Троглобионт

Беляна наполнила стаканчики и опять присела.

– Вот так вот мы здесь и живем. Со мной тут мальчонка еще, внучок Сабанеюшка, но сейчас он на деревню побежал к мальчишкам… не всё ему с бабкой сидеть. Отец его вроде как коней пасти пристроил, а на самом деле перенимает он у меня потихоньку… очень умный мальчик. А мне в деревне нельзя – мне к воде надо поближе. Весной затопляет всё вокруг, только моя хатка на пригорке… а деревня там, за лесом. Люди сами сюда приходят, кому надобность настает. От реки далеко мне никак нельзя… Я же ведьма…

Гости слишком удивленно посмотрели на неё и она поправилась.

– Ведунья, чародейка. Что вы всполошились-то, али у вас не принято? Людей лечу, помогаю, чем могу. Будущее показываю, если кому надо. Люди глупые – в чудеса верят. Будущность подсмотреть – не велика мудрость, поправить-то вот его никак нельзя. А лечить можно. Все напасти вода унесет, да травки мои успокоят… В округе тут собираю травки целебные, на чердачке там вон сушу. Однако, надо вашего товарища посмотреть, вы отдыхайте тут…

– Нет, спасибо, мы тоже пойдём, – сказал Егор вставая.

– Да, нам и ехать пора, – поддержала его Энн.

– Спасибо за угощенье.

– На здоровье, только не мне спасибо, а богу, что привел вас сюда.

Козочка в этот раз осталась возле землянки. Энн вспомнила про пса, охранявшего коней в прошлый их приезд сюда.

– Да, с Сабанеюшкой на деревню убежал, – ответила Беляна, – Ему тоже своих друзей проведать надо.

Они спустились уже к реке.

– А как вы будущее видите? – этот вопрос не давал Энн покоя.

– А по воде, милая моя Анна. Река всё знает, всё помнит. Хочешь о себе посмотреть?

– Хочу… или нет? – Энн задумалась, – Нет, хочу, всё-таки.

– А ты, Егорий?

– И я не откажусь.

– Пойдемте. Только знайте, что река отвечает только на один вопрос, может о будущем, а может и о минувшем, что вашу душу больше тревожит, – она взяла их за руки и подвела к воде, —

Смотрите вот сюда и не думайте ни о чем, просто смотрите, а я вашим товарищем пока займусь.

Егор и Энн долго стояли на краю берега и смотрели на маленький водоворотик, на который указала им Беляна. Сначала видна была только вращающаяся вода, потом в глазах стало мутиться и возникли туманные образы. Энн вдруг вскрикнула, Егор в тот же момент закрыл лицо руками и оба отошли от воды.

– Только не надо сейчас ничего говорить. Попозже расскажите друг дружке, но не раньше заката, а лучше завтра. И еще вот, что я вам скажу: товарищу вашему я помочь не смогу. То, что у него железо было в груди, это еще ничего, хуже то, что смерть уже в нём. Я её прогнать не могу. Не обессудьте. Одно только могу сделать… выбирайте сами: могу его разбудить, а могу и не трогать – дам ему так умереть, тихо, без мук. Как скажете.

Егор посмотрел на Энн. Та пожала плечами и отвернулась, находясь еще под впечатлением увиденного в воде.

– А что значит «было» железо? – Егор спросил это просто так, механически, он тянул время, не решив еще, что будет лучше, прежде всего для Игоря.

– А вот оно, – Беляна протянула руку и отдала Егору слегка помятую блестящую пулю от Парабеллума.

– Будите, – сказал Егор, больше уже не раздумывая, и даже не удивляясь хирургическим возможностям ведьмы.

– Тогда помоги мне – подними ему голову.

Ведунья поднесла Игорю ко рту глиняный пузырек с каким-то напитком. Игорь сделал несколько глотков, не открывая глаз.

– Зелье подействует не сразу, вы поезжайте, он очнется за полосой тумана. Плошку возьмите с собой, запросит пить – дайте, другого ему ничего пить нельзя.

– Знали бы мы, куда плыть, – посетовала подошедшая Энн.

– Туман этот плохой, но вы из него вышли, туда и плывите, другого пути у вас нет. Образуется всё… – она немного помолчала, сомневаясь, но всё же добавила, – А уходить вам надо поспешать. Тут крыжепоклонники к киевскому князю собираются, ни к чему вам с ними встречаться, не в себе они – за бесов вас примут. Хлопот с ними не оберешься.

– Да, надо идти обратно… – задумчиво проговорил Егор и, вдруг вспомнив, наклонился в лодку и взял валявшийся там лапоть, – Это не ваше имущество?

– А… да, да, Сабанеюшка надысь потерял, спасибо…

Плот был уже далеко от берега, когда к стоявшей у воды Беляне с лаем подбежал рыжий пёс, за ним появился и худенький светловолосый мальчишка в белой рубахе и в новеньких светлых лапотках. Бабушка уже сплела ему новые. Увидев отходящую лодку, он, как и бабушка помахал рукой. Энн и Егор помахали в ответ и налегли на вёсла.

13. Один конец?

Игорь, как и предсказала ведунья, очнулся, когда плот уже глубоко вошел в туман. Он открыл глаза, удивленно огляделся и застонал от подкатившей боли.

– Где мы? Откуда вы взялись?

Энн осталась сидеть на вёсельной банке, а Егор пересел поближе к Игорю.

– Плывём опять, Игорёк.

– Я немцев в лесу обнаружил… или это мне приснилось?

– Не шуми… я знаю, мы тебя там и подобрали.

– Я убил этого гада?

– Убил, убил, успокойся. Мы забрали тебя от немцев и теперь вот плывём…

– Мне ворон показал их… немцев.

– Какой ворон? – переспросил Егор, действительно забывший уже о вороне и многом другом, что происходило в последние дни. Всё здесь было настолько запутано и нелогично, что смешалось в его голове в какую-то кашу. К тому же его совсем выбила из колеи картина, которую показала ему река… или старая чародейка. Он увидел нечто совсем постороннее к тому, что здесь происходило и касалось только одного его.

– Тот самый, белый. Я его подстрелить хотел и пошел за ним в лес… и вам не сказал поэтому. Автомат у меня заклинило… а потом удар… под дых… и больше ничего не помню. Больно очень вот здесь… мне бы сесть.

– Не надо – лежи. Я тебе только голову немного подниму.

– Спасибо, так гораздо лучше, даже болит меньше. Во рту пустыня, дайте попить.

– Только два глотка, – Егор поднес к его рту ведьмин напиток.

– Ой, как хорошо. Теперь совсем хорошо. Ты знаешь, Егор, а умирать совсем не страшно… я думал, что уже умер. Что-то я видел такое, очень важное… только забыл вот.

– Вспомнишь еще.

– Конечно, вспомню… а ворон не враг нам, он хороший. Ты его видела, Аня?

– Нет, – она хотела добавить еще что-нибудь, но не находила слов. Если б она не знала, что Игорь обречен, может быть стала бы подбадривать, но сейчас ей врать совсем не хотелось.