тракторном заводе. Там как раз лев убежал, а Эркин нас от его когтей спас...

Заведующий выпучил глаза. Какой еще лев?!.. Потом махнул рукой, идите, мол, от вас чего только не услышишь!

ОБ ОДЕССЕ, ЗАВОДНОЙ РУЧКЕ И СВИРЕПОМ

ЛЬВЕ ЦЕЗАРЕ

Не знаю, ребята, как насчет правдивости рассказа Алеши Доленко-Клеменса о его «расправе» над Гитлером. Кто его знает, как в действительности было дело. Может, просто проехали какие-нибудь фашисты на автомобиле, а десятилетний Алеша, горя справедливым негодованием, мысленно запустил в них камнем. Но и это тоже хорошо. Благородная ненависть к негодяям, захватившим власть, чинящим расправу над тельмановцами!.. А впрочем, все могло быть. И из дальнейшего повествования вы узнаете, что история с камнем имеет свое продолжение.