Трои?ная угроза

— Телефон, — рявкает он. — Опусти уже свою задницу куда-нибудь.

Я избегаю кровати, потому что не хочу находиться рядом с ним, предпочитая вместо этого сесть на шезлонг. Он молчит, пока включает мой телефон и начинает свою охоту. Паника, поднимающаяся внутри меня, слишком сильна.

Комната темнеет и кружится.

Я сейчас потеряю сознание.

Он кладет телефон в карман и скрещивает руки на груди. Медленно подходит ко мне, пристально глядя на меня сверху вниз. Я ненавижу, когда он находится на расстоянии удара.

— В последнее время ты вышла из под контроля, — выплевывает он в ярости. — Я знал, что университет — плохая идея. Слишком много неизвестных людей.

Его слова словно удар под дых.

— И это заканчивается сегодня. — Он расслабляет скрещенные на груди руки, упираясь ладонями в бока. — Ты знаешь, что о машине теперь не может быть и речи. А твой телефон? Мой. Видимо, ты недостаточно ответственна, чтобы покидать пентхаус или заводить… друзей.

Каждое слово, слетающее с его губ, ощущается как ещё одни кандалы, удерживающие меня в этом кошмаре.

Мой телефон гудит от сообщения, заставляя всю кровь отхлынуть от лица. Он делает паузу и достает его из кармана. Нечитаемое выражение его лица пугает больше, чем гнев.

— Твой парень передает тебе привет. — Его тон холоден. — Так мило с его стороны проверить тебя.

Парень.

О Боже.

Я просила Форда не писать мне. Зачем он это сделал?

— Папа, — хнычу я. — Мне жаль.

Он заставляет меня замолчать, когда начинает отвечать на сообщение. Я понятия не имею, о чем он пишет и что теперь будет. Мне кажется, что моя жизнь закончилась. Разрушилась прямо на моих глазах. Я хочу умереть.

— Мистер Константинов будет здесь завтра около шести вечера, чтобы забрать тебя на свидание.

Я смотрю на него со смесью облегчения и замешательства.

— Что?

— Трюк, который ты выкинула сегодня, больше никогда не повторится. Я не буду ставить на карту репутацию моей дочери из-за того, что она любит проказничать, но это соглашение с семьей Константиновых должно состояться. Ты встретишься с молодым человеком и очаруешь его, что, как я знаю, ты прекрасно умеешь делать. Это будет единственной вещью, которой ты подаришь всё свое внимание. Больше никаких отвлекающих факторов.

— Да, сэр.

Он снова убирает телефон в карман, прежде чем погладить меня по щеке. Я жду удара, но ничего не происходит. Почему-то мне от этого только хуже.

— Я выясню, что ты задумала. Твоя ложь прозрачна, милая. Когда я узнаю, что ты скрываешь, мы определим твое наказание, исходя из этого. А до тех пор ты должна оставаться в этой комнате до свидания с мистером Константиновым.

Не совсем в ловушке.

У меня есть Тай.

Моя последняя надежда.

Если я смогу заставить его помочь мне, я смогу покинуть эту адскую дыру раз и навсегда. По крайней мере, сейчас, будучи изгнанной в свою комнату, у меня есть время, чтобы придумать надежный план.

Я должна это сделать.

Альтернатива чересчур ужасна.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Салли

?

Входная дверь в нашу квартиру захлопывается с такой силой, что картина падает со стены. В нашей семье только один мудак, захлопывающий двери так, словно пытается их сломать. Но это бессмысленно, поскольку Спэрроу должен быть в университете. Со стоном раздражения я слезаю с кровати, натягиваю треники и иду в гостиную, чтобы посмотреть, чего он там бесится.

Скаут и дьявольская кошка сидят вместе в одном из глубоких кресел, как король и его любимый питомец, планирующие мировое господство. Спэрроу стоит у входной двери с видом человека, у которого член зажат в тиски.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? — спрашиваю я его, когда он бросает свою сумку с учебниками на пол.

Его волосы взъерошены, как будто кто-то провел по ним пальцами. Если бы он не был таким несчастным, я бы разозлился, думая о том, кто это сделал.

Спэрроу подходит к другому креслу и падает в него. Черты его лица искажены хмурым выражением, которое напоминает мне о том времени, когда мы были моложе, и он не добивался своего. Он, блять, дуется.

— Чувак, — выдавил я из себя. — Ты скажешь нам, в чем дело, или оставишь нас гадать?

Он проводит ладонью по лицу, вдыхает, а затем одаривает меня самодовольной улыбкой. Я сжимаю челюсть и бросаю взгляд на Скаута. Он наблюдает за Спэрроу с непроницаемым выражением лица. Что-то светится в его темных глазах — гнев, жестокость, ревность.

Для меня эти чувства, словно удар в живот.

— Итак, я был с Лэндри, — говорит Спэрроу, его улыбка исчезает. — Я взял её покататься и припарковался в укромном месте. Обстановка накалилась. Я пытался загладить вину за то, что ты сделал. — Он бросает гневный взгляд на Скаута. — Одно за другим, а потом мы начали трахаться.

В комнате наступает полная тишина. Даже Язычница перестала мурлыкать.

Он трахнул её? Он трахнул Лэндри? Серьезно?

— Ты трахнул её? — шиплю я, сжимая руки в кулаки. — Зачем?

Брат насмехается надо мной.

— Она — наша работа.

Скаут насмешливо фыркает. Хотя он безразличен ко многим вещам, его попытка изобразить скуку не срабатывает. Только не с этим. Я могу сказать, что он так же зол, как и я.

Затем Спэрроу подробно рассказывает обо всем, что произошло этим утром, начиная с того, как он заехал за ней и заканчивая тем, как подвез её обратно к кампусу. Улыбки, моменты, которые они разделили, горячий секс. Под конец, мне хочется заехать ему кулаком в нос.

— Теперь я не знаю, что её отец сделает с ней, — жалуется Спэрроу. — Не знаю, когда я увижу её снова.

— Я увижусь с ней сегодня вечером. — ухмыляюсь я, когда он бросает на меня неприязненный взгляд. — Может, если бы ты держал свой член в штанах и оставался в университете, как того требует задание, вы бы не оказались в такой ситуации. — Скрестив руки, я смотрю на него сверху вниз, наблюдая, как от ярости пульсирует вена на его шее. — Я позабочусь о том, чтобы она на этот раз кончила.

— Она, блять, кончила, — рычит Спэрроу. — И если ты прикоснешься к ней…

— Что ты сделаешь? — рявкаю я, вскидывая руки вверх. — Скажешь ей, что ты ей врал? Что ты всего лишь одна треть от того человека, который ей нравится? Я так не думаю.

Он взлетает на ноги, приближая свой нос к моему.

— Если ты тронешь её или заговоришь об этом дерьме, я надеру тебе задницу, Салл. Ты знаешь, что я могу.

Возможно.

Волнует ли это меня?

Нет.

Я замахиваюсь на него, умудряясь нанести сокрушительный удар в челюсть и застать его врасплох на целых три секунды. Как только он оправляется от удара, он набрасывается на меня, повалив на пол. Его кулак врезается мне в ребра как раз в тот момент, когда я заношу колено ему между ног. Мы оба воем от боли, сопровождаемой чередой ругательств.