Троглодит
Шрифт:
Клан ханъячи с русскими помирился, выдал им аманатов и получил богатые подарки в знак дружбы. В качестве ответного знака дружбы, ханъячи показали промышленникам бухту, исключительно богатую бобрами. На обратном пути они встретили небольшое каноэ киксади и узнали, что те идут забирать знаменитого шамана, который отправился совершать обряды на Месте Бобров.
Дальше пошли политические расчеты. Замирившись с русскими, ханъячи получили реальный шанс поссориться с киксади, но хорошо это или плохо – пока не ясно. При таком раскладе захватить шамана (пригласить в гости) было бы очень полезно – вернув его, можно вернуть и дружбу киксади. При этом не факт, что последние обидятся
– Хотел – не хотел… – задумчиво проговорил Нганук, разглядывая пучок свежих скальпов в своей руке, – а война теперь будет. Четверо ханъячи ушли к предкам.
Он явно адресовал свое высказывание шаману. Тот сидел на корточках и задумчиво теребил пальцами свою жидкую бородку. Наконец он поднял голову, и полосы несмываемой краски на его лице искривились – наверное, он улыбался:
– Не бери на себя лишнего, Нганук. Если бы ты обидел человека другого рода, то отвечать стал бы не ты, а весь твой род. Если ты обидел человека другого клана, то отвечать за обиду должны все члены твоего клана… Какого?
– Киксади!
– А они знают об этом? Род Бобра ушел к предкам…
– Но я жив!
– Ты уверен в этом? Впрочем, ладно…
Теперь молодой индеец повесил голову, а я для себя прикинул, что парень, наверное, попал по-крупному: сородичи не признают его, если это будет грозить войной с соседями.
«Это с одной стороны, – рассуждал я, – А с другой – наоборот, признают и сделают героем, если война с ханъячи и без него начнется. Она, безусловно, начнется, если… из игры выйдут русские. Будущее не изменится, что бы я ни творил в этом прошлом, так что же мне сотворить? Убить Баранова? История этого мира, конечно, пойдет другим путем, но данная конкретная ситуация только ухудшится. Управление «русским» ополчением, скорее всего, перейдет к Ивану Кускову, который на время боевых действий охотно подчинится капитану кругосветной «Невы» Лисянскому. А Юрий Федорович – человек военный, он не станет миндальничать с «кровожаждущими варварами». И потом, есть у меня подозрение, что Александр Андреевич Баранов – хороший человек.
Тогда, может быть, попытаться добраться до Катлиана и свернуть ему шею? Но у него, кажется, есть достойный преемник и, даже, не один. А если никто не успеет перехватить власть, то в Ситка-куане начнется борьба за наследие киксади, в которую обязательно вмешаются соседние куаны и, конечно же, русские…»
Наполненный «до ушей» всевозможной исторической информацией, я с удовольствием погрузился в размышления, как шахматист, обдумывающий партию. Лишь краем сознания я отмечал, что соратники обходятся пока без меня. Нокаутированных или покалеченных ханъячи конкретно увязали ремнями и веревками, которых в достатке оказалось в каноэ. Потом все четверо «наших» провели короткое совещание и занялись опросом пленных. После этого еще немного посовещались и направились ко мне.
На небе появилась облачность. Почти полную луну иногда закрывали тучи, и тьма тогда становилась почти непроглядной. Временами стал налетать ветер, а вода, наверное, начала подниматься – пока киксади допрашивали пленных, каноэ чуть не уплыло.
Нганук и Ртатл опустились передо мной на корточки спиной к луне, так что их лиц я почти не видел, даже когда ночное светило не прикрывало очередное облако. У них явно было какое-то дело ко мне, но, похоже,
они не знали с чего начать. Наконец колдун решился:– Все видели, что твоя сила велика, куштака. Каков же ее предел?
– Она беспредельна, гы-гы-гы! – изобразил я придурка. – Трепещите, человечки!
– Опасно ли для тебя простое оружие… – индейцы переглянулись, – и дневной свет?
– Ничего и никого не боюсь! – дерзко заявил я. Немного подумал и добавил: – Кроме комаров и тещи, конечно…
Мои собеседники явно озадачились. Вряд ли здесь кто-нибудь всерьез обращает внимание на комаров, а как у них обстоят дела с тещами, я просто не знал. На всякий случай решил эту тему дальше не развивать:
– Не надо задавать мне глупых вопросов, киксади! Лучше поведайте о своих планах, а я скажу, чем смогу вам помочь. Если смогу.
– Ладно, – кивнул Нганук. – Ханьячи сказали, что этой ночью русские встали на южном берегу залива Серых Гусей. Это недалеко. Палатка их начальника стоит близко к воде. Ее хорошо охраняют. Но с нами куштака. Мы захватим или убьем этого начальника. Или погибнем. Это будет великий подвиг!
– М-м-да-а… – почесал я затылок. – Как говорится, безумству храбрых поем мы славу…
– Ну, да, – охотно согласился индеец. – И друзья, и враги сложат о нас легенды, будут петь песни!
– Уважаемый Ртатл, – обратился я к шаману, – неужели ты, чья мудрость известна всем, одобряешь такой замысел?!
– Почему нет? – пожал плечами старик. – Я вижу, что этот воин, рожденный анъяди, не хочет жить как канаш-киде (простолюдин). Разве это плохо? Ты обещал помогать ему.
– Мы – куштаки – словами не бросаемся! – пробормотал я и начал стремительно прокручивать в уме все возможные и невозможные варианты развития событий. Ничего я разумом не вычислил, но каким-то другим местом почувствовал, что именно в безумии замысла… что-то есть рациональное!
– Ладно, – сказал я, – давайте обсудим диспозицию. Но сначала расскажу вам о себе любимом. Великий дух Скваанигоч повелел мне на сутки стать человеком – сильным воином. Но за земную силу он забрал у меня силу водную – я стал слаб в воде. Кроме того, он сделал меня уязвимым для вашего оружия – пуля или кинжал могут покалечить или убить мое человеческое тело. Тогда мне придется мстить уже в другом облике. И месть эта, поверьте, будет стр-рашной! А дневной свет мне опасен не более чем вам. Вопросы есть?
– У меня пока нет, – ответил шаман, поднимаясь на ноги. – Я пойду к людям, а ты говори с ним, Нганук, ведь это – твоя война!
«Это как же понимать? – удивился я. – Вообще-то у тлинкитов война обычно была чьей-то, имела имя – зачинателя или предводителя. Но мне казалось, что это касается только междоусобных конфликтов, а что же предстоит сейчас?»
Мы остались вдвоем. Мелкая волна все ближе подбиралась к нашим босым ногам.
– В лодке есть доспехи, – сказал индеец и, наверное, улыбнулся. – Рост у тебя нормальный, но тело очень велико. Однако примерь – может, они немного защитят тебя в битве.
– А что, будет битва? – плотоядно поинтересовался я.
– Возможно, – кивнул Нганук и изложил свой нехитрый план.
– А мы управимся с таким большим каноэ? – начал я прояснять детали, мысленно отмахнувшись от главного.
– Управимся. С нами пойдет один из киксади и четверо ханьячи. Я подрежу им жилы на ногах, и они не убегут, но смогут грести.
– Хорошая мысль, – одобрил я. – Только стоит ли портить товар? Если уцелеем, ты возьмешь хороший выкуп с их родственников. А калек тебе придется потом убить. Они, конечно, догадаются об этом и подведут в трудный момент – терять им будет нечего.