Троил и Крессида

Крессида же (я дядька ей родной)

Из правила сего не исключенье,

И это в нашем деле облегченье.

Притом собой она так хороша

И молода летами, как известно, -

Что сколь ни высока ее душа,

Ей думать рано о любви небесной;

Ей больше бы пристала, скажем честно,

Любовь к такому рыцарю, как ты,

В расцвете мужества и красоты.

А я, клянусь, труда не пожалею

И силы все на то употреблю,

Чтоб ты достиг соединенья с нею:

Не зря ведь я обоих вас люблю.

Лишь будьте осторожны и, молю,

Как велено, держите все в секрете,

Чтоб кроме нас не знал никто на свете.

Что до тебя - хоть прежде нос и драл,

Любовник будешь ты весьма примерный:

Недаром же Амур тебя избрал,

Чтоб обратить из ереси и скверны

В свою святую веру. Самый верный

Отныне будешь ты его слуга,

Столп веры, устрашенье для врага!

Ведь всем известно, как в мужах ученых,

Погрязших прежде в мерзостных грехах,

Но милостью Господней обращенных, -

Известно ведь, как в сих еретиках

Недавних - воскресает Божий страх,

Благое отвращенье к мыслям праздным

И противостояние соблазнам"!

При этой речи, надо вам сказать,

Царевичу изрядно полегчало:

Надежда пробудилась в нем опять

И сердце радостнее застучало.

"Клянусь Венерой"!
– молвил он сначала,

Затем добавил, дрожь уняв слегка:

"Во мне навек обрел ты должника.

Но, добрый друг, ответь мне Бога ради,

Как полагаешь ты открыться ей?

Пристало ли племяннице от дяди

Все это сведать? От твоих вестей

Она разгневается, а верней -

И слушать не захочет про такое!

Мне мысли эти не дают покоя".

– "Ох, - простонал Пандар, - твой скверный нрав

Мне надоел! Вишь, убоялось чадо,

Чтоб лунный человек, с луны упав,

Нас не зашиб... Ведь экая досада!

Кто, что да как - тебе и знать не надо,

Лишь не мешай! не трать напрасно сил!"

– "Что ж, будь по-твоему, - вздохнул Троил.
–

Но выслушай меня! Еще два слова!

Ты должен затвердить, коль мы друзья,

Что никогда и ничего дурного

Ей причинить не собираюсь я:

Мне лучше стать добычей воронья,

Чем даже в мыслях оскорбить Крессиду,

Ей нанеся малейшую обиду!"

Смеясь, Пандар спросил: "И в том сполна

Я перед нею должен поручиться?

Жаль, не слыхала этого она!

Ну что ж, прощай. Я полечу как птица

И в деле постараюсь отличиться.

Бог да поможет нам! Не унывай!

Я потружусь - ты снимешь урожай".

Тут на колени пал перед Пандаром

Принц и, в объятья друга заключив,

Воскликнул: "С нами бог!" – и с новым жаром:

"Держитесь, греки! Коли буду жив,

Узнает враг, сколь в битве я ретив,

И с жизнью не один тогда простится!

(Пускай мне похвальба сия простится).

О друг мой! о мудрейший из друзей!

Ты всемогущ! В твоей отныне власти

И жизнь и смерть моя. Ступай же к ней

И передай, что гибну я от страсти.

Храни тебя Господь от всех напастей!

Ускорь же бег свой, верный мой гонец,

К той, что ускорить может мой конец".

Пандар в ответ промолвил: "Будь покоен.

Коль я твоим доверьем облечен,

То докажу, что я его достоин.

Жди новостей!" - И с тем, отдав поклон,

Пустился прочь, заботой отягчен:

Когда и как речь завести о деле

С Крессидой, чтоб верней достигнуть цели.

Коли задумал кто построить дом,

Он камни класть не станет как попало,

Но мыслью осмотрительной ведом,

Все здание вообразит сначала.

Так и Пандар: не торопясь нимало,

До мелочей представил он сперва

Свой замысел. На то и голова!

Троил меж тем свое покинул ложе,

Гнедого оседлал - и, словно лев,

На войско греков ринулся без дрожи,

Героев многих в битве одолев.

Когда же этим утолил свой гнев,

Вернулся в город он и всем на диво

Держал себя любезно и учтиво.

Переменился с той поры Троил:

Куда исчезли дерзкие манеры,

Насмешки, спесь? Со всеми стал он мил,

Пред ним иные меркнут кавалеры,

Он щедр, он благороден свыше меры, -

И люд простой, и городская знать

Сошлись на том, что принца не узнать.

... Оставить сына царского пора нам.

Немало он изведал тяжких мук,

И много дней его сердечным ранам

Еще болеть - да нам уж недосуг.

К тому же, сам покуда свой недуг

Врачует он усердно и послушно,

Судьбе своей доверясь простодушно.

Книга вторая.

Пролог.

Над черной бездной возмущенных волн,

О ветры, ветры, небо проясните!

С трудом веду я непокорный челн

Среди пучины горестных событий,

Куда Судьбы неведомые нити

Злосчастного Троила завели...

Но вот надежда брезжит нам вдали.

Тебя зову я, продолжать готовясь

Мой путь, о Клио, старшая из муз!

Крепи мой стих, покуда длится повесть,

И да простит мне, кто познал на вкус

И горечь всю, и сласть любовных уз:

Я только лишь перелагаю ныне

То, что прочел когда-то по-латыни.

За труд же свой не жажду я похвал,

А впрочем, и хулы не ожидаю:

Сочтете ли, что слог мой захромал, -

В том автора вина, за ним шагаю;

А ежели о страсти рассуждаю

Бесстрастно я, так то немудрено:

Слепцу судить о красках не дано.

Притом, тысячелетье - срок немалый

Для перемен. В былые времена

Иначе изъяснялись, и, пожалуй,