Трон Знания. Книга 5

— Кто ещё знал, что они женаты?

Беала пожала плечами:

— Зерван мог проболтаться. Мог обмолвиться о ней в документе или в письме. Думаешь, почему подожгли архив? И кто-то знал, что у Зервана родился сын. Кто-то решил, что его прячут моруны. Убили советчицу, нас обвинили в колдовстве, сожгли жрицу, залили нашей кровью нашу же землю.

— Ненавижу, — прошипела Малика.

— В тебе течёт кровь Зервана и Лияры, кровь прапрадеда-предателя и кровь прабабушки — нашей спасительницы. Это Лияра, полуслепой подросток, ходила по селениям, собирала детей погибших морун и уводила их за Долину Печали. Это о ней говорится в «Откровениях Странника»: «Слепой видит лучше зрячего».

— Помолчи, Беала.

Под порывом ветра согнулись деревья. В окнах замка зазвенели стёкла.

Голос жрицы с трудом пробился сквозь шум листвы и скрип стволов:

— Этот замок принадлежит тебе, Эйра. Дворец Грассов принадлежит тебе, Эйра. Вся страна твоя, Эйра. Но ты не сможешь взойти на престол. Найдётся тот, кто ни перед чем не остановится и уничтожит тебя. Мне жаль, что эта тайна умрёт вместе с нами, и никто не узнает, за что истребили целый народ. Никто не осудит виновных, и нас никто не оправдает.

— Помолчи, сестра!

В голове молотом стучала мысль: в ней течёт кровь предателя, гордиться нечем. Малика встала. Устремив взгляд в небо, развела руки. На землю обрушился ливень. Клумбы превратились в месиво из цветов и почвы, ветви деревьев облепили стволы. Донёсся вой моранд, ржание лошадей, звон разбитого стекла.

Поднявшись, Беала согнулась под порывом ветра и схватилась за подлокотник скамьи:

— Эйра, это делаешь ты? Боже! Эйра! Это ты?

— Малика, идём в замок, — прозвучал голос Драго.

Она разжала кулак, сбросила кольцо с ладони и втоптала его в грязь:

— Я Эйра. Малика умерла. — Резко опустила руки и под утихающим дождём пошла к флигелю.

*

Попрощаться с Адэром пришла одна Беала. Вновь отказалась от помощи деньгами, продуктами или медикаментами, поблагодарила за приём и хотела удалиться, но замешкалась возле двери:

— Простите, что не приглашаю вас к себе в гости.

— Не скажу, что сильно расстроен, — промолвил Адэр, открывая окно. — У вас сложилось предвзятое мнение на мой счёт задолго до нашего знакомства. У меня нет ни малейшего желания опровергать слухи. И как я понял, моранды пропускают через Долину Печали святых, а не живых людей.

Упираясь руками в подоконник, сделал глубокий вдох. Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Солнце пряталось за серыми облаками, и в воздухе витал свежий запах влаги, а не душных испарений, исходящих от мокрых камней и земли. Всадники протирали лошадей, подтягивали подпруги. Спутницы жрицы, облачённые в рубахи и штаны, привязывали к сёдлам дорожные сумки. Парень и моранды носились по газонам. Грязные, счастливые — единственные, кто был рад встрече.

— Я могу попросить вас об одной услуге? — спросила жрица.

— Конечно, — сказал Адэр, наблюдая за Парнем. Похоже, зверь обзавёлся подружкой. Убежит за ней или останется?

— Когда Эйра умрёт, отправьте её тело к нам.

Адэр резко обернулся:

— Что?

— Мы хотим, чтобы она покоилась рядом со своими сёстрами.

— Вы в своём уме? Ей двадцать шесть лет.

— Все люди когда-то умирают.

Адэр стремительно пересёк кабинет и навис над жрицей:

— Что вы от меня скрываете?

Беала, одетая в дорожный костюм, походила на селянку, путешествующую верхом. Но чувства собственного достоинства в её взгляде было больше, чем у кого-либо из высокородных дам.

— Я ничего не скрываю. И что странного вы увидели в моей просьбе?

— Сколько живёт незамужняя моруна? — спросил Адэр.

— По-разному.

— Сколько?!

Беала прикрылась рукой, словно защищаясь от удара.

— Вы меня боитесь? — Адэр сделал шаг назад. — Почему вы меня боитесь?

— На меня никто раньше не кричал.

— Я повысил голос, и всего-то. Я задал вопрос, а вы увиливаете от ответа. Сколько проживёт Эйра, если не выйдет замуж?

Жрица отвела руку от лица:

— Не знаю. Десять лет, год, месяц или день. Не знаю. Честно. Вы выполните нашу просьбу?

Адэр покачал головой:

— Выполню. Прощайте, Беала.

Вскоре с площади донёсся цокот копыт. Скрепя сердце Адэр подошёл к окну. Глядя на Парня, бегущего в стае моранд, расслабил узел на галстуке и судорожно сглотнул. Зверь не смог противостоять зову крови. Эйра пока держится. Надолго её хватит?

На пороге кабинета возник Гюст, сжимая в руках папку с документами. Оттолкнув секретаря, Адэр вылетел в приёмную, пронёсся по коридорам, взлетел по лестнице на третий этаж.

Войдя в гостиную Эйры, уставился на Драго и Талаша. Перевёл взгляд на Кенеш:

— Что здесь делают эти люди?

Старуха привалилась спиной к двери спальни:

— К ней нельзя!

— Что здесь происходит? — произнёс Адэр, шагая через комнату.

Драго преградил ему дорогу:

— Она просила её не беспокоить.

— Прочь! — сказал Адэр и почувствовал, как крепкая ладонь сжала ему плечо. Оглянулся на Талаша. — Кто дал тебе право ко мне прикасаться?

— Я прошу вас, как мужчина мужчину, — промолвил Талаш и убрал руку. — Дайте ей побыть одной. Пожалуйста.

— Кто позволил вам ходить по моему этажу?

— Эйра, — откликнулся Драго.

Адэр уставился на охранителя:

— Эйра?

— Её теперь зовут Эйра.

— Я не разрешаю вам находиться в её покоях.

— Вы нам сами приказали её охранять.

— От кого? От меня? — возмутился Адэр. — Вы охраняете её за пределами этого этажа. Здесь она под моей защитой.

Перед внутренним взором возникла жрица, прикрывающая лицо рукой. Моруны живут в каком-то придуманном изнеженном мире, где никто на них не кричит и никто с ними не спорит. Неужели Беала убедила Эйру, что ей надо его опасаться?

— За мной, — велел Адэр Драго и, выйдя в коридор, спросил: — Слышал, о чём они говорили?

— Они говорили на языке морун.

— Они ссорились?

Драго с задумчивым видом поджал губы:

— Вроде бы нет. Сначала Эйра обнимала жрицу, будто утешала. Потом расстроилась. А потом разозлилась.

— Разозлилась… Это хорошо. — Адэр потёр лоб. — Это хорошо.

По ковровой дорожке торопливо шагал Гюст.

— Прибыли Йола и Йеми, — доложил он, приблизившись.

Ступив в кабинет, Адэр посмотрел на ориентов. Причина их задержки стала понятна без объяснений. Йеми тяжело перенёс акклиматизацию: похудел, посерел, поседел. Видимо, валялся в постели, вместо того чтобы произносить перед людьми пламенные патриотические речи.