Трофей бандита

— Да, инсайдеры. Люди, которые работают в… системе безопасности, отделе кадров… на ресепшене… в полиции…

— Ого. Так ты… фактически имеешь доступ ко всем каналам связи?

— Типа того, — скромно ответила Стелла и выпила кофе. — Я отвечаю за то, чтобы у Макса был доступ ко всей важной информации. Он ставит задачи, задает вопросы — я все узнаю, чтобы ответить на эти вопросы. Если нужно, то могу достать фальшивые документы, выведать важную информацию о банковских переводах.

— Но разве это не банковская тайна?

Стелла мне не ответила — просто выпила еще кофе и сделала брови домиком, пожав плечами. Все понятно. Предела тут явно не существовало.

— Ну а ты? — задала она встречный вопрос. — Чем занимаешься ты?

— Чем я занимаюсь?

— Ага.

— Ну, думаю, правильно было бы сказать «занималАсь».

— Да ладно, — отмахнулась Стелла. — Не нагнетай… все будет хорошо. Колись давай.

— Ну… — выдохнула я. — Я специалист крупного благотворительного фонда… Думаю, ты это и так, впрочем, знаешь.

— Это верно, — ухмыльнулась Стелла. — Знаю. Но это все, что мне известно. О твоей реальной жизни я просто без понятия. Расскажи мне, чем ты жила до того, как попасть в руки Чернова?

— Чем я жила?

— Да.

— Я жила проблемами детей.

— Серьезно?

— Да, — кивнула я с долей грусти. — Каждый день я посвящала поиску доноров — как финансовых, так и биологических… Тяжелобольные дети. Малыши с врожденными пороками сердца, почек… опорно-двигательного аппарата… Все они были обречены страдать и умирать, — сказала я простую вещь, но от осознания своего бездействия здесь ощутила комок у самого горла. — Но если собрать необходимую сумму, пускай она даже будет астрономически большой, то такого ребенка можно спасти.

— Ничего себе…

— Да. Работать с такими семьями непросто. Ты словно… словно пропускаешь через себя все эти… эти муки, понимаешь? Ты ощущаешь, как мучаются родители, видя своих детей с надеждой в глазах. Потому что если ты не можешь оплатить пересадку печени… то твой маленький человечек умрет. Он будет мучиться каждый день и через пару лет в конце концов умрет… Такова их судьба, понимаешь? Я приезжаю на встречи, организовываю видеосвязь с меценатами, смотрю на этих ребят и… мне всегда так страшно, что я не смогу им помочь. Ведь… знаешь, далеко не все пациенты находят помощь. В первую очередь спонсируют тех, у кого медицинский прогноз благоприятный. Деньги дают охотней на лечение тех детей, которые имеют больший шанс выздороветь. У кого операция стоит дешевле, а результаты будут гарантированы. Чтобы…

— Чтобы спонсоры могли пропиариться, не потратив много денег.

— Да. Именно так. Для многих это просто пиар. Возможность отбелить свою деятельность и показать окружающим, что их компания спасает людей. Хотя нередко это не более, чем ширма. Громкие слова без дела… А ведь есть дети, которые ждут помощи месяцами… Да что там месяцами — они ждут пересадки годы. Годы…

— Какой ужас.

— Но, знаешь, не это самое страшное… Самое страшное — это когда они не доживают… Когда помощь приходит слишком поздно… Вот. Это и есть самая горькая часть работы.

— Черт, Алиса, — шмыгнула Стелла и закрыла лицо рукой, — ты так говоришь… я сейчас начну плакать… Как ты вообще это выдерживаешь? Это же, наверное, так трудно? Их жалко. Всех этих деток…

— Да. Жалко… Очень жалко. Ты даже не представляешь, насколько. Реально не представляешь.

47

Я вытерла щеку и решила сменить грустную тему.

— Что это за татушка? — спросила я.

— Какая именно?

— Звезда. Шестиконечная звезда у тебя на ладошке. Что она означает?

— А, это… — развернула Стелла ладонь и стала тереть ее пальцем. — Это Звезда Давида. Мой тотем на все случаи жизни. Моя защита от ненастий…

— Хм, интересно, — стала я рассматривать большую черную звезду на подушечках ладони. — А почему ты выбрала именно этот символ?

— Просто мое имя переводится с латыни как «Звезда».

— Что, правда? Стелла — значит «Звезда»?

— Ага.

— Как красиво… — задумалась я. — Скажи, а этот символ что-то означает? Почему именно шестиконечная?

— Ну, по легенде, каждый из лучей отвечает за важную сферу жизни носителя.

— Круто.

— Смотри, — Стелла ткнула пальцем в вершину, — это «красота». Это — «гармония», — продолжала она идти по часовой стрелке. — Это — «истина». Это — «мир». А это — «любовь».

— Хм, круто. Никогда бы не подумала… А этот конец за что отвечает? Последний.

— Это «доверие», — кивнула Стелла. — Без доверия никак. Доверие всегда имеет огромное значение. Ведь если ты человеку не доверяешь, то нормальных отношений никогда не будет.

— Абсолютно с тобой согласна. Ты права.

Мы обе умолкли и какое-то время думали о своем. Но затем я неожиданно для себя продолжила этот разговор.

— Кстати, о доверии… — начала я неуверенно.

— У? — нахмурилась Стелла.

— Есть у меня одна девочка… Я уже давно курирую ее случай. Уже много месяцев ищу деньги для ее лечения. Поддерживаю ее мать как могу. В основном морально. Психологически. Но иногда подбрасываю денег из собственного кармана. Потому что фонд и так переполнен тысячами заявок со всего мира. И очередь этой девчушки все никак не наступит. У нее тяжелый случай. И для лечения нужно соблюсти много условий, начиная транспортировкой в уникальную клинику, где занимаются операциями такого рода. И заканчивая поиском донора. Вот как раз на втором пункте я давно застопорилась, потому что донора нигде нет. Как бы я ни пыталась. Как бы ни старалась, но… подходящих параметров не нашла.

— А как же родственники? Та же мама…

— Мама? Нет… мама не подходит. Она… не обладает теми показателями, которые устроят девочку. К сожалению, это невозможно.

— И что же ты будешь делать? — спросила Стелла.

— Что я буду делать? Я буду бороться. Буду продолжать бороться до конца. Вернее, я так собиралась делать, пока не попала сюда. И… я знаю, что есть еще один вариант. Он… он рискованный и очень дорогой. Но может сработать.

— Что же это за вариант?

— Искусственный орган. Да… синтетический орган, который можно тонко настроить под детский организм, а затем регулировать настройки в зависимости от потребностей. Адаптировать устройство под растущий организм… Это исключает необходимость повторных операций, потому что все корректировки происходят удаленно — по радиосвязи. А еще это гарантирует приживаемость — не будет отторжения после пересадки.

— Понятно. Это… звучит отлично. Но в чем же проблема? Проблема просто в деньгах?

— Да, — вздохнула я. — Проблема просто в деньгах. Это перспективная разработка. Она еще не доведена до ума и требует вливаний на исследования. По факту мы станем первыми, кто внедрит эту технологию на практике. Но сперва нужно потратиться на сам проект, а уже потом — на создание органа.

— Большие деньги?

— Ага. Большие деньги… Знаешь, когда навещаю эту девочку, то я вижу в ее глазах надежду. Я вижу… то самое доверие, о котором ты говоришь. Она мне доверяет, как собственной матери. Потому что я приезжаю к ней и дарю надежду на лучшую жизнь. Она верит мне. А я до дрожи в руках боюсь не оправдать ее доверия…