Тролли тоже плачут

– А я сказала: нет!
– вопила дварфийка.
– Ложь это всё от начала и до конца! Тебя чай вот эта подкупила. Сколько ты ей отсыпала, дрянь?

– Матушка, вы ошибаетесь, - пролепетала госпожа Горх, безуспешно пытаясь выглядеть смело и решительно.
– Я сама это впервые услышала. И никого не подкупала, клянусь!

– И это ложь!
– бушевала метресса.
– А то я тебя не знаю! И натуру твою подлую не изучила. Напраслину на мою внучку наговариваешь! Сама, чай, всё и затеяла! Чего удумала, сволочь?

«Сволочью» старушка не ограничилась. Впрочем, в эпитетах она вообще не стеснялась. И прибывала в твёрдой уверенности, что её невестка убийца, прелюбодейка и в целом натура подлая. О чём дварфийка, размахивая сковородкой, и оповестила не только присутствующих, но и всю округу.

А до столкновения жены и матери ныне пребывающего без сознания господина Горха оставалось всего ничего.

– Все замерли. Немедленно!

Сказал это Алекс негромко и без всякой угрозы, вроде даже с ленцой. И в принципе за воплями старушки его вообще никто расслышать не мог. Но почему-то все действительно замерли. Немедленно.

– Кратко, ясно и по существу. Что тут происходит?

Альв осмотрелся и уселся на стул, предварительно обмахнув его зажатыми в руке перчатками. Красиво так уселся, с истинно лордским изяществом: закинув ногу на ногу и положив трость поперёк колена. Пока Каро страдала от мировой несправедливости и носом хлюпала, Росс успел не только сюртук надеть, прикрывая порванную рубашку, но и галстук повязал. Причёска его, естественно, пребывала в идеальном порядке.

Вот только кратко, ясно и по существу ему отвечать никто и не думал. Получив разрешение, все заорали разом: метресса и госпожа Горх, прячущаяся служанка, подмастерья, прислуга, сгрудившаяся у дверей кухни. Даже собаки во дворе взвыли.

– Молчать!
– тем же подозрительно тихим тоном приказал Росс. Поразительно, но его опять послушали. Даже собаки.
– Излагайте вы, - кивнул альв старушке.

– Эта сука приблудная...
– начала почтенная дама с упырским завыванием.

– Я же сказал: по существу, - тут же прервал её Алекс.

Дварфийка захлопнула рот и хмуро уставилась на лорда. То ли по существу произошедшего ей доложить было нечего. То ли, по её мнению, старушка как раз и говорила по существу.

– Ясно, ­- царственно кивнул Алекс. С сомнением посмотрел на госпожу Горх и обратился к скрючившейся за её подолом служанке.
– Попробуйте вы.

– Ну что я?
– заканючила девчонка.
– Что видела, про-то и говорю. Ничегошеньки ведь не выдумываю! Вот ни словечка.

– Я понял, - ласково заверил её альв.
– вы честны, как перед Великим Предком. Суть в чём?

– А ссуть они, где придётся, - бухнул подмастерье. И сплюнул на идеально выметенный пол.
– В смысле, гадют. Бабы, чего с них возьмёшь?

Дварф словно на курок нажал. Гвалт возобновился с удвоенной силой. Вот только продолжался он недолго. За спинами сгрудившихся зрителей и участников конфликта раздался... вопль. Хотя само определение «вопль» для данного звука не слишком подходило. Началось это низким утробным мявом. Который плавно, как будто по дуге, становился все выше и выше. И почти перейдя в визг, он стремительно покатился вниз, перерастая в гулкий рокочущий рык.

Каро и сама не заметила, как на корточки присела. И руками голову прикрыла. Правда, так поступила не одна она, а все присутствующие. Только Росс невозмутимо поправлял манжеты. Зато теперь стало возможным рассмотреть источник звука.

Рон, стоявший в коридоре у лестницы, стиснул кулаки и, запрокинув голову до проступивших на напряжённой шее вен, выл. Или рычал? Мяукал? В общем, производил шум, которому место только в царстве Седьмого.

– Продолжим, - спокойно сказал Алекс, дождавшись, когда оборотень выдохнется.
– Итак, вы хотели нам поведать что-то?

Служанка тяжело сглотнула, неуверенно кивнув. Круглые выпученные глаза на её побледневшем личике казались слишком большими.

– Так что же вы видели?
– ласково напомнил альв.

– Как хозяйская дочка на господина Горха порчу наслала!
– единым духом выпалила дварфийка.

– Ложь!
– взвыла метресса, проворно выбираясь на четвереньках из-под стола. Сковородка, до сих пор зажатая в её руке, громыхала по каменному полу, как набат.
– Ложь это всё! Подкуплена она! Не слушайте её, господа сыщики. Наветы и наговоры. Не могла моя девочка такого сотворить! Да и зачем ей делать-то гнусь эдакую? Мой сыночек в ней души не чает, ни в чём куколка отказа не знает.

– Всё да не всё!
– затараторила служанка, у которой, видимо от шока, приключилось словоизвержение.
– Замуж-то выйти он ей не даёт! В смысле, за любого не даёт, а сватает старика противного! Мне сама молодая госпожа про то жалобилась! И как им приходиться скрытничать, вась-вась значится украдкой. Она б давно уж сбёгла! Да без денюжек-то куды бечь? Сама мне говорила, сама! Вот этими ушами слышала. Грохнула папулю, а на денежки его теперь припеваючи жить станет. Всё так, как сказала. Сама я...

– Видели вы что?
– перебил её альв, уже даже не пытаясь прикидываться ласковым.

– Да как порчу она творила и видела. Я, значится, в гардеробной рубашечки господина Горха развешивала. Тока дверку не до конца прикрыла. Чтобы, значит, слыхать было, ежели меня кто кликать станет. Смотрю, заходит молодая госпожа в хозяйскую спальню. Да таится чего-то, оглядывается. Ну, мне же интересно стало. Я к щёлке-то и припала. Она давай шаманить да ворожить! У-у, страх! Прям коленки подкашиваются. А тут возьми и сам заявись! И чего ему днём в спальне-то спонадобилось? И вдруг как что-то сверканёт! Хозяйка как завизжит! Господин Горх как на постель рухнет!

Служанка схватила себя обеими руками за горло, закатила глаза и вывесила язык на сторону. Видимо, это она так пыталась изобразить, как мастер на кровать упал. Наверное, в другой бы ситуации это выглядело смешно.

***

На то, чтобы выудить у служанки подробности увиденного, потребовалось часа два. Девица оказалась не только чересчур болтливой. Потеряв от всеобщего внимания остатки и без того не слишком крепкого разума, она начала откровенно сочинять, делая историю жутче и кровавее. Естественно, в силу собственного разумения.

Но в нескольких фактах сомневаться не приходилось. Во-первых, она действительно видела молодую Горх и именно в хозяйской спальне. Во-вторых, дварфийка на самом деле проводила какой-то ритуал, а не просто с амулетами игралась. В-третьих, за этим делом её застал отец. Потом была вспышка и мастер начал умирать. Но это уже детективы и сами застали.

К сожалению, служанка оказалась не единственным свидетелем. Молодая Горх будто нарочно старалась, чтобы её побольше народу увидело. Как по лестнице поднималась, видоки нашлись. И смогли описать, что в руках она свечи держала - это ясным утром-то!
– листок с записями и большой амулет.