Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Цыбукина Варвара Николаевна, жена Григория. «Ему нашли за тридцать верст от Уклеева девушку… из хорошего семейства, уже пожилую, но красивую, видную. Едва она поселилась в комнатке, в верхнем этаже, как все просветлело в доме, точно во все окна были вставлены новые стекла» («В овраге», 1900).

Цыбукина Липа, жена Анисима. «…Была в новом розовом платье, сшитом нарочно для смотрин, и пунцовая ленточка, точно пламень, светилась в ее волосах. Она была худенькая, слабая, бледная, с тонкими, нежными чертами, смуглая от работы на воздухе; грустная, робкая улыбка не сходила у нее с лица, и глаза смотрели по-детски –

доверчиво и с любопытством… На самом деле она была красива, и одно только могло в ней нe нравиться, это – ее большие мужские руки, которые теперь праздно висели, как две большие клешни» («В овраге», 1900).

Чаликов Василий Никитич, губернский секретарь. «Это был костлявый узкоплечий человек со впалыми висками и с плоскою грудью. Глаза у него были маленькие, голубые, с темными кругами, нос длинный, птичий и немножко покривившийся вправо, рот широкий. Борода у него двоилась, усы он брил и от этого походил больше на выездного лакея, чем на чиновника» («Бабье царство», 1894).

Чаликова, жена чиновника. «Около печи, с ухватом в руке, стояла маленькая, очень худая, с желтым лицом женщина в юбке и белой кофточке, беременная» («Бабье царство», 1894).

Чаликова Лизочка, одна из пяти дочерей чиновника.

«– Нe ожидал я от тебя, Лизочка, что ты такая непослушная, – говорил мужчина с укоризной. – Ай, ай, как стыдно! Значит, ты хочешь, чтобы папочка тебя высек, да?» («Бабье царство», 1894).

Чебутыкин Иван Романович, военный доктор. «А я в самом деле никогда ничего не делал. Как вышел из университета, так не ударил пальцем о палец, даже ни одной книжки не прочитал, а читал только одни газеты… (Вынимает из кармана газету.) Вот… Знаю по газетам, что был, положим, Добролюбов, а что он там писал – не знаю…» («Три сестры», 1901).

Чепраков Иван, гимназический товарищ Полознева, исключенный из второго класса за курение табаку. «…Узкогрудый, сутулый, длинноногий. Галстук веревочкой, жилетки не было вовсе, а сапоги хуже моих – с кривыми каблуками. Он редко мигал глазами и имел стремительное выражение, будто собирался что-то схватить, и все суетился» («Моя жизнь», 1896).

Чепракова Елена Никифоровна. «…Все время как-то странно подмигивала то одним глазом, то другим. Она говорила, ела, но во всей ее фигуре было уже что-то мертвенное, и даже как будто чувствовался запах трупа. Жизнь в ней едва теплилась, теплилось и сознание, что она – барыня-помещица, имевшая когда-то своих крепостных, что она – генеральша, которую прислуга обязана величать превосходительством; и когда эти жалкие остатки жизни вспыхивали в ней на мгновение, то она говорила сыну:

– Жан, ты не так держишь нож!» («Моя жизнь», 1896).

Червяков Иван Дмитрич, экзекутор. «…Сидел во втором ряду кресел и глядел в бинокль на «Корневильские колокола» («Смерть чиновника», 1883).

Черномордик (в черновике – Трахтенберг), провизор «с кислым лицом и ослиной челюстью» («Аптекарша», 1886).

Черносвинский, чиновник, «маленький рябенький человечек» («Либерал», 1884).

Чечевицын, «Монтигомо Ястребиный Коготь, вождь непобедимых»,

гимназист 2-го класса. «…Худ, смугл, покрыт веснушками… и если бы на нем не было гимназической куртки, то по наружности его можно было бы принять за кухаркина сына» («Мальчики», 1887).

Чикильдеев Кирьяк Осипович, сторож у купца. «Послышался пьяный кашель, и в избу вошел высокий чернобородый мужик в зимней шапке, и оттого, что при тусклом свете лампочки не было видно его лица, – страшный» («Мужики», 1897).

Чикильдеев Николай Осипыч, лакей при московской гостинице «Славянский базар». «У него онемели ноги и изменилась походка, так что однажды, идя по коридору, он споткнулся и упал вместе с подносом, на котором была ветчина с горошком. Пришлось оставить место. Какие были деньги, свои и женины, он пролечил, кормиться было уже не на что… и он решил, что, должно быть, надо ехать к себе домой, в деревню» («Мужики», 1897).

Чикильдеева Марья, жена Кирьяка. «…Рожала тринадцать раз, но осталось у нее только шестеро» («Мужики», 1897).

Чикильдеева Саша, дочь Николая. «Ей уже минуло десять лет… на вид ей можно было дать лет семь, не больше… точно это был зверек, которого поймали в поле и принесли в избу» («Мужики», 1897).

Чикильдеева Фекла, жена Дениса, ушедшего в солдаты, «чернобровая, с распущенными волосами, молодая еще и крепкая, как девушка» («Мужики», 1897).

Чимша-Гималайский Иван Иваныч, ветеринарный врач, «высокий худощавый старик с длинными усами» («Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви», 1898).

Чимша-Гималайский Николай Иваныч, младший брат рассказчика, чиновник, в конце жизни помещик. «Вхожу к брату, он сидит в постели, колени покрыты одеялом; постарел, располнел, обрюзг; щеки, нос и губы тянутся вперед, – того и гляди, хрюкнет в одеяло» («Крыжовник», 1898).

Чубиков Николай Ермолаевич, следователь, «высокий плотный старик лет шестидесяти» («Шведская спичка», 1883).

Чубуков Степан Степанович, помещик, отец 25-летней Натальи («Предложение», 1888).

Чубукова Наталья Степановна, «отличная хозяйка, недурна, образованна» («Предложение», 1888).

Чудаков, чиновник межевой канцелярии. «…И молодые люди могут быть пьяницами» («Дачное удовольствие», 1884).

Шабельский Матвей Семенович, граф, дядя Иванова. «…Когда солнце светит, то и на кладбище весело. Когда есть надежда, то и в старости хорошо. А у меня ни одной надежды, ни одной!» («Иванов», 1887–1889).

Шаликов Кирилл Петрович, коллежский асессор, «существо пьяное, узкое и злое, с большой стриженой головой и с жирными отвислыми губами» («Муж», 1886).

Шамохин Иван Ильич, 28 лет, москвич, помещик, «довольно красивый, с круглою бородкой… человек нервный, чуткий», разоренный Ариадной. «Надо воспитывать женщину так, чтобы она умела, подобно мужчине, сознавать свою неправоту, а то она, по ее мнению, всегда права» («Ариадна», 1895).

Поделиться с друзьями: