Трофей

– Как провела день, милая?
– светски осведомился он, скидывая сапоги. Она молча смотрела на него, не делая ни одного жеста. Статуя, чистая статуя.
– А я плодотворно провел день. Учетные книги вот разобрал, понимаешь ли.

– Разобрался?
– в хриплом голосе отчетливо звучала насмешка.

– Разобрался, - с удовольствием подтвердил он, подходя ближе. Положил ладонь на гладкий лоб.
– у тебя жар?

– Нет.

– Как знаешь, - пожал он плечами и повернулся к входу.

В дверь просочились слуги с водой - от воды шел пар, и Лайл сразу же захотел в эту воду - чем горячее, тем лучше. Большая бадья медленно, но верно наполнялась. Лайл неторопливо раздевался. Агата смотрела на него, не отводя глаз, будто боясь пропустить любое его движение.

– Почему я еще жива?
– вдруг спросила она, а он вздрогнул.

– А с чего бы тебе умирать?
– деланно удивился он.
– Чем-то болеешь?

– Не валяй дурака, - поморщилась она.
– Я же понимаю, что я...

– Ты дочь врага.
– Он подошел к ней вплотную.
– Ты сестра врага.
– Он отвел волосы с ее лица.
– Ты жена врага.

У нее расширились зрачки так, что чернота поглотила бархатисто-серый цвет.

– Это все ничего, - улыбнулся он почти ласково, привлекая ее к себе.
– Ты мне только тем и дорога.

Теплые мягкие губы, шелковые волосы, мягкая кожа, теплое и податливое женское тело, близкое чужое дыхание, медленно закипающая кровь, шершавая повязка на ее руке.... Он смог оторваться от нее не сразу, но воспоминание о том, как она содрала с себя эту заскорузлую от крови тряпку, его смогла немного остудить. Он откинул голову назад и вгляделся в ее лицо. Дышит тяжело, губы яркие, горят и припухли - это он в порыве самоутверждения прикусил ее губы, глаза сверкают, ноздри слегка раздуваются.

– Поможешь с ванной?
– севшим голосом спросил он.

– Ну, если господин приказывает, - усмехнулась она.

– Господин желает и приказывает.
– Он медленно опустил свое неповоротливое тело в горячую воду и чуть не застонал от удовольствия. Даже если бы сейчас сюда явились самые прекрасные женщины мира и умоляли взять их, он бы и с места не сдвинулся.

– Целых две недели об этом мечтал, - пробормотал он, откидывая голову на борт бадьи.

– Я чувствую, - ехидно согласилась она, насыпая в воду какой-то травки.

– Это что?

– От насекомых. Вши там, или еще какая живность, - мило улыбаясь ответила она. Плевать. Она леди, хоть и странная, а он...

– Так значит, моей жизни ничего не угрожает, и порукой тому твоя честь?
– негромко спросила она, а он рассердился. Спугнула своими словами такое чудесное настроение.

– Точно, - он неловко двинулся, и вода плюхнула на пол.
– Знаешь, милая, я бы тоже хотел прояснить для себя кое-что.

– Мда?
– рассеянно отозвалась она, перебирая что-то на столе.

– Ага. Утром ты сказала, что кто-то хочет от меня избавиться.

– Спросила, - поправила она, кидая ему кусок мягкой тряпки и протягивая горшочек с резким травяным запахом.

– Ты бы не могла развить свою мысль?
– начиная злиться, попросил он. В конце концов, ей полагается плакать и умолять не трогать ее. Ну, и кричать, что он мерзкое животное, захватчик и все в таком роде. Это с самого начала сбило его с толка - ее странное поведение.

– Могла бы. Я стала вдовой восемь дней назад. Это раз.

– Откуда ты знаешь?
– перебил он ее, настораживаясь. Он победил в поединке с лордом Торшон ровно восемь дней назад, но ей об этом знать неоткуда.

– Знаю. Почувствовала. То, что тебе довелось биться с моим... мужем, само по себе наводит на мысли.

– Вот как?
– он намылил руки и шею, не переставая смотреть на нее.

– Самый сильный, коварный, хитрый и жестокий убийца во всей стране, - с отвращением пояснила она.
– Уж не знаю, как ты его победил, но победил.

– Видимо, я оказался хитрее, сильнее и коварнее, - она пожал плечами. Рана на спине, доставшаяся как раз от лорда Торшон упрямо не заживала, постоянно открываясь и, кажется, собралась воспаляться. Было бы глупо умереть от этого сейчас, когда только все стало налаживаться.

– Видимо. И тебя отправили сюда, в эти богом забытые места.

– Не такие уж и забытые.
– Проворчал он.
– Земли плодородные, замок стоит, чего еще....

– В эти края испокон веков отправляли ссыльных, опальных и неугодных, - почти весело сказала она, подходя ближе.
– И наконец...

– Да?
– он не сводил с нее глаз, чувствуя, что она скажет сейчас что-то важное.

– Тебе в качестве военного трофея досталась я, - скромно закончила она и села в кресло. Сложила руки, расправила платье, улыбнулась невозмутимой улыбкой.

– То, что ты не подарок, милая, я уже и так понял, - скривился Лайл, окатываясь водой из ведра. Брызги долетели и до нее, и она чуть подобрала подол.

– Тебе не назвали моего Имени, - пояснила она, рассматривая "подлого захватчика". Жилистый, сразу видно - силы немеряно, шрамов, бороздящих смуглую кожу - в изобилии.
– И не сказали, кто я.

– Скажи ты, - он выдернул ее из кресла и прижал к себе.

– Я, - прошептала она ему на ухо, - двоедушная.

Ее горячая и влажная ладонь легла прямо на рану на его спине. Спину дернуло короткой болью, и эта боль его отрезвила, выжгла странное дурманящее желание, и смысл ее слов добрался, наконец, до его сознания.

Он резко толкнул ее, и сразу же придавил ее к кровати всем своим весом.

– Двоедушная, говоришь, - он стиснул ее запястья, рассматривая бледное лицо. По нему прошла короткая судорога, и в следующую минуту он понял, что под ним лежит уже леди Агата. В глазах появился страх, дурманящее желание окончательно остыло - как будто его кто-то перестал подогревать, женское тело под ним испуганно сжалось, но тем не менее она строго сказала:

– Вы бы не могли с меня слезть, Лайл? Мне тяжело.

– Не могу, - сокрушенно сознался он, продолжая ее рассматривать.
– Итак... я правильно понял, что вы - леди Агата?

– Да, - она обреченно отвела глаза и перестала напрягаться. Расслабилась.

– А как зовут вашу вторую половину души?
– поинтересовался он, не особо рассчитывая на ответ.

– Я не знаю, - ответила она.

– Посмотри мне в глаза, милая, - велел он, встряхивая ее руки.
– И повтори.