Троекон. Третий путь

Молестий намеренно говорил громче необходимого, чтобы люди неподалеку расслышали его слова и передали остальным. Это возымело эффект. Близстоящие гости, услышав о том, что по городу бродит страшный колдун или его приспешник, взволнованно ахнули, тут же зашептавшись со знакомыми.

– - Уверена, -- приложила пышную руку к груди Рудона, -- вместе с наместником-викараном вы быстро схватите это порождение Бездны и развеете его прах по ветру.

Голос Рудоны был очень высоким, едва не переходящим на писк, но несмотря на это, никто не смел над ней смеяться, боясь в один прекрасный день оказаться на улице по решению суда. Несмотря на выдающиеся телеса, она носила пышный корсет, из которого выглядывали груди, похожие на перезрелые дыни. Вероятно, она ими очень гордилась, но Лютер не сомневался, что без поддержки они превратятся в обвислые бурдюки.

– - Боюсь, колдун очень хитер, -- заметил Лютер.
– - Он претворяется простым юношей и с виду неотличим от обычных бедняков. Даже всей стражи оказалось недостаточно, чтобы его отыскать.

– - И что же теперь делать?
– - спросил Йесил, глава гильдии купцов, разряженный более других; на нем было столько шелка, что он не соскальзывал с его смуглого и тощего тела только по причине множества драгоценных ожерелий, бус, поясов, браслетов и колец, слившихся в единые доспехи с разноцветными каменьями.
– - Не можем же мы позволить разгуливать на свободе какому-то чернокнижнику? Возможно, следует запросить помощи у Великого Викарана?

– - Великий Викаран слишком занят, чтобы гоняться за одним колдуном, -- подал голос Горриндол, на миг оторвавшись от очередного бокала с виски и любования драгоценностями Йесила.
– - Я слышал, война идет во всю. В городе появилось много нового народа.
– - Лидер посаков по прозвищу Мор ухмыльнулся; чем больше приезжих в городе, тем больше неосведомленных о местных нравах. За последнюю декаду его люди самое малое перевыполнили двухмесячную норму жатвы.

Сам Горриндол не был похож ни на свое имя, на свое прозвище. Низкорослый, лет тридцати, но с юношеской ухмылкой, он походил на слишком быстро повзрослевшего юнца. Длинные и тонкие черные волосы свисали почти до плеч, но не прикрывали его торчащие уши. Они совсем ему не шли, хотя с его внешностью невозможно было представить, какая прическу ему подойдет. Это был вор, настолько приметный, чем никто его за такового не посчитал бы.

– - Насколько я знаю, -- прокашлялся широкоплечий Азул, курирующий всеми стражниками в городе, -- Викаранай не лезет в политику. Верно я говорю?
– - обратился он за поддержкой к викаранам.

– - Полагаю, -- аккуратно начал Лютер, -- вы все в чем-то правы. Нам хватит и тех сил, что у нас уже есть. Незачем утруждать Великого Викарана. Мастер Горриндол верно сказал насчет новых лиц в городе. Я впервые в Зеле, поэтому пока плохо ориентируюсь, но вы-то, наверняка, знакомы со всеми полезными людьми в городе. Даже стражникам становится трудно опознать вновь прибывших. Я хочу подключить к поискам и других.

– - Других?
– - переспросили хором Сехрим с Азулом.
– - Стражники вполне в силах отыскать эту иголку даже в таком стогу сена, как Зел, -- продолжил уже один наместник-викаран.
– - Город большой, и нам нужно больше времени. Не волнуйся, Лютер, -- улыбнулся Сехрим, -- ему никуда не деться от правосудия.

– - Иногда правосудию нужна поддержка извне. Я хотел сообщить тебе об этом с глазу на глаз, но, полагаю, сейчас это будет даже удобней. Я уже отправил сообщение Великому Викарану, что беру руководство Викаранаем в городе на себя. А так как в Зеле на данный момент отсутствует Совет или наместник, стражники тоже переходят под мой полный контроль.

Сехрим открыл и закрыл рот. Лютер и надеялся на такую реакцию. Разговаривать один на один в его кабинете не имело смысла. Взяв бразды правления в свои руки сразу же, молестий дал бы наместнику-викарану время и шанс предупредить своих людей и наказать им, как себя вести и что делать. Теперь же, в присутствии сотен человек, Сехрим не мог ни спорить, ни отлучиться надолго. Необходимо действовать быстро, пока враг не успел осознать происходящее -- это один из принципов ведения войны.

Большинство викаранов считают, что то, чем они занимаются, -- охота. Но это не так. Противник силен и хитер, это не бездумное животное, бегущее от преследователя. Это человек, в любой момент готовый ударить в ответ силой, превосходящей все мыслимые пределы.

Это война. А на войне ты жив, пока не доверяешь никому, особенно союзникам. Союзник может придать, враг -- никогда.

Четыре Мастера Зела увидели, как власть перешла из рук в руки. Теперь они знают, кто сейчас главный. Человек, которого они видят впервые, которого не знают и не понимают. Они окажутся глупцами, если будут неосторожны. Лютер на это надеялся. Войтос очень хорошо знал Лютера, и понимал, что тот никогда не делает чего-то просто так.

Теперь город в руках молестия, и только от его желания зависит, кто сегодня будет раздавлен могучим пальцем, именуемым закон. Осталось лишь слегка надавить в нужном месте.

Глава 6: Несветь

Конечности словно пронзили тысячи игл, когда с него, наконец, срезали ремни. Все это время три других стражника держали наготове алебарды с лезвием из сплава Божьего камня и еще каких-то металлов. Мурра усмехнулся про себя. Вероятно, они, как и остальные невежды, считают, что магов можно убить только с помощью камня, упавшего с неба. Пусть думают так и дальше.

Вокруг магов всегда витали таинственные слухи и ложные факты. Про неуязвимость к обычному оружию, про слабость от вида троекрестия и молитв, про шабашы и оргии в полнолуние, про призрачную болезнь, якобы насылаемую колдунами, и много чего еще. Раньше волшебники всеми силами пытались развеять эти заблуждения, но во время и после войны это даже стало им на руку. Многие солдаты бросались в бой с голыми руками и нарисованным на груди кровью троекрестием. В такие моменты они больше походили на порождения Бездны, чем любой из магов.

Без стягивающих руки и ноги ремней травник почувствовал себя почти свободным. Конечно, он все еще был в холодном подвале в едва ли высохшей одежде и с ноющей тупой болью из-за сырости культей, но теперь можно было хотя бы размяться. Сейчас ему казалось, что он не разгорится даже в самом жарком пламени костра.

Как только стражники вышли, в проеме оказалась новая одинокая фигура. Мурра сначала подумал, что это вновь явился позлорадствовать Лютер, но силуэт высвечивал человека куда более плотного телосложения и без доспехов.

– - Рыжие, -- хмыкнул он.

– - Что?
– - не понял Мурра.

– - Твои волосы. Лютер уверял, что они черные.

Мурра неосознанно коснулся кудряшек на голове. Еще одни стереотипы невежд. На рыжих всегда поглядывали косо и распускали досужие толки об их причастности к Бездне. Чтобы не давать еще больше поводов для сплетен, травник каждые пять-десять дней подкрашивал волосы кохлем и хной в черный цвет. Его выдавали лишь веснушки, но их было слишком мало, чтобы кто-то придал им значение. Последний раз он красился дня за три-четыре до всех событий, и даже не вспоминал об этой необходимости. Теперь это не имело значения.