Троечник

Антон потёр переносицу.

– Это неправильно, Надежда Фёдоровна. Хотя… – Он перелистнул амбулаторную карту. – Выписать вам цефатрин, Николай Викторович? Тогда успокоитесь?

Скандальный господин выпятил губу.

– В каком смысле успокоюсь? На кладбище?

– Надеюсь, не столь радикально, – пожал плечами Антон. – Нужен вам цефатрин или нет?

– Что значит мне нужен? Вы же назначили урегит. Всё равно вам, что ли?

– Угу, – кивнул Антон. – Что скажете, то и выпишу.

Обрюзгшее лицо пациента стало злобно-торжествующим.

– Вот оно! Просто великолепно! – Он двинулся из кабинета бочком. – Поговорим в другом месте, доктор! – Дверь за ним захлопнулась.

Медсестра опустилась на стул.

– Господи, зачем мне такие приключения в конце жизни? Антон Алексеевич, он пойдёт к Брагину.

Антон подвинул к ней карту скандалиста.

– Флаг ему в задницу.

– Не всё вам будет сходить с рук.

– Участкового терапевта, Надежда Фёдоровна, согнуть непросто. Притом бунт его бессмыслен и беспощаден.

Медсестра со вздохом направилась к двери.

– Ей-богу, вы как мальчишка. – Приоткрыв дверь, она пригласила: – Следующий!

В кабинет ступила дама в брючном костюме. Она хмурила брови, пряча улыбку. Её осветлённые взбитые волосы, как говорится, ниспадали на высокий лоб.

– Так-так! «Женщина, вас вызовут!» – процитировала она. – Вот спасибо, Антон Алексеевич: дождалась!

Антон развёл руками.

– Издержки сервиса, Раиса Васильевна.

Медсестра, присев за свой стол, вытянула из стопки амбулаторных карт нужную и передала доктору.

– Конечно, я вас узнала, буркнула она пациентке. – Но этот хрен моржовый так меня достал… Вонючка, прости Господи!

Дама в брючном костюме улыбнулась, продемонстрировав жёлтые от курения зубы.

– Извинения приняты. Могу я присесть?

Антон подвинул к ней стул.

– Как ваш гастрит, Раиса Васильевна?

– Ну, в принципе… – дама села, закинув ногу на ногу, – бюллетень можно закрыть.

– Я не про больничный, а про ваше самочувствие.

– Ах, Антон Алексеевич! Какое самочувствие в мои годы?

Антон вздохнул.

– То есть с диеты вы соскочили, приступы глушили альмагелем, но желудок всё равно побаливает?

Пациентка вертела на пальце массивное обручальное кольцо.

– Разве от альмагеля поправляются?

– Ценю ваш юмор, Раиса Васильевна. Но, простите, жрать надо меньше.

– И вы меня простите, Антон Алексеевич, но жрать меньше я не в силах. Примите как факт.

– Попытались бы хоть, – встряла медсестра. – Я вот и сама недавно…

– Пыталась – не выходит! – отрубила пациентка. И, смутившись от своей резкости, кокетливо повела плечом. – Хорошей женщины должно быть много. Не так ли, Антон Алексеевич?

– Хорошей женщины должно быть в меру, – возразил Антон. – Ладно, Раиса Васильевна…

Его прервал заглянувший в кабинет подросток.

– Льготные рецепты здесь выдают? – осведомился он ломающимся баритоном.

– Какие ещё рецепты?! – зыркнула на него медсестра. – Ты вообще как сюда забрёл?! Знаешь, где у нас детская поликлиника?!

Пацан насупился. Лицо его покрывали прыщики, в ухе поблескивала серьга.

– Да я ж не для себя, для крёстной. Чуть что – сразу чморить! Пенсионерка она, инвалид первой группы. Паспорт её у меня, всё по правилам.

Переглянувшись с медсестрой, Антон чиркнул пальцем себя по горлу.

– Вот где мне эта система!

Медсестра обратилась к подростку сочувственно:

– Опоздала твоя крёстная. За сентябрь льготные лекарства у нас уже выбраны.

Пациентка в брючном костюме изумилась:

– Как это? Сегодня только шестнадцатое.

– А вот так! – хлопнул по столу Антон. – Всё для населения!

Подросток обвёл взглядом присутствующих.

– Ну и чё теперь?

– Гитлер капут, – отозвалась медсестра. – Если сама не сможет, первого октября приходи. С её паспортом.

Пацан, потоптавшись, исчез. После нескольких мгновений тишины пациентка в брючном костюме, поменяв местами скрещенные ноги, возмутилась:

– Кошмар с этими лекарствами! Слава Богу, мы в Москве окопались, а что в провинции творится… – Она безнадёжно махнула рукой.

Антон придвинул к себе амбулаторную карту.

– Ладно, больничный закрываем… э-э… Лепова Галина Ивановна… – Он в недоумении воззрился на медсестру. – Это ещё кто? У нас тут Лепко Раиса Васильевна. Или у меня что-то с головой?

Пациентка хихикнула.

Медсестра поднесла карту к носу.

– Эта Юлька из регистратуры… патлы ей отчекрыжу! Айн момент! – Размахивая «неправильной» картой, Надежда Фёдоровна строевым шагом вышла за дверь, и зычный её голос донёсся из коридора: «Хоть по очереди, хоть по записи – ждите! Доктор не двужильный!»

Пациентка томно закатила припухшие глаза.

– Бардак такой же, как в нашем издательстве.

– Не смею спорить, – вздохнул Антон. – Расстегните-ка пиджак и приподнимите кофточку, Раиса Васильевна. Пощупаю ваш желудок.

– Надо ли, Антон Алексеевич? Раз уж я такая непутёвая. – Однако пиджак она расстегнула и обнажила студенистую часть своего фасада. – Ну, разве что для очистки совести.

Когда Антон стал пальпировать живот пациентки, та вскрикнула.

– Больно здесь? – обеспокоился Антон.

– Нет, – хихикнула дама, – щекотно.

– А здесь?

– Ничуть, Антон Алексеевич. Когда пальцы ваши меня касаются, я как будто в невесомости и никаких болезней вообще не существует. Надеюсь, вы не думаете, что я вас завлекаю?

Они оба рассмеялись.

– Ладно, – подытожил Антон, – дайте ваш больничный.

Дама протянула ему извлечённый из сумочки зеленоватый бланк. Пока Антон делал в нём необходимые пометки и ставил подпись, вернулась медсестра. Она молча шмякнула на стол доктору заменённую амбулаторную карту. Пациентка полюбопытствовала:

– Как там Юлька из регистратуры? Патлы её в порядке?

Надежда Фёдоровна хмура кивнула.

– Теперь – да.

У двери пациентка задержалась.

– Желаю вам, Антон Алексеевич, питаться лишь морковным соком и цветочной пыльцой.