Троил и Крессида

Что в этом проку? Слезы осуши

И все печали мне теперь поведай:

Быть может, боль тоскующей души

Уменьшится за дружеской беседой.

Услады в горе не ищи: не следуй

Примеру тех, кто холит свой недуг,

Пренебрегая снадобьем от мук.

Притом, всегда отрадно по несчастью

Товарища иметь, и мудрено ль?

Я так же, как и ты, терзаем страстью,

Одну и ту ж мы оба терпим боль.

Любовной скорби я исполнен столь,

Что худших мук уж незачем страшиться:

Во мне им все равно не уместиться!

Иль, может быть, меня причислил ты

К соперникам? Возможно ли такое?

Ты знаешь ведь, о ком мои мечты,

Чей взор меня навек лишил покоя:

Тебе во всем доверился давно я

И ни словца не утаил, поверь!

Вот так и ты доверься мне теперь".

Троил ему не отвечал. На ложе,

Едва живой, простерся он без сил...

Но вот вздохнул, пошевелился все же

И праздный слух к Пандару обратил,

Глаза же так при этом закатил,

Что друг, перепугавшись не на шутку,

Попробовал воззвать к его рассудку.

"Очнись!
– воскликнул он.
– Вот так дела!

Ты что же, в спячку впал? Ужасный случай!

Твой вид напоминает мне осла,

Внимающего арфе: лад певучий

Он слышит, только в сладости созвучий

Отрады не находит ни на грош,

Да ведь с тупой скотины что возьмешь?"

Троил в ответ лишь поглядел устало:

Решился он не размыкать уста

И ту, что мук его причиной стала,

Не называть. Благая немота!

Ведь говорят же люди неспроста,

Что языком болтун плетет невольно

Кнут, коим сам же бит он будет больно.

В любви подавно сдержанность важна:

От глаз чужих укрыть ее легко ли?

Будь за семью печатями она -

И то наружу выйдет! Поневоле

Начнешь хитрить; не так ли ловчий в поле

От зверя прочь бежит? Младой Троил

Все это про себя сейчас твердил.

Но все ж в ответ на громкий крик Панд ара

Издал он, повторяю, горький вздох

И молвил: "Что за шум? Зачем так яро

Ораторствуешь ты? Я не оглох!

Я слышу все; но, друг, я слишком плох,

И все твои побаски и присловья

Не возвратят мне радость и здоровье.

Уймись же наконец и зря не трать

Примеров древних: что мне Ниобея?

Коль жизни нет, так нужно умирать.

Слова бессильны, говорю тебе я!

– "Вот-вот!
– вскричал Пандар, - для дуралея

Куда милей на хворь свою пенять,

Чем снадобье целебное принять!

110 Да, разумом ослаб, ты, это верно...

Послушай! средство есть, лишь назови

Виновницу сей страсти беспримерной:

Я на ушкб ей о твоей любви

Поведаю, страданья все твои

Изображу с покорнейшей мольбою, -

Ну? хочешь ли?" - "О нет! Господь с тобою!"

"Зачем же нет? Я все исполню так,

Как будто головой за то в ответе.

Позволь же мне..." - "Нет, брат, нельзя никак!"

– "Но все-таки..." - "Оставь попытки эти".

– "Ужель не выйдет?" - "Ни за что на свете".

– "Ты так уверен?" - "То-то и беда.

Она моей не будет никогда!"

«Помилуй Бог!
– вскричал Пандар, - откуда

Ты взял, что нет надежды на успех?

Иль милой нет в живых? Коль так, то худо!

А коль жива - отчаиваться грех.

Судьба ведь переменчива, и всех

Причуд ее предугадать нельзя нам:

Глядишь, еще бальзам приложит к ранам!

Я верю, друг мой, что тебе невмочь,

Что беспощадна страсть, тебя снедая:

Так Тития мытарят день и ночь

Два коршуна, живьем его терзая

В аду. . Но не поверю никогда я

Твоим словам, что, мол, спасенья нет

И должен сгинуть ты во цвете лет.

Увы! Из трусости, из одного лишь

Дурацкого упрямства - ничего

Не хочешь сам и другу не позволишь

Ты предпринять для блага своего,

Лежишь и хнычешь - только и всего.

Да никакая дама иль девица

На увальня такого не польстится!

А ну как смерть и вправду суждена,

И ты зачахнешь, не открывшись милой?

"Скончался принц, - подумает она, -

От страха перед вражескою силой".

И скажут люди над твоей могилой:

"Черт взял того, кто трусом был рожден!

Так будешь ты за муки награжден.

Зачем таить и пестовать желанья,

Когда о том не знает их предмет?

Ты в никуда исправно шлешь посланья -

Так мудрено ли, что ответа нет?

Иной поклонник вот уж двадцать лет,

Как даме о своей поведал страсти,

А уст ее все не изведал сласти!

Ну, что же он? Вонзит ли с горя в грудь

Себе клинок, или с судьбой смирится?

Пойдет ли на попятный? Нет, ничуть!

Он бодр и свеж, готов платить сторицей

За право услужать своей царице

И службу эту ценит во сто крат

Дороже всяких мыслимых наград!»

Речь эта, очевидно, вразумила

Царевича: "И впрямь, - подумал он, -

Лишиться жизни? Значит, я и милой

Навек лишусь: какой же в том резон?

Еще и трусом буду я сочтен,

И перед Небом согрешу; она же,

Увы, всей правды не узнает даже!"

Подумав так, издал он тяжкий вздох

И друга вопросил с мольбой во взоре:

"Что ж делать мне?" - "Что делать? Видит бог,

Немедля мне свое поведать горе!

И если средства не сыщу я вскоре

Тебе помочь, то можешь приказать

Меня повесить, сжечь и растерзать!"

Троил в ответ: "Зачем, скажи на милость,

Ввязаться хочешь ты в неравный бой?

Ведь на меня, уж верно, ополчилась

Сама Судьба. Увы! Не нам с тобой

Тягаться с беспощадною Судьбой: